Захар, безмерно улыбаясь сказал он и протянул мне здороваться свою ладонь, как-то странно выгнув ее, словно показывал лежащее в ней удостоверение.
Даже оранжевое лоснящееся пятно борща на указательном пальце, хоть и смущало меня, но не вызывало такого неприятия, как эта вывернутая наизнанку ладонь. Режиссер словно специально демонстрировал мне ее, типа: «смотри, только палец испачкался, а остальное-то все чисто!»
«Странно, как это можно не заметить, что рука испачкана? подумал я, разглядев подтек не только на пальце, но и на ладони. Ладно не заметил, что рубашку на груди обкапал, но руку-то? И вывернул ее еще, как лягушка!»
Почему именно лягушка пришла мне в голову, она, вроде, ничего не выворачивает, хотя я не знаток земноводных, может и выворачивает, не понятно. Я нехотя, не отрывая взгляда от указательного пальца режиссера потянулся рукой к его руке, как вдруг он, ойкнув, отдернул свою и, вытерев ее о штанину, обнял мою ладонь в крепком рукопожатии.
Вот теперь нормально, кивнув, сказал режиссер, несколько запоздало резюмируя, что теперь его рука приведена в порядок.
Андрей ответил я и не без труда вытащил из его хватки принадлежащую мне руку.
А я за вами наблюдаю, потряс чуть ли не перед самым моим носом вытертым пальцем новый знакомый.
Зачем?
Очень интересно! Вы знаете, это очень интересно наблюдать за другими людьми. Подмечать за ними чего-то
Да, за другими подмечать гораздо проще, чем за собой, перебил его я и специально улыбнулся, чтобы правда сошла за шутку.
Точно, точно! мелко засмеялся Захар.
За мной за сорок минут что-то интересное увиделось?
Нет, резко прервал смех режиссер. Кроме этой дурацкой книги ничего.
Что ж в ней дурацкого?
Цвет и название, без раздумий ответил Захар.
Странное сочетание признаков дурацкой книги. Особенно учитывая содержание материала, ответил я.
Вы верите таким книгам?
Я не читал ее. Вы просили меня быть с книгой, я взял специально эту, чтобы быть вами узнанным: в ней достаточно много страниц, обложка яркая, а название привлекает внимание.
Вот именно на эти особенности и сделал акцент автор, резюмировал Гусь, как заправский редактор. А написана в ней, должно быть, полная чушь!
Какие же книги вам нравятся?
Где только правда.
Да таких и нет! Даже автобиографии могут содержать недостоверные факты. Авторы всегда хотя бы немного преувеличивают, а проверить их, зачастую, невозможно Вот может быть Федор Конюхов про себя ничего кроме правды не писал
Почему именно он? задумчиво спросил режиссер.
Ну, потому, что он человек глубоко верующий
Недостоверная информация, говорите еще более задумчиво произнес режиссер себе под нос. Похоже он меня уже не слушал.
Захар, вы не режиссер, сменил тему я, чтобы вывести его сначала из ступора, а потом и на «чистую воду».
Да? улыбнулся мой собеседник и внимательно посмотрел на меня. А кто же тогда?
Вы из органов.
Да? Интересно! Из каких?
Может сами расскажете, если уж я прав?
Ну что ж из каких не скажу, но из органов это точно. Давайте присядем и борща поедим.
«Режиссер» вывернутой ладонью указал мне на стул, с которого я поднялся, чтобы приветствовать его, а сам сел напротив, благо толстяк уже ушел и не мог помешать ему выдвинуть стул. Я сел, понимая, что уже начал подчиняться его указаниям. Настроение ухудшалось прямо на глазах.
Борща? спросил Захар.
Вы же уже ели, ответил я.
А вы нет. И зря. Здесь отменный борщ. Я его очень люблю, поэтому съем еще тарелочку.
Вторую? бесцеремонно спросил я.
А вы тоже наблюдательный! ничуть не обидевшись, сказал Захар.
Я же писатель
Нет, третью. Я еще до вашего прихода одну съел. Когда борщ, то я не беру второе, а съедаю несколько тарелок. За хорошим разговором до пяти штук! Так что Так, прервался на проходящего мимо официанта «режиссер», нам два борща и две порции чесночных гренок. Что? А, да, ржаных, конечно.
Официант ушел, а мы стали рассматривать друг друга словно только увиделись. «Вот зверушка какая пять порций! Буду-ка я называть тебя Борщ», подумал я и первый отвел глаза.
Я читал все ваши книги.
Все? Зачем? Вам, любителю правды, они вряд ли подходят. В них одна выдумка.
Не стану скрывать, пришлось.
А сами бы не стали?
Не стану скрывать, пришлось.
А сами бы не стали?
