«Пожалуйста, приезжайте немедленно. Дом клиентки был ночью ограблен. Полиция извещена.
Сатро».Холмс присвистнул.
Кульминация драмы наступила быстрее, чем я ожидал. Позади всего, Ватсон, действует огромная движущая сила, что меня не удивляет после того, что я услышал. Сатро, разумеется, ее поверенный. Боюсь, я допустил большую ошибку, не попросив вас остаться там на страже всю ночь. Этот субъект, бесспорно, оказался тростью надломленной. Ну, нам остается только снова поехать в Харроу-Уилд.
«Три Мансарды» разительно отличались от содержащегося в полном порядке дома, который мы покинули накануне. У калитки толпились зеваки, а двое констеблей обследовали окна и клумбы герани. Внутри нас встретили седовласый джентльмен, представившийся поверенным хозяйки, а также энергичный инспектор, который поздоровался с Холмсом, точно старый друг.
Ну, мистер Холмс, боюсь, вам показать себя в этом деле не придется. Простое обычное ограбление и вполне по силам бедной старой полиции. Экспертам нет нужды предлагать свои услуги.
Не сомневаюсь, что дело в самых надежных руках, ответил Холмс. Всего лишь обычное ограбление, вы сказали?
Вот именно. Мы практически знаем, кто они и где их искать. Шайка Барни Стокдейла с дюжим черномазым в ней их тут видели поблизости.
Превосходно! Что они забрали?
Ну, как будто не так уж много. Миссис Мейберли одурманили хлороформом, и дом был А! Вот и она сама.
Наша вчерашняя добрая знакомая вошла в комнату, опираясь на плечо молоденькой служанки. Выглядела она очень бледной и больной.
Вы дали мне хороший совет, мистер Холмс, сказала она с грустной улыбкой. Увы, я ему не последовала. Не хотела беспокоить мистера Сатро, вот и осталась без всякой защиты.
Я услышал про это только сегодня утром, объяснил юрист.
Мистер Холмс посоветовал мне, чтобы я пригласила переночевать у меня кого-нибудь из друзей, а я пренебрегла его рекомендацией и поплатилась за это.
У вас совершенно больной вид, сказал Холмс. Может быть, вам не по силам рассказать мне, что произошло.
Все это тут, вмешался инспектор, поглаживая пухлую записную книжку.
Тем не менее, если миссис Мейберли не слишком
Рассказывать почти нечего. Без сомнения, мерзкая Сьюзен подготовила им доступ в дом. Видимо, он был им известен до последнего дюйма. Я лишь на мгновение осознала, что мне ко рту прижали пропитанную хлороформом тряпку, и понятия не имею, сколько времени пролежала в забытьи. Когда я очнулась, один мужчина стоял возле кровати, а другой, со свертком в руке, поднимался с пола среди вещей моего сына, частично распакованных и разбросанных вокруг. Прежде чем он успел сделать шаг, я вскочила и бросилась на него.
Вы крайне рисковали, сказал инспектор.
Я повисла на нем, но он стряхнул меня, а второй, вероятно, оглушил меня, потому что я больше ничего не помню. Мэри, служанка, услышала шум и начала звать на помощь из окна. Появились полицейские, но негодяи уже скрылись.
Что они взяли?
Ну, не думаю, что пропало что-либо ценное. И уверена, что в багаже моего сына ничего сколько-нибудь дорогостоящего не было.
И они не оставили никаких следов?
Только лист бумаги, который я, возможно, вырвала у того, с которым схватилась. Он лежал смятый на полу, исписанный почерком моего сына.
Из чего следует, что помощи от него никакой, сказал инспектор. Вот если бы его исписал грабитель
Бесспорно, сказал Холмс. Какой образчик несгибаемого здравого смысла! Любопытно поглядеть на этот листок.
Инспектор вынул из записной книжки сложенный вчетверо лист.
Я ничего не пропускаю, даже самого пустячного, объявил он самодовольно. И вам рекомендую то же, мистер Холмс. Я извлек урок из своего двадцатипятилетнего опыта. Всегда есть шанс наткнуться на отпечаток пальца или еще на что-нибудь.
Холмс изучил листок.
Какой вывод вы сделали, инспектор?
Насколько могу судить, завершение какого-то необычного романа.
Да, безусловно, это может оказаться концом крайне необычной истории, сказал Холмс. Вы заметили номер вверху страницы? Двести сорок пятая. Где остальные двести сорок четыре страницы?
Ну, полагаю, у грабителей. Желаю им извлечь из них побольше пользы.
Довольно странно вломиться в дом ради такой добычи. Это вам ничего не подсказывает, инспектор?
