Всё меняется со временем, и то, что среди жителей Васконии встречались «бессмертные» знали уже далеко не все. Они относились с благоговейным почтением к «спящим», доверяя авторитету своих бессменных лидеров и приближенной группе людей, чутко следящих за состоянием дольменов.
У «бессмертных» бывало складывалась плохая репутация. Как и полагается, «гении» всегда делились на две противоположные касты: добрые и злые. Здесь, в небольших деревеньках Васконии, о злых гениях знали не по-наслышке. За двадцать лет у них уже успел сложится неприятный образ «злого бога», и они принимали постояльцев сдержанно проявляя свои чувства, пытаясь распознать темную сторону пришедшего к ним «бессмертного»
Атлантийцы в последующем не афишировали бессмертное происхождение, чтобы не навлечь на себя гнев тех, кто успел пострадать от владычества «злого бога», странником путешествуя по миру с горсткой приближенных, стараясь нигде долго не задерживаться.
Я буду присматривать за братом пока он спит, а вы вольны двигаться дальше. Рамон, Фидель. Вы всё ещё не передумали? уточнил Юрий.
Мы нет. Десять человек идут с нами дальше. Остальные не знаю.
Эвридика?
Она молчит. Ей нужно дать время. Но мы хотим уйти как можно раньше. Не стоит обременять местных: они терпят нас до поры. Построим вам дом на окраине, ближе к склепу. Свое жилье надежнее. Мой дом моя крепость! предложил Рамон.
Да, это будет очень кстати, обрадовался идее Юрий. К тому же со мной остаётся Ли.
Про китайцев я наслышан, они хотят на год здесь задержаться?
Ли не китаянка! И она остается из-за меня. Ну, и за Эвридикой, если что, я присмотрю. С ней сейчас Роза или Мари. А потом, наверняка, Ли позаботиться!
Сейчас все девушки с ней. Они в одном домике, поддерживают как могут. Она стала словно тень. Выживет? беспокоился Рамон, а Фидель поддерживал его эмоционально.
Думаю да. Она выглядит хрупкой и эфирной, а на самом деле у неё неплохой запас прочности. Поверь, Юрий с улыбкой посмотрел на расстроенных братьев. Они чувствовали себя обязанными приглядеть за Эвридикой, ведь теперь о ней позаботиться было некому. Александр был единственным, кому она доверяла и кого любила до безумия.
Первая любовь самая сильная, смущенно добавил Фидель. Братья относились к девчушке явно неравнодушно. Словно старшие братья, заботливо и трепетно.
Китайцы остаются на неопределенный срок. Один из них заболел, похоже воспаление лёгких, а идти по отдельности им нет никакого смысла. Это отлично, мне будет не так скучно, констатировал Юрий, прихлёбывая ягодное вино, изготовленное васкийцами. За двадцать лет они неплохо обжились. Но сельское хозяйство пока не шло. Разводили коз и овец. Фруктовые сады окружали их уютные маленькие домики мазанки, а к большему они пока не стремились, собирая травы и дикоросы. Одинокие грядки со шпинатом иногда встречались во дворах, и всё.
Васкийцы тем не менее весело смеялись и частенько устраивали шумные гулянки, играя на дудках и распевая разгульные песни после нескольких кружек кислой ягодной бражки. Здесь, на высоком берегу залива под теплым солнцем они чувствовали себя комфортно и счастливо.
Рамон и Фидель не отходили от Эвридики две недели и она постепенно оживала, благодаря их теплому участию. Девушки рядом с ней намекали на «чувства», и Эвридика начала невольно приглядываться то к Рамону, то к Фиделю, заглядывая в глаза то одного, то другого, в поисках тех самых чувств. Она стремилась найти опору, сильное плечо того, кому она будет нужна. Рамон больше заботился о ней, постоянно спрашивая, держа её за руку: «Как ты себя чувствуешь?», «Ты не голодна?», «Не холодно?».
Нет. Спасибо, что заботишься, впервые ответила на вопрос девушка спустя долгое время и улыбнулась.
С большой неохотой поднялись в путь остатки экспедиции. Они пригрелись среди добродушных селян с крышей над головой и горячим, уютным очагом, согревавшем их тёмными васкийскими ночами и привыкли к относительному комфорту проживания. Эвридика ухватилась за Рамона как за спасательный круг и однозначно пошла с ним дальше. В сердце потеплело, и маленьким огоньком начало разгораться новое чувство: незаметное, слабое, готовое в любой момент потухнуть, если его не поддержать.
Глава тринадцатая. На холмах
Через три недели небольшая группа во главе с Рамоном вышла из васконской деревеньки с символическим названием Бальбоа на побережье и отправилась в сторону Альп, стараясь избегать густых лесов и высоких гор. Они продвигались не торопясь, по холмам, зелёными каменистыми долинами, вдоль русел рек Атурри, затем Гаронна, длинными каменными коридорами между Пиренеями и Альпами, к устьям реки Рона и далее на восток к Апеннинам.
