Васильев разлил виски по гранёным гостиничным стаканам и открыл уже третью за день пачку «Лаки Страйк».
Значит, дела такие. Пока у него наших адресов нет, он, если не дурак, вряд ли их к тебе пришлёт. За левую наводку он денег не получит. А при таком раскладе это ведь не он ценную информацию добудет, а быки из тебя её вытрясут. Значит, Орленко сам будет дальше наши адреса рыть. Не исключено, что он с какими-нибудь другими ребятишками, из тех, что попроще, на днях снова к тебе заедет. Так что прямо с утра отправляй жену к родителям, а сам пока поныкайся где-нибудь по корешкам, которых Орленко не знает, ну, или там к бабе какой-нибудь левой на время заляг. Получится?
Саш, спрашиваешь, оживился брат. Это я, как говорится, завсегда, залечь-то, а уж ради такого дела
В гостинице больше не появляемся. Хотя у Орленко вряд ли ума хватит наружку организовать, но мало ли что. Товар Макс с утра из дома по телефону раскидает, а ты будь часов в одиннадцать у склада с двумя-тремя машинами и экспедитора потолковей с собой приводи. Думаю, до вечера все остатки вывезем. Ладно, давай накатим слегка, типа с офисом попрощаемся. Всё-таки почти год здесь прожили
Часть третья
1Макс так увлёкся письмом, что не заметил, как в ушах перестал звучать изводивший его всю ночь писк комаров, а в окне вместо отражения кухни возник пейзаж. Дочитав написанное, он вылил в рюмку остатки «Абсолюта» и закурил.
«Что ж это за помутнение такое нашло? недоумевал он, ощущая, как упавший в желудок алкоголь расходится по телу приятным теплом. Ладно бы до потери памяти напился, но я ведь ни в одном глазу, на ногах твёрдо стою, голова как никогда ясная и даже строчки в глазах не двоятся. Как же меня дёрнуло этот цирк с письмом затеять? Блин, а если она видела?».
Он занервничал и осторожно заглянул в комнату, где спала Таня. Максим с облегчением выдохнул судя по расслабленной позе и глубине дыхания, спала она крепко и вряд ли догадывалась, чем он занимался на кухне. Осторожно прикрыв дверь, он скомкал исписанную бумагу, сунул её в пепельницу, поджёг и, глядя на горящее письмо, начал вспоминать.
Вчера заболела их с Таней собака. Увидев свисающую из пасти кобеля тягучую слюну, Макс не на шутку перепугался заподозрил бешенство, и кинулся искать ветеринара. Однако найти врача не удалось. Гослечебница в субботу не работала, а все частники, вероятно, проводили жаркий летний выходной на природе: ни один из указанных в «Ярмарке» телефонов не отвечал. Тем временем выяснилось, что собака, хоть и не слишком охотно, но пьёт. Знакомые собачники со стажем заявили, что обильное питьё это при любой болезни самое важное, и посоветовали спровоцировать у пса более сильную жажду, напоив его водкой. «Заодно внутренности продезинфицируются, зараза пока распространяться не будет, да и вообще расслабится животное, поспит, с силами соберётся», поясняли доморощенные знатоки.
Болезнь собаки нарушила привычный жизненный уклад. Безработный и почти смирившийся с безденежьем Макс перешёл в состояние «деньги кончились, привычки остались». Он потратил последние 20 долларов из сделанной Таней заначки на 0,7 «Абсолюта», а потом, злясь на Таню из-за молчаливого неодобрения, втолковывал ей, что мелочиться в критической ситуации мещанство и пошлость, главное сейчас купить водку высшего качества, иначе эффекта от лечения не будет.
Ближе к ночи на улице стало прохладнее, и собаке полегчало как выяснилось позже, днём с овчаркой случился тепловой удар, которым объяснялась и вялость, и лёгкое обезвоживание. Таня легла спать и быстро заснула, а вот Максиму не спалось. Сначала уснуть мешало вызванное утренней размолвкой раздражение, а после того, как он успокоился и задремал, на него набросились полчища озверевших от жары комаров. Макс решил переждать их нашествие за выпивкой, благо бутылка «Абсолюта» после лечения собаки осталась почти нетронутой, и уединился на кухне.
Выпив пару рюмок, он впервые за много месяцев задумался о том, как ему быть дальше. Начать новое дело у них с Васильевым не получилось, поэтому он вот уже полгода перебивался случайными заработками и проедал деньги, оставшиеся от прошлогоднего бизнеса. К счастью, последнюю оставшуюся у Макса тысячу долларов Васильев сумел пристроить каким-то знакомым под 10 % в месяц. Из ежемесячной стодолларовой ренты семьдесят пять долларов Максим отдавал за съёмную квартиру. Соответственно, на еду и сигареты оставалось 25 долларов. Бодрясь из последних сил, Макс перешёл с «Кэмела» на «LG», отказался от импортного пива, мясной нарезки и йогуртов, но ситуацию это не спасло денег хватало в лучшем случае на неделю. Если бы не родительские посылки с картошкой, овощными соленьями и тушёнкой (той самой, которую Макс отправлял бережливым родителям в прошлом году), есть им с Таней было бы нечего.
