Практически сразу после переворота в ноябре 1917 года большевики установили контроль над банковской системой бывшей Российской империи и приступили к невиданной ранее в истории человечества денежной эмиссии. Буквально в течение нескольких месяцев деньги обесценились, все накопления населения были уничтожены, что привело к полному коллапсу экономики. В конце XX века ленинскую финансовую политику 19171921 годов полностью повторит другой одиозный исторический деятель Егор Гайдар, также использовавший гиперинфляцию для уничтожения накоплений граждан, только теперь уже советских[22].
При этом лидер большевиков и не скрывал тогда, что целью его финансовой политики является именно уничтожение накоплений и капиталов населения, проживающего на подконтрольных большевикам территориях.
The New York Times 23 апреля 1919 года привела беседу своего корреспондента с Лениным. «Сейчас Лениным всецело владеет идея о ликвидации власти денег в мировом масштабе. Он обрисовал свои планы на этот счёт таким образом: «Наше казначейство ежедневно печатает сотни и тысячи рублёвых банкнот. Это делается не для того, чтобы наполнить государственную казну практически бесполезными бумажками, но с сознательным намерением уничтожить значимость денег как платёжного средства. В большевистском государстве, где за всё необходимое следует расплачиваться только трудом, существование денег не оправдано ничем. Опыт научил нас: язвы капитализма невозможно искоренить одной конфискацией и экспроприацией, ибо, с какой бы беспощадностью ни применялись эти меры, хитрые спекулянты и упрямые представители капиталистических классов, сумевшие уцелеть, всегда найдут способ их обойти, и по-прежнему разлагать общество. Самый простой способ истребить сам капиталистический дух, таким образом это затопить страну бумажными деньгами с высокой номинальной стоимостью, не подкреплённой какими-либо финансовыми гарантиями. Даже сторублёвая ассигнация в России уже почти ничего не стоит. Скоро даже самый простодушный крестьянин осознает, что это лишь клочок бумаги, стоящий не больше, чем тряпьё, из которого он изготовлен. Люди перестанут жаждать денег и копить их, как только обнаружат, что на них ничего не купишь, и великая иллюзия о ценности и значении денег, на которой основывается капиталистический строй, будет полностью развеяна».
На самом деле, в результате такой ленинской финансовой политики «развеянной» оказалась сама российская экономика. Разгоняемая большевистским правительством гиперинфляция привела к разрыву всех рыночных связей в стране, краху хлебного рынка и полной остановке промышленности. За стремительно обесценивающиеся деньги ничего ни купить, ни продать было невозможно. Уничтожение многолетних накоплений у населения и паралич промышленности привели к разорению едва сложившегося к началу XX века слоя карельских предпринимателей и существенному ухудшению жизни подавляющего большинства карельских крестьян и рабочих. Предприятия Тверской Карелии останавливали свою работу, большевистскими «декретами» о «национализации» все прежние владельцы лишались своей собственности. Формально управление такими «национализированными» предприятиями передавалось «фабрично-заводским комитетам», в реальной жизни их рабочие разбегались кто куда, потому что деньги перестали что-либо стоить, и за полученную заработную плату ничего нельзя было купить. Всеми брошенные и простаивающие предприятия постепенно разграблялись, чему способствовало полное отсутствие у большевиков дееспособной правоохранительной системы и нежелание новых коммунистических властей защищать собственность вообще.
Гиперинфляция, крах хлебного рынка и паралич промышленности привели к разрыву всех рыночных связей и распаду существовавших до 1917 года локальных экономических сообществ. Это выразилось, в первую очередь, в резком снижении посевных площадей технических культур и зерна, прекращению регулярных ярмарок. Карельское крестьянство после 1917 года стремительно откатывалось по уровню своего хозяйственного развития к началу XVII века, к временам изначального освоения Бежецкого Верха.
Но беда не приходит одна. Сознательно разрушив финансовую систему и уничтожив возможности для нормального существования государства, большевистская власть на подконтрольных ей территориях приступила к прямому грабежу сельского населения, создавая для этих целей из наиболее преданных новой власти активистов «продовольственные отряды», а по сути, вооружённые банды, специализирующиеся на безвозмездном изъятии продовольствия и иных товаров у крестьян.