Да, сэр, подсказывает, что в спешке канальи просто хватали, что под руку попадало. Желаю им всего наилучшего с такой редкостью.
Почему они копались в вещах моего сына? спросила миссис Мейберли.
Ну, не найдя ничего ценного внизу, они попытали удачу наверху. Вот как я это толкую. А ваше мнение, мистер Холмс?
Мне надо это обдумать, инспектор. Отойдемте-ка к окну, Ватсон. Когда мы встали там рядом, он прочел вслух написанное на листке. Начинался отрывок с середины фразы и содержал следующее:
«обливалось кровью из порезов и ссадин от ударов, но это не шло ни в какое сравнение с тем, как обливалось кровью его сердце, когда он смотрел на ее прелестное лицо лицо, ради которого готов был пожертвовать жизнью. Она глядела на его агонию, на его унижение и улыбалась. Да, Бог свидетель, она улыбалась, как бессердечная дьяволица, пока он смотрел на нее, распростертый на земле. Это был миг, когда любовь умирает и рождается ненависть. Человек должен жить ради чего-то. Если не ради ваших объятий, сударыня, то ради полного вашего разоблачения и осуществления сполна моей мести».
Странная грамматика, сказал Холмс с улыбкой, возвращая листок инспектору. Вы заметили, как «он» внезапно сочетается с «моей»? Писавший был так поглощен своей собственной историей, что в момент кульминации вообразил себя героем происходящего.
Да, довольно жалкая писанина, отозвался инспектор, вкладывая листок в записную книжку. Как, вы уже уходите, мистер Холмс?
Не думаю, что я смогу сделать что-то еще, раз дело в таких умелых руках. Кстати, миссис Мейберли, вы, кажется, говорили о своем желании попутешествовать?
Это всегда было моей мечтой, мистер Холмс.
Но куда вам хотелось бы поехать? В Каир? На Мадейру? На Ривьеру?
Ах, будь у меня деньги, я отправилась бы в кругосветное путешествие.
Да-да. В кругосветное. Ну, всего хорошего. Вечером я, возможно, пришлю вам весточку.
Когда мы проходили мимо окна, я увидел в отражении, как инспектор улыбнулся и покачал головой. «Эти умники всегда чуть помешаны», прочел я в улыбке инспектора.
А теперь, Ватсон, последний этап нашего маленького путешествия, сказал Холмс, когда мы вновь окунулись в рев Центрального Лондона. Думаю, следует покончить с этим делом немедленно, и лучше, если вы будете со мной всегда безопаснее запастись свидетелем, беседуя с такой дамой, как Изадора Клейн.
Мы взяли кеб и быстро ехали в сторону Гросвенор-Сквер. Холмс было погрузился в размышления, но внезапно очнулся.
Полагаю, Ватсон, вы уже все ясно видите?
Нет, не могу это утверждать. Я понял только, что мы едем к даме, стоящей за всеми этими неурядицами.
Совершенно верно! Но имя Изадоры Клейн ничего вам не говорит? Она, разумеется, знаменитая красавица. Еще не было женщины, равной ей. Чистокровная испанка с подлинной кровью воинственных конквистадоров в жилах, и ее предки из поколения в поколение управляли Пернамбуко. Она вышла замуж за Клейна, дряхлого немецкого сахарного короля, и незамедлительно оказалась богатейшей, а не только прелестнейшей вдовой на земле. Затем последовала интерлюдия приключений, когда она ублажала собственные вкусы. Она сменила несколько любовников, и Дуглас Мейберли, столь яркая фигура в Лондоне, был одним из них. Для него, по всем отзывам, это стало не просто любовным приключением. Он был не светским мотыльком, но сильным гордым человеком, который отдавал все и ждал всего. А она была belle dame sans merci[1].
Она удовлетворяет свой каприз, и конец, а если второй участник не смиряется с ее словом, она знает, как его убедить.
Так это была его собственная история?
Вы складываете кусочки мозаики воедино. Говорят, она выходит за молодого герцога Ломондского, который ей почти в сыновья годится. Мамаша его светлости может смириться с разницей в возрасте, но громкий скандал она бы не потерпела, а потому настоятельно требовалось А! Приехали.
Это был один из великолепнейших угловых домов Вест-Энда. Смахивающий на автомат лакей взял наши визитные карточки и вернулся сообщить, что леди нет дома.
Ну, так мы подождем, пока она в нем не окажется, весело сказал Холмс.
Автомат сломался.
Нет дома значит, что ее нет дома для ВАС, объявил лакей.
Отлично, сказал Холмс. Значит, нам не придется ждать. Будьте любезны передать эту записку вашей госпоже.