- Погоди, Дурдиот, - прервал я его. - А что сталось с доходом, который приносили фабрики?
- Как что? - возразил мой собеседник. - Доход поступал Достойным, их законным владельцам. Так вот, я уже сказал, что нависла угроза голодной смерти
- Что ты говоришь, почтенный Дурдиот! - воскликнул я. - Довольно было бы объявить фабрики общественной собственностью, чтобы новые машины превратились в благодеяние для вас.
Едва я произнес это, как Дурдиот задрожал, замигал тревожно своими десятью глазами и зашевелил ушами, чтобы узнать, не слышал ли моих слов кто-либо из его товарищей, толпящихся у лестницы.
- Во имя десяти носов Дурды прошу тебя, чужеземец, не высказывай такой ужасной ереси - это подлое покушение на самую основу наших свобод! Знай, что высший наш закон, называемый принципом свободной инициативы граждан, гласит: никого нельзя ни к чему приневоливать, принуждать или даже склонять, если он того не хочет. Кто же осмелился бы отобрать у Достойных фабрики, если Достойным угодно оставаться их владельцами? Это было бы самым вопиющим попранием свободы, какое только можно себе представить. Итак, я уже говорил, что новые машины создали огромное множество очень дешевых товаров и лучших припасов, но Лямкари ничего не покупали, ибо им было не на что
- Но, дорогой мой Дурдиот, - вскричал я снова, - разве Лямкари поступали так добровольно? Где же была ваша вольность, ваши гражданские свободы?
- Ах, достойный чужеземец, - ответил, вздохнув Дурдиот, - наши законы соблюдались полностью, но они говорят только о том, что всякий гражданин волен поступать со своим имуществом и деньгами как ему угодно, но ничего не говорят о том, где эти деньги взять. Лямкарей никто не угнетал, никто их ни к чему не принуждал, они были совершенно свободны и могли делать все, что захотят, а они, вместо того чтобы радоваться столь полной свободе, умирали, как мухи Положение становилось все более угрожающим: на заводских складах росли под самое небо горы товаров, которых никто не покупал, а по улицам тащились толпы отощалых, как тени, Лямкарей. Правящий планетой Высокий Дуринал, состоящий из Спиритов и Достойных, целый год совещался о борьбе с этим злом. Члены его произносили длинные речи, с величайшим жаром ища выхода из тупика, но все их усилия ни к чему не приводили. В самом начале совещаний один из членов Дуринала, знаменитый автор книги о сущности дурдиотских свобод, предложит отобрать у конструктора новых машин золотой лавровый венок и выколоть ему девять глаз. Против этого восстали Спириты, умоляя во имя Великой Дурды сжалиться над изобретателем. Четыре месяца Дуринал занимался вопросом, нарушил конструктор законы нашей страны, изобретая свои новые машины, или нет. Собрание разделилось на два лагеря, вступившие в войну между собою. Конец этому спору был положен пожаром архивов, истребившим все протоколы; а так как никто из высоких членов Дуринала не помнил, какого мнения держался, то тем дело и кончилось. Затем предложено было уговорить Достойных - владельцев фабрик отказаться от новых машин; Дуринал выделил для этой цели смешанную комиссию, но никакие способы и уговоры не помогли. Достойные ответили, что новые машины работают быстрее и дешевле Лямкарей и что они всегда только о них и мечтали. Высокий Дуринал начал советоваться далее. Был разработан проект, предлагавший владельцам фабрик уделять частицу своих доходов Лямкарям, но и он был отвергнут, ибо, как ясно доказал Архиспирит Нолаб, такая даровая раздача средств деморализовала бы и унизила Лямкарей. Тем временем горы готовых товаров все росли и, наконец, стали ссыпаться через стены вокруг фабрик, а измученные голодом Лямкари кидались к ним с грозными криками. Напрасно Спириты с величайшею кротостью твердили им, что они нарушают неисповедимые пути Дурды, что они должны в покорности сносить свою судьбу, так как, умерщвляя плоть, они возносят ввысь свои души и снискают верную небесную награду. Лямкари оказались столь глухими к этим мудрым словам, что для усмирения их злодейских замыслов пришлось прибегнуть к вооруженной силе.
Однажды Высокий Дуринал призвал пред свое лицо ученого, конструктора новых машин, и сказал ему такие слова:
«Муж ученый! Великая опасность грозит нашей стране, ибо в массах Лямкарей рождаются бунтовские, преступные мысли. Они стремятся попрать наши великие свободы, нарушить законы народной инициативы! Мы должны напрячь все силы для защиты свободы. Обсудивши тщательно все дело, мы убедились, что не справимся с этой задачей. Даже одаренный величайшими способностями, самый совершенный и законченный Дурдиот может руководствоваться чувствами, колебаться, склоняться на чью-либо сторону, ошибаться, и у него не хватит смелости решиться на что-нибудь в столь запутанном и сложном деле. Поэтому ты должен в течение шести месяцев построить нам Машину Управления, строго логично мыслящую, совершенно объективную, не знающую ни колебаний, ни страхов, затемняющих работу живого разума. Пусть эта Машина будет так же беспристрастна, как беспристрастен свет солнца и звезд. Когда ты создашь ее и приведешь в действие, мы передадим ей бремя власти, слишком тяжелое для наших старых плеч».
