У кого что есть в вещмешках?
Опять не густо. Две буханки хлеба, кусочек сала, соль, три луковицы, пачка печенья, мешочек с чаем. На пятнадцать мужиков почти ничего. Чай засыпали в висящий над огнем котелок, а хлеб и сало разделили и разыграли, чтобы никому не было обидно.
Эх, где-то сейчас наша кухня вздохнул Машкин.
Ему никто не ответил. Все хмуро укладывались спать.
* * *
Утром сержант поднял всех еще до рассвета. Когда солнце перевалило за полдень, они вышли к шоссе и теперь смотрели на него из густого ельника.
Гля, командир! Наши
Вижу.
С запада идут. Выходит, что там немца нет?
Выходит, что так.
То, что дорога не была перерезана немцами, было странным, но она шла на восток, этого было достаточно. Они дождались, когда пройдет стрелковая рота и выбрались из леса.
В колонну по два! Шагом марш!
Несколько часов они шли ровным, спокойным шагом. С выкладкой иначе нельзя. Поторопишься запыхаешься и вспотеешь, выдохнешься. Придется делать долгий привал, а сейчас было не до привалов. Сержант разрешил только одну остановку, когда проходили мимо картофельного поля. Все рассыпались по грядам, лопатками выкапывая крупную белую картошку. Набрали в вещмешки, сколько влезло и снова пошли на восток, уже немного повеселев. На дороге не было никого кроме них. С запада доносилась канонада, да в небе иногда гудел самолеты, невидимые за тучами. А потом облака как-то очень быстро растащило восточным ветром и гул моторов превратился в два немецких самолета.
Воздух!
Солдаты рассыпались. Кто-то залег, кто-то метался по полю. Сержант видел, как двое бежали к лесу и как прямо между ними в небо взлетела земля. Он обхватил голову руками и уткнулся лицом в мерзлую грязь. Было страшно, как никогда в жизни. Сверху трещали авиационные пулеметы и ничего нельзя было сделать, только лежать в канаве и ждать, пока пуля не клюнет в спину, прибив тебя к холодной земле.
Налет казался бесконечным, хотя длился он не больше двух минут. Немцы сбросили одну бомбу, по разу прошли над дорогой, поливая ее из всех стволов и улетели. Сержант отжался на руках, встал, поглядел на две маленькие воронки на дорожном покрытии, оставленных снарядами малокалиберных пушек и выругался. Вокруг поднимались остальные. Один не мог и тихо матерился, пытаясь зажать ладонями льющуюся из ноги кровь. В стороне рядом с воронкой лежали два тела. Туда можно было не ходить, и так все ясно.
Подняли его и в лес! Машкин!
Молодой солдат не отзывался. Глядел в небо, открыв рот и моргал глазами.
Машкин!!!
Тот повернул голову.
А?
Говна! Сходи, винтовки у них забери.
Ага!
Не ага! а есть! Деревня
Раненого подняли вчетвером и утащили на опушку. Перевязочными пакетами конечно же не запаслись и сквозную рану перевязали разорванной на полосы рубахой. Сам идти тот не мог. Для него сделали носилки из двух тонких березок и плащ-палаток.
Небо окончательно расчистилось. Вдалеке то и дело пролетали самолеты. Пришлось дожидаться вечера и только в сумерках они снова вышли на дорогу.
Небо на востоке было ярко освещено пожаром. К этому зареву они и пошли.
* * *
К своим вышли ранним утром.
Стой! Стрелять буду!
Окрик часового был чем-то одновременно и привычным, и бесконечно странным. Ну будешь стрелять что дальше? В него и так уже стреляли, и не раз. Он откликнулся:
Свои, солдат. Вызови старшего.
Оставаться на месте!
Как скажешь Они опустили носилки на дорогу. Раненый очнулся и тихо застонал. Через полчаса к ним вышел заспанный лейтенант, посмотрел и молча махнул рукой. Пошли! Еще через четверть часа они вышли к деревне и направились к крайним домам.
Кого привел? И зачем?
Старший лейтенант с раскосым, азиатским лицом, смотрел неприветливо.
Я же сказал: для дезертиров и трусов у меня в батальоне мест нет!
Сказались и многодневная усталость, и обида, и горящий Ржев, мимо которого они шли вчера ночью, и взгляды своих бойцов в спину. Сержанта прорвало.
Это кто здесь дезертир!? Это я, что-ли, дезертир!? Если я трус, то и расстреляй меня, как труса, только сначала сюда посмотри!
Он снял с плеча винтовку, бросил ее назад, не сомневаясь, что поймают. Залез рукой под воротник шинели, с трудом вытащил пропотевшее красное полотнище и развернул его.
Смотри! Вот он, наш полк. Кто и куда дезертировал?
