Спустя несколько дней дядя Рашид попросил съездить в налоговую инспекцию.
Ты девочка разумная, сказал он. Разберись с нашими налогами, а то меня уже забросали письмами.
Налоговая находилась в Кузьминках. В этом же районе жил папа. За всю осень и зиму они созванивались лишь несколько раз и так не увиделись. Всё как-то не получалось, дважды Алке показалось, что отец был сильно выпивший. «Телефон может голос искажать», успокоила тогда себя Алка. Надо увидеться, подумала она, поднимаясь по эскалатору, а то как-то нехорошо.
Стояла вторая неделя апреля. Снег растаял, только в самых укромных уголках виднелись почерневшие от городской грязи прогалины. Было солнечно, ветрено и холодно. Алка, поеживаясь, принялась рассматривать распечатку карты с местонахождением этой чёртовой инспекции.
Михалыч! Как же ты меня достал! донесся до неё резкий голос. Толку от тебя как от козла молока.
Алка инстинктивно повернулась и остолбенела. Возле павильона метро в не очень чистом пальто стоял её отец, зажав в руке жёлтые листки с рекламой. На него визжала грузная тётка в каракулевом полушубке: Старый мудак! Ещё раз увижу, что рекламу выбрасываешь, а не раздаешь, шкуру спущу!
Не надо, Светлана Николаевна! Не увольняйте! уныло оправдывался отец. Больше не повторится, клянусь!
Смотри у меня! грозно рявкнула тётка, перешла через дорожку и села в машину. Машина резко газанула с места.
«Hyundai sonata», автоматически отметила Алка. Узбекская сборка. Дерьмо, а не автомобиль.
Отец достал из кармана пальто чекушку водки, отхлебнул и прошептал слова, которые Алка вполне распознала: «Сука рваная!»
Папа негромко сказала Алка. Отец подслеповато посмотрел по сторонам и, наконец, увидел Алку.
Дочка?! Ты что здесь делаешь?
Я в налоговую еду, сказала Алка. Она тут рядом находится.
Я вот прогуляться вышел, а знакомый попросил помочь, папа торопливо спрятал листки с рекламой в тот же карман, где лежала чекушка. Как у тебя дела? Давно не виделись.
Папа, пойдём в кафе посидим, сказала Алка. А то холодно очень.
Ты понимаешь, дочка, сказал папа. Я из дома вышел, а денег не взял. Давай в другой раз. У тебя точно всё в порядке?
У меня есть деньги, папа! сказала Алка и, взяв его за рукав пальто, повела в кафе.
В кафе отец первым делом отлучился в туалет и вернулся оттуда покрасневший и повеселевший.
«Выпил», грустно подумала Алка.
Папа, что происходит?
Да всё нормально, отец старательно придавал своему голосу жизнерадостность. Ты лучше расскажи, что у тебя нового?
Папа, повторила Алка. Скажи мне, что происходит?
Ну, я пока без работы, нехотя сказал отец. Специалист моего уровня не может на первое встречное предложение соглашаться. Я бы бомбил, конечно, только эти сволочи из банка заставили машину продать, чтобы кредит погасить. Ну, и возраст, конечно, налагает свои ограничения.
Да какой у тебя возраст, сказала Алка. Ещё пятидесяти нет. А пьёшь зачем?
Желудок в последнее время сильно побаливает. На нервной почве, сама понимаешь. А так выпьешь и полегчает.
Алка вернулась домой в ночи. Вдвоем с отцом они сходили в магазин, купили продуктов, лекарств в аптеке, Алка сделала у него в квартире уборку и постирушки.
Папа, ты только не пей! сказала Алка. Я тебе приеду обязательно через несколько дней.
Ладно, дочка, сказал папа. Обещаю!
Мать уже спала. Алка пожевала на кухне холодных котлет с гречкой и решила проверить почту.
Уважаемая Алла Владимировна! прочитала она. Вы прошли предварительный отбор по конкурсу вакансий. Для окончательного решения приглашаем Вас на собеседование 23 апреля в 10.00 утра по адресу
Внизу стояло название банка, в котором когда-то работал её отец.
_________________
«Вот теперь я буду ходить в театр регулярно, первый камешек уверенно лёг в основание ещё не вполне сформировавшегося плана, когда утром, почистив зубы, Алка рассматривала в зеркале свою миловидную мордашку. Не боги горшки обжигают».
Ты чего такая веселая? спросила мать за завтраком. Случилось что?
Весна, мама, весна, сказала Алка. Ну, я побежала, а то дел много.
Давай-давай, сказала ей мать вдогонку.
На следующий вечер Алка встретилась в кафешке с Андреем и как бы невзначай спросила: А когда снова в театр пойдем?