Однажды Высокий Дуринал призвал пред свое лицо ученого, конструктора новых машин, и сказал ему такие слова:
«Муж ученый! Великая опасность грозит нашей стране, ибо в массах Лямкарей рождаются бунтовские, преступные мысли. Они стремятся попрать наши великие свободы, нарушить законы народной инициативы! Мы должны напрячь все силы для защиты свободы. Обсудивши тщательно все дело, мы убедились, что не справимся с этой задачей. Даже одаренный величайшими способностями, самый совершенный и законченный Дурдиот может руководствоваться чувствами, колебаться, склоняться на чью-либо сторону, ошибаться, и у него не хватит смелости решиться на что-нибудь в столь запутанном и сложном деле. Поэтому ты должен в течение шести месяцев построить нам Машину Управления, строго логично мыслящую, совершенно объективную, не знающую ни колебаний, ни страхов, затемняющих работу живого разума. Пусть эта Машина будет так же беспристрастна, как беспристрастен свет солнца и звезд. Когда ты создашь ее и приведешь в действие, мы передадим ей бремя власти, слишком тяжелое для наших старых плеч».
«Пусть будет так, Высокий Дуринал, - ответил Конструктор. - Но каков должен быть основной принцип деятельности Машины?»
«Конечно, принцип свободной инициативы граждан. Машина не должна ничего ни приказывать, ни запрещать; правда, она сможет изменять условия нашего существования, но только путем предложений, предоставляя нам возможности, между которым мы будем свободно выбирать».
«Пусть так, Высокий Дуринал! - повторил конструктор. - Но это касается путей ее действия, a я спрашиваю о конечной цели. К чему должна будет стремиться моя Машина?»
«Стране нашей угрожает хаос; ширятся беспорядки и неуважение к законам. Пусть Машина установил на планете Высочайшую Гармонию, пусть проводит в жизнь, защищает и устанавливает Совершенный и Абсолютный Порядок».
«Будет так, как вы сказали! - подтвердил конструктор. - В течение шести месяцев я построю Добровольный Установитель Абсолютного Порядка. Я беру на себя эту задачу. Прощайте»
«Погоди, - прервал его один из Достойных. - Машина, которую ты построишь, должна действовать не только совершенно, но и приятно, то есть ее действие должно возбуждать приятные ощущения и даже тонкие эстетические чувства»
Конструктор поклонился и молча ушел. Напряженно работая, с помощью отряда искусных ассистентов он создал Машину Управления, ту самую, которую ты, чужеземец, видишь на краю горизонта, как темное пятнышко. Это была громада железных цилиндров удивительного вида, внутри которых что-то непрестанно громыхало и вспыхивало. День ее запуска был великим всеобщим праздником. Старший Архиспирит должным образом освятил ее, после чего Высокий Дуринал передал ей всю полноту власти над страной. Тотчас же Добровольный Установитель Порядка протяжно засвистел и приступил к делу.
Шестеро суток Машина работала непрерывно; днем над нею возносились клубы дыма, ночью ее окружало светлое зарево. Почва сотрясалась на сто шестьдесят миль кругом. Потом дверцы в ее цилиндрах раскрылись, и оттуда высыпали толпы маленьких черных автоматов, которые враскачку, словно утки разбежались по всей планете, до самых отданных закоулков ее. Куда бы они ни попали, они собирались у заводских складов и в речах разумных и изящных требовали для себя различные товары, за которые платили без промедления. За одну неделю склады опустели, и Достойные - владельцы заводов - облегченно вздохнули, говоря: «Поистине превосходную Машину построил нам конструктор!» Действительно, изумление охватывало при виде того, как эти автоматы потребляют купленные ими товары: они одевались в парчу и атлас, смазывали себе оси косметиками, курили табак, читали книги, проливая над печальными страницами синтетические слезы, и даже нашли искусственный способ лакомиться самыми различными сластями (правда, без пользы для себя, ибо питались они электричеством, но зато с пользой для фабрикантов). Только толпы Лямкарей не выражали ни малейшего удовлетворения: напротив, поднимался в них все больший ропот. Достойные же с надеждой ожидали от Машины дальнейших действий, которые не заставили себя долго ждать.
Она накопила огромные запасы мрамора, алебастра, гранита, горного хрусталя, яшмы, груды меди, мешки золота и серебра, а затем, грохоча и дымя ужасно, построила здание, какого глаза Дурдиотов еще не видывали, - вот этот самый Радужный Дворец, возвышающийся перед тобою, чужеземец!