«То есть не только денег не зарабатываю, но даже профессии, считай, не имею. Что я реально могу? Продукты мелким оптом продавать и грузчиком работать. Продажами у серьёзных коммерсантов сейчас родственники или друзья занимаются, со стороны они людей не берут. Даже грузчиком сейчас на нормальную зарплату без связей хрен устроишься, размышлял Макс. Да и была б профессия например, инженер-мелиоратор после политеха, учитель русского или даже переводчик куда бы я с ней сейчас сунулся? Про инженера и говорить смешно, там зарплаты до сих пор советские, долларов тридцать-сорок. У переводчиков в этом городе наверняка все хлебные места поделены, а остальных выпускников РГФ с распростёртыми объятиями только в нищих школах ждут, где учителя за еду из столовки работают. Хотя какой, блин, переводчик, туда ещё поступить надо, потом минимум пять лет учиться, причём, плотно, без халявы. А я даже на филфаке ни одного семестра не проучился, некогда было».
2Если бы Максу полгода назад рассказали, что его главными проблемами снова станут еда, жильё и обеспечивающая эти потребности работа, он бы не поверил. Тогда, в декабре ничего из перечисленного выше его не беспокоило: тогда вместо беспокойства был страх. В декабре он не знал, кого больше бояться: местных отморозков, с которыми мутил Орленко, или московских банкиров, которых могли натравить на них с Васильевым бывшие столичные партнёры.
После срочной ликвидации склада друзья решили на месяц-другой исчезнуть со всех радаров: вообще не бывать на публике, как можно реже выходить на улицу, отключить телефоны. Макс снял другую квартиру, купил самые плотные шторы и запретил Тане включать свет, чтобы с улицы казалось, будто в квартире никого нет (он очень надеялся, что бандиты поленятся проверять, так ли это на самом деле, и не станут ломать хлипкую, открывающуюся вовнутрь дверь). Каждый вечер он зажигал две-три маленьких свечи в круглых жестяных плошках, клал на стол рацию для экстренной связи с жившим неподалёку Васильевым, пристраивал на коленях заряженное картечью ружьё 12-го калибра и до четырёх утра прислушивался к уличным шумам, самым страшным из которых было шипение шин притормаживающего у подъезда автомобиля. Через неделю таких дежурств он оказался на грани нервного истощения и купил шестимесячную кавказскую овчарку в сторожевые инстинкты животного он верил больше, нежели в свою решимость выстрелить в человека (причём, не в обычного человека, а в бандита, умеющего вызывать ужас и подавлять чужую волю ещё до начала схватки). Однако понаблюдав за собакой несколько дней, он разочаровался в своей идее: в полгода даже весьма крупный кавказец по сути своей ещё щенок, и всерьёз полагаться на его защитно-караульные навыки Макс мог бы не раньше, чем через год. Пока же следовало рассчитывать только на себя ну, и ещё верить в удачу, например, в то, что идущего по их следу отморозка не сегодня-завтра взорвут или расстреляют конкуренты. Во время своих ночных бдений Макс страстно мечтал о таком невероятном везении. Он даже осторожно намекал Кому-то-Там-Наверху, что готов обменять юношеские грёзы о большой любви и блестящей карьере на какую-нибудь рутинную работу и скучную, лишённую ярких переживаний жизнь с замкнутой в себе Таней. Главное, чтоб в этой скучной жизни ему не приходилось больше бояться и прятаться.
Как теперь догадывался Макс, тогда, в декабре Кто-то-Там-Наверху принял его предложение: очень скоро им с Васильевым крупно повезло, и они смогли перейти от изматывающего неизвестностью ожидания к активной обороне.
В тот день им надо было забрать деньги в нескольких магазинах. За деньгами ездили на такси, строго соблюдая правила конспирации. Во-первых, машину вызывали не к дому Макса, а к расположенному поблизости торговому центру. Во-вторых, в службу такси всегда звонила Таня: ребята опасались, что диспетчеры таксопарка, которые в прошлом году были у ТОО «Три коня» чуть ли не на зарплате, опознают щедрых клиентов по голосу и запомнят район их нынешней дислокации. Но в день, о котором идёт речь, меры предосторожности сработали лишь отчасти на вызов приехал знакомый таксист. Он очень обрадовался встрече и стал живо интересоваться, куда это вся их развесёлая компания так резко пропала.
Главное, в прошлом году постоянно из гостиницы да в гостиницу туда-сюда ездили, сколько вас там крутилось-то, в том офисе, человек десять, наверное, пятнадцать? Я ж сам чуть не каждый день вас оттуда возил. Вы, конечно, в основном с шестым экипажем ездили, ну так одной-то машины вам редко когда хватало. А сейчас прямо как отрезало, вот уж второй месяц к вам в офис вызовов нет, вообще никого из ваших не вижу. Хотя нет, вру один ваш до сих пор ездит.