Для Ленина и большевиков сознательная гиперинфляция и обесценивание накоплений населения преследовали, помимо идеологического мотива «уничтожения жажды денег» и сугубо практическую цель: заставить служить своим интересам кадровых военных военспецов и остатки городской интеллигенции, а также обеспечить беспрекословное подчинение городских рабочих. Обесценив денежные накопления данных социальных групп и уничтожив гиперинфляцией рыночные отношения, в том числе свободный рынок труда, большевики поставили эти группы населения в полную зависимость от собственного распределения продовольствия, добытого продотрядами в результате грабежа крестьян. Оставшимся в живых после «красного террора» горожанам не оставалось другого выбора, кроме как идти в услужение к большевистской власти за продуктовый паёк и работать за еду.
События 19171921 годов привели к страшному разорению Тверской Карелии и обнищанию подавляющего большинства карельского населения крестьян и рабочих. Революция стала началом карельской катастрофы. Советская власть с первого дня своего появления вела себя по отношению к тверским карелам как оккупационная власть, готовая выжать из народа все его жизненные соки[23].
Новая экономическая политика большевиков дала крестьянам возможность, после четырёх лет кровавого хаоса и анархии, восстановить посевные площади сельскохозяйственных культур и старые рыночные связи. Вместе с тем, это была лишь бледная тень былого процветания. Все прежние денежные накопления крестьян и предпринимателей сгорели в ленинской гиперинфляции «военного коммунизма», поэтому восстановление местной промышленности и расширение посевных площадей шло медленно, не хватало оборотных средств. Кроме того, закупочные цены на лён и зерно были гораздо ниже дореволюционных. Но даже на вырученные от продажи льна и зерна деньги крестьяне мало что могли себе позволить купить, цены на промышленные товары и изделия, по сравнению с дореволюционными, выросли многократно. По большому счёту, «новая экономическая политика» была для советской власти продолжением старой политики ограбления крестьянства, только в других условиях, не путём засылки в деревни банд городских люмпенов под личиной «продотрядов», а при помощи огромных налогов.
С самого начала новая экономическая политика мыслилась большевиками как вынужденное «отступление», временная «уступка крестьянству». Физически истребив в ходе гражданской войны бóльшую часть русского дворянства, купечества, духовенства и интеллигенции, советская власть к 1921 году столкнулась с огромным недовольством её политикой со стороны крестьянства. Именно неготовность большевиков в тот момент к полномасштабному вооружённому противостоянию с крестьянами по всей стране и обусловила переход к новой экономической политике[24]. Войну с крестьянством отложили на будущее, решив использовать полученное время для усиления армии и органов госбезопасности в предстоящем противостоянии.
И это будущее наступило в ноябре 1929 года, когда руководство большевистской партии приступило к проведению политики сплошной коллективизации и «ликвидации кулачества как класса». Началась невиданная ранее в истории России ломка тысячелетнего хозяйственного уклада крестьянства и одновременно физическое уничтожение наиболее работящих и предприимчивых крестьян, объявленных советской властью «кулаками».
В Тверской Карелии уничтожение крестьянства, произведённое местными органами ВКП(б) и НКВД, приняло по истине огромные масштабы. Если, по данным переписи населения 1926 года, на Тверщине проживало 140 567 карел, то в 1939 году уже только 119 957 человек[25]. Потери от коллективизации и раскулачивания среди тверских карел составили не менее 20 тысяч человек или 14 % населения. При проведении коллективизации в Тверской Карелии уничтожались хутора, с них крестьян насильственно переселяли в колхозы, разрушался веками сложившийся быт людей. Самым главным последствием коллективизации и раскулачивания стало отчуждение крестьян от земли и лишение их стимулов к труду, что в долгосрочной перспективе привело уже в наши дни к фактическому уничтожению традиционного сельского хозяйства и крестьянства, как здоровой основы любой нации.
Вторая мировая война нанесла новый страшный удар по тверским карелам. За годы советско-финляндской войны, а потом и войны СССР с Германией, погибли десятки тысяч карел Тверщины. В период с 1939 по 1959 год количество карельского населения Калининской области сократилось со 119 957 человек в 1939 году до 59 120 человек в 1959 году, то есть не менее чем на 60 тысяч человек или вдвое. При этом объективно ни война с Финляндией в 19391940 годах, ни война с Германией в 19411945 годах не были нужны тверским карелам. Вторая мировая была «не наша война».