Старший лейтенант помолчал немного, потом сказал:
Старший лейтенант помолчал немного, потом сказал:
Пулеметчика в первую роту, остальных во вторую, раненого на перевязочный пункт. Сержанта Сержанта в штаб дивизии, к Панфилову. Дать двух сопровождающих. Заодно мой рапорт отнесут.
* * *
За такое награждали.
Сказали: Будешь поощрен. Не расстрелян. Кто бы меня тогда представлять стал? Командир полка так и пропал со всем штабом.
Ну так оно всегда
Вкусно пахнущий пар поднимался из висящих над костром кастрюль, смешиваясь с мохорочным дымом. Петруха потыкал в мясо острой палочкой и подложил в огонь пару досок.
Тяжело тогда было.
Сейчас тоже не сахар.
Ну сейчас-то попривыкли немного воевать. И припас есть, и вроде даже интенданты воруют меньше.
Скажешь тоже! Чтобы тыловые крысы, да меньше воровали? Не бывает такого. Но воевать ты прав. Можем и других научить.
Старшина полез в карман, достал зажигалку и прикурил американскую сигарету. Потом пустил пачку по рукам. Задымили все. Один из солдат покрутил в пальцах трофейную зажигалку и чему-то улыбнулся.
Чего скалишься? спросил старшина.
Да так Вспомнилось
Излагай!
Тойфель-машина
Лейтенанту, который со вчерашнего дня остался командовать ротой, было нехорошо. После февральских боев из офицеров остался он один. В январе из училища, ускоренный выпуск и вот теперь, через неполных два месяца ротный Карьера! Однако радоваться было нечему. По всему выходило, что лежать ему на этой высотке вместе с теми, кто лег там раньше.
Второй месяц в подкреплениях приходил только рядовой состав. Даже сержантов можно было по пальцам пересчитать. Командир роты погиб два дня назад, во время последней безуспешной атаки на занятую немцами деревню, а замполит еще до того наступил в лесу на мину, когда шел из штаба в расположение. Приказ из штаба дивизии был категоричен: деревню взять! За нею дорога на Белый, по которой немцы возят туда подкрепления и боеприпасы. Взять ее под контроль и немецкий укрепрайон останется без снабжения. А из офицеров он один и как тут быть?
Немцев там конечно тоже не батальон. Пара взводов, от силы. Они после зимних боев тоже людьми не богаты. Но два немецких взвода это четыре ручных пулемета, которые простреливают нейтральную полосу до самого леса. Немцы сидят в избах, греются и патронов у них море. Пушку бы! Паршивую сорокопятку, можно даже старого образца. И к ней десяток снарядов. Сбить огневые точки, раскатать по бревнышку крайние избы. Но как ее сюда притащить? Дорога-то за деревней, да и нет в полку лишних пушек. Все на танкоопасных направлениях.
Лейтенант снова посмотрел на поле. Кому-то еще тяжелее, чем ему и только тем, кто сейчас лежит там под снегом белыми холмиками, уже все равно. А завтра и ему все равно будет. Напиться бы, так и спирта нет у санинструктора. Предыдущий командир роты все выпил.
Тащ лейтенант! Тут к вам
Что там еще? Он не торопясь обернулся. Рядом с его бойцом стоял незнакомый мужик в маскхалате. Знаков различия под белой тканью видно не было. Кого это принесло? Проверяющий какой-то из полка, что-ли?
Лейтенант Евдокимов, представился мужик. Командир пулеметного взвода. Прислали к вам на подмогу.
Голос у Евдокимова был хриплый. Окопный голос, сорванный матерщиной, беготней и морозом. У штабных голоса не такие. Но маскхалат у него был новый, чистенький.
Усиление? Это конечно хорошо. Но взвода, даже пулеметного, здесь мало. Немцы хорошо укрепились в деревне. Здесь пушку надо.
Ну ты дал, пушку! Евдокимов покачал головой. Как ее сюда затащишь по болоту? Мы и сами еле прошли. Ты бы еще танк сюда попросил.
Летающий?
Ага. Покажешь, что тут у вас?
Пойдем
Они прошли по неглубокому ходу сообщения к переднему краю. Траншея была вырыта между крайних деревьев и замаскирована. Рота здесь сидела уже три недели, времени окопаться хватило. Евдокимов осторожно выглянул в снежную амбразуру. Долго смотрел. Потом сел на земляную приступку, похлопал себя руками по карманам, снял рукавицу и полез под маскхалат.
Куришь?
Если есть, что.
Есть.
Он вытащил пачку папирос, вытащил одну себе и отдал пачку ротному.
Огонек есть? Спички промочил.
Сейчас.
Лейтенант полез в карман ватника и вынул оттуда небольшой мешочек. Из мешочка на свет появились кусок напильника, угловатый кремень и трут.