Глава тринадцатая. На холмах
Через три недели небольшая группа во главе с Рамоном вышла из васконской деревеньки с символическим названием Бальбоа на побережье и отправилась в сторону Альп, стараясь избегать густых лесов и высоких гор. Они продвигались не торопясь, по холмам, зелёными каменистыми долинами, вдоль русел рек Атурри, затем Гаронна, длинными каменными коридорами между Пиренеями и Альпами, к устьям реки Рона и далее на восток к Апеннинам.
Эвридика крепко держала Рамона за руку и старалась не отставать. За предыдущий год, что они провели в дороге, она значительно повзрослела и давно не витала в облаках. Только глаза, большие и синие, смотрели недоверчиво, но с большой надеждой. В горной непроходимой Тоскане они задержались надолго. Местность, густо населенная дикими животными и людьми несла в себе явную опасность, а остановиться им нужно было надолго: Рамоном овладел «сон Атланта».
Это тот рок, который преследовал атлантов постоянно, нарушая планы и задерживая в пути на неопределенный срок. Чтобы пережить, переждать это время, они искали удобное для поселения место. Пока на руках был пригодный инструментарий, они решили взобраться повыше.
Облюбовав высокий склон, у подножья которого протекала извилистая бурная речушка, они начали расчищать, размечать вершину. С помощью лазеров они резали поверхность горы, создавая плоскую, ровную поверхность. Из камня и щебня за несколько месяцев они создали простое поселение с загонами для скота и невысокими каменными заборами. Защищать от непрошеных гостей их должны были отвесные склоны горы тщательно очищенные от леса, который тут же использовался в хозяйстве. В загонах для скота быстро появились несколько диких коз и один грозный, непокорный козел, с которым не было никакого сладу. Его привязали рогами к большому стоячему камню и оплели его передние ноги, но он продолжал рваться на свободу даже две недели спустя.
Эвридика любила наблюдать за природой, сидя неподвижно на одном месте. Птицы не страшась садились рядом, и козы, привыкшие к ее образу, жили своей жизнью в загоне, не замечая посторонних глаз.
Только лицо её никогда не оставалось спокойным. Эвридика молча смеялась, удивлялась широко открытыми глазами, прищуривалась, поднимая и опуская любопытные бровки. Рот её в восторге приоткрывался, и, задерживая на секунды дыхание, она медленно выдыхала, расслабляясь. Лёжа на каменной стене под жарким солнцем, часами смотрела в небо, где безмятежно парила большая грозная птица, а вокруг летали беспокойные стрижи или какие другие мелкие птахи, отвлекающие хищника от гнезда.
В минуты тишины она настороженно поворачивалась к загону: «Почему это козел притих?». И всегда рядом с козлом через загородку видела белую козочку. Она тянула к нему свою морду, а он, натягивая удила, шумно вдыхал воздух, повернувшись ей навстречу.
Эвридика вошла в загон и острым ножом перерезала веревки, удерживающие козла на месте. Тот сразу встал на дыбы и Эвридика с криком упала на землю. Тут же на крик прибежали люди, а козел ловко преодолел ограждение, отделяющее его от белой козочки. Мужчины бросились было вязать его, только козел деловито встал подле козы и никуда больше не собирался.
Похоже он рвался именно к ней! весело сказала Эвридика.
Сумасшедшая, с восторгом и ужасом в голосе произнес Фидель свой вердикт. Он искренне удивлялся, как она до сих пор жива, готовая с непосредственностью, движимая одним лёгким порывом, попадать в смертельные неприятности. При этом всегда оставаясь целой и невредимой. Словно невидимая броня окружала это хрупкое невесомое создание.
И Рамон и Фидель были одинаково сильно влюблены в Эвридику, но чувство это было настолько щемящее и благоговейное, что окружало её неким божественным ореолом. Да, они её боготворили. Никто не смел прикоснуться к ней или осквернить сияющую божественность юной девы.
Ситуация стала ещё более загадочной спустя пол сотни лет. Рамон ещё спал. Время текло, как река у подножья горы, а Эвридика оставалась молодой. Прошло ещё сто лет, пока не пробудился «спящий в анабиозе» Рамон, обнаружив у своих ног всё ту же испуганную маленькую девочку пятнадцати лет. Он взял её за руку, и, с трудом передвигая ноги, шёл с одного края плато в другое к деревне.
Фидель, брат, что это за молчаливое создание? обратился он к Фиделю, который увлеченно уже два часа к ряду стриг овец. Фидель обернулся, как и другие селяне на голос незнакомца, неожиданно появившегося из ниоткуда.