Не знаю, сказал Андрей. Ты что-то конкретное хочешь посмотреть?
Да, Алка назвала несколько спектаклей, отобранных в результате тщательного анализа столичной афиши и опубликованных в интернете рецензий.
Интересный набор, сказал Андрей. Просто помесь негра с мотоциклом. Психологические детективы и легкомысленные комедии. Колись, чего задумала?
Ничего я не задумала, легко и не напрягаясь, соврала Алка. К нам дальняя родственница приезжала, из Петербурга. Вот она посоветовала.
Своеобразная родственница, сказал Андрей.
Билеты давай впополаме покупать, сказала Алка.
Да с деньгами сейчас нет проблем, Андрей работал частным «мастером на час». У меня весенне-летний период самый сенокос, или, как говорят господа актёры, «чёс». Все приличные мастеровые в отпуска сваливают. Но что-то ты хитришь
Ну, Андрей капризно протянула Алка.
Откуда что бралось, Алка сама себе удивлялась. Через месяц после принятия на работу, она бойко орудовала в операционном зале банка, заслужив репутацию самой сообразительной сотрудницы. В трудовом коллективе у неё сложились ровные дружеские отношения, в обеденный перерыв она с удовольствием, но в меру кокетничала с людьми из службы безопасности, задавшись целью выяснить, не связывают ли они её фамилию с отцом. Выяснилось, что вместе с отцом из банка было уволено множество людей, в том числе весь прежний состав безопасников. Она улыбалась и вспоминала фразу из спектакля про авантюристов, на который её сводил Андрей: «В нашем паскудном деле главное это ангельское терпение!» Правда, какое у неё паскудное дело, Алка сама ещё толком не понимала.
С отцом было сложнее. Пить он прекратил, или, во всяком случае, стал значительно меньше. В середине лета, окончательно оставив надежду устроиться по специальности, нанялся на работу в такси. Получал там гроши и уставал как чёрт. Когда Алка приезжала к нему, папа обычно сидел на кухне и хмуро и неподвижно смотрел в окно.
Может, мне в деревню уехать, однажды сказал он. Буду у Ваньки батрачить. Там хотя бы свежий воздух
Дядя Ваня, папин двоюродный брат, имел в Калужской области необъятное хозяйство, состоящее из кошки, собаки, десятка облезлых куриц и самогонного аппарата, у которого, сколько Алка его помнила, в основном, и проводил время.
Папа, не хандри! сказала Алка. Подожди немного, всё образуется.
Отцу она ни разу не обмолвилась, где теперь работает.
Ты отца давно не видела? спросила мать. Что-то я ему несколько раз звонила, телефон выключен. Поменял, что ли?
Вроде прежний, спокойно сказала Алка. Он в деревню собирался.
Ханурик Ваня ему достойную компанию составит, сказала мать. Ладно, по осени позвоню.
Они сидели с Андреем в кафе, она замотанная после работы, он какой-то напряжённый. Разговор не клеился.
Я просто чувствую себя гидом-экскурсоводом, сказал Андрей. Это не современно: не спать с мужчиной, с которым регулярно встречаешься.
Ты торопишь события, сказала Алка. Ты мне очень нравишься, но во мне что-то должно ёкнуть. Я не знаю, что, но я знаю, что мой мужчина должен быть единственным в жизни.
Ёкнуть? сказал Андрей. Интересное определение. Это всё максимализм, свойственный молодости.
Милый мой старичок, засмеялась Алка. Ты лучше скажи, почему ты не стал никуда поступать. Ты же очень талантливый человек.
Андрей был родом из какого-то маленького урюпинска, название его Алка вечно забывала, остался в Москве после армии, снимал квартиру и, в общем-то, перебивался с хлеба на воду.
Я поступал, сказал Андрей. И даже проучился полтора года на историческом в университете.
Ты не говорил раньше, сказала Алка. А почему ушёл, из-за денег?
Денег не хватало на жизнь, сказал Андрей. Их и сейчас, собственно, не хватает. Так что дело не в деньгах, тем более что я сумел поступить на бюджетное отделение. Просто в какой-то момент я потерял нить.
Какую нить? спросила Алка. Путеводную, что ли?
Типа того, сказал Андрей. В один прекрасный миг я остро ощутил, что головы всех этих замечательных доцентов и профессоров, которые читают нам лекции об изощрённой казуистике исторических трагедий, заняты на самом деле совсем иными проблемами: на что купить жене шубу, дитям мороженое, тёще новую мотыгу на дачу. И выучившись, мне предстоит уподобиться им или же, вопреки, стать «белой» вороной. Но если становится белой вороной, то лучше уж читать книги и быть самоучкой.