Сам?.. О, вот и борщ! Быстро работают, молодцы!
Официант поставил перед нами дымящиеся тарелки, пиалки с гренками, и пожелав приятного аппетита, удалился, помахивая подносом.
Так что же с чтением без принуждения? спросил я.
Ну-у-у! Про принуждение это вы зря. По долгу скорее. А разве я не ответил?
Нет. Официант появился.
Ну я же в тот момент что-то сказал?
Что борщ принесли.
Разве это не ответ?
Это ответ на вопрос: принесли ли борщ?
Нет. Мы же с вами не слепые и оба видим, что его принесли. Стало быть, это был именно ответ на интересующий вас вопрос, а не констатация очевидного.
«Вот это вывернулся! подумал я. Хоть и молодой, но матерый. Что-то я совсем ничего не понимаю»
О чем думаете? хлебая борщ, и то и дело наклоняясь к тарелке и выпрямляясь, спросил Захар.
Та девушка, которая вместе с вами сидела тоже из органов?
Девушка? удивленно посмотрел на меня «режиссер» и перестал есть. Какая девушка? Со мной не было никакой девушки. Я один пришел
Она тоже пришла одна и села за ваш стол. Вы вместе обедали, разговаривали. Только смотрели вы больше на меня, а не на нее Может потому и не запомнили?
Не только зоркий глаз, но еще и острый язык! весело ответил Борщ и с еще большим вожделением вернулся к своему борщу. Не слушайте, я пошутил. Девушка была, девушка ела, девушка не из органов. Моя знакомая. Недалеко работает и мы иногда с ней обедаем здесь. У нее в это время обед, вот я и решил совместить две встречи. Угу? Официант!
Разговор перестал казаться мне забавным, а происходящее, принятое вначале за игру, стало нервировать. Я старался как мог успокоить себя, чтобы не показать насколько мне, учитывая сорок минут созерцания поедающего борщ Гуся, все это опротивело, что я хочу, как можно быстрее узнать для чего эта встреча и распрощаться с ним навсегда.
Захар, что вы хотите?
Борща еще тарелочку. Вы будете?
Подошел официант. «Режиссер» сделал заказ и вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно помотал головой.
Ну, хорошо. Тогда один. И гренки, крикнул он вслед уходящему официанту.
Ржаные? весело и не оборачиваясь, спросил тот.
Идиот! ответил на его вопрос Борщ, повернувшись ко мне.
Итак, продолжил я, для чего вы пригласили меня на встречу?
Мы очень надеемся, что вы нам поможете.
Чем смогу, сухо ответил я, решив, что разговаривать с ним стоит «короткими перебежками», а остроумничать не стоит вовсе.
Всем сможете. Всем, что нас интересует, ради того, что вам дорого, прозвучала угроза в виде предупреждения.
Раз уж разговор принял такой формат, то придется согласиться с вами.
Придется это формулировка, в которой слышится неуверенность вперемежку с несогласием, а отсюда возможность применения другого варианта. Но я вас успокою тем, что избавлю от головной боли выбора, в данной ситуации его просто нет.
Хорошо. Что вы хотите?
Совсем немного. Только узнать о ваших друзьях.
Внутри у меня все похолодело. Что могло быть хуже разговора с таким типом о родственниках или друзьях?
О ком именно? едва овладевая эмоциями спросил я.
Несколько человек. Игорь, Юрий и Константин.
На сердце у меня немного отлегло. Юрия и Константина среди моих друзей не было. Было несколько знакомых с такими именами, один даже совсем «свежий», но не друзей. Хуже обстояло дело с Игорем. Даже несмотря на то, что судьба давно уже развела меня со школьным другом, я испытал какую-то тревогу.
Но больше всех нас интересует Олег Попов, поторопился продолжить Борщ, и тем выдал себя. Где он?
Тут до меня дошло, что я попал на розыгрыш. Близился день моего рождения и Саныч до своего отъезда обещал в качестве подарка устроить для меня сюрприз. Зная Саныча, как большого затейника и приколиста, я понял, что это и есть придуманный им сюрприз. И шутка, признаюсь, удалась! Но интригу «режиссер» мог бы сохранить и подольше. Впрочем, поволноваться мне итак пришлось, поэтому зачтено! Настроение ко мне вернулось, а с ним и аппетит. Я принялся с удовольствием есть, решив, продолжить участие в предложенной Борщом игре. Мне стало очень интересно: как у парня с фантазией, куда он еще «завернет» и кто из нас, в конце концов, сдастся первым? Внутри меня от столь быстрого разоблачения «режиссера» все ликовало, но я старался не подавать виду: сидел мрачный, ел, низко наклонив голову, словно прятался в тарелку, и молчал.