Пи-и-ить дайте пить, барышня
Это те самые разбойники, что навьим амулетом меня пленить пытались, сообщила я шефу быстро. А мужику сказала: Потерпи, болезный, сейчас принесу.
Не дожидаясь позволения, побежала я наверх. Старунов, уже закончивший с посетителями, вытянулся во фрунт.
Что ж ты, Иван Стеклянный графин на конторке оказался полон, я его схватила. Живодеры вы уездные! Как же так с живыми людьми возможно?
Он молча таращился на меня.
Рот закрой! велела я. Ведро возьми, да чтоб вода была чистая, в камеру неси.
Вашбродь
Исполнять!
Я побежала обратно. Крестовский чародеил, пальцы его порхали в воздухе, будто пощипывали невидимые струны, вонь разбавилась привычным мятным запахом.
Быстро обернулась, похвалил он весело, я пока увечного пользую, ты целым займись.
Увечного? Отдав графин Антипу, я присмотрелась к его подельнику. Ноздря. Точно, такое его прозвище. Каторжанина из себя изображает беглого, оттого что нос перекорежен.
Ах! раздалось с порога, и Старунов упустил на пол ведро, стал мелко креститься, заголосил. Это что же деется, люди добрые!
От моего шиканья смешался, подхватил ручку ведра (расплескалось там немного), бочком подошел, присел подле на нары Рачкова, зашептал тихонько:
Не знали мы, не ведали, пристав велел сюда не заходить, лично
Еще! взревел Антип.
Тише! придвинула я ведро. Не мешай.
Разбойник захлюпал, как лошадь на водопое.
Бумаги-то я уже когда оформил, чтоб этих, значит, по этапу отправлять. Душегубы, трупов на них с десяток, девять точно. Иван дрожал и жался ко мне, будто искал защиты. А пристав велел обождать с недельку, а я а он
Обождать фыркнул разбойник. Пристав!
Старунов, опустил шеф руки и повернулся к нам, возьми трех конвойных, увечного в больницу транспортировать надобно.
Так точно.
Иван убежал, я едва успела подскочить к Семену, чтоб подставить плечо. Тот тяжело оперся на него.
Зорин бы здесь не в пример лучше пригодился.
«Конечно, лучше, думала я возмущенно, потому что его сила на лечение заточена, а ты, не успев поправиться, сызнова тратишься, себя не бережешь».
Вечно ты, Попович, в неприятности встреваешь.
«Я еще и виновата?»
И дружбу водишь со всяким отребьем.
«Вот дала бы ироду подзатыльник, да боюсь, не допрыгну».
Волков! Такой чудесный сыскарь! Эталон добродетели!
Нас попросили подвинуться, в камере стало многолюдно, служивые перекладывали увечного на носилки. Семен прислонился к стене, меня не отпустив, сказал печально:
Ногу ему отнимать придется, разбойнику этому. Не успей я гангрену купировать, закопали бы с двумя конечностями.
Что вообще происходит? пискнула я из-под начальственной подмышки. Объясни.
Ты до сих пор не поняла? И этот, Крестовский кивнул головой на Рачкова, до твоего возвращения довольно красноречив был. Твой Волков драгоценный на этих мужиках навий артефакт испытывал.
Чего?
Ноздрю унесли, Старунов замыкал процессию, размахивая пустым графином, в камере остались только мы с Антипом.
Чего? передразнил он меня, вращая глазами. Того! Сказал, людишки вы пропащие, клейма ставить негде, хоть польза от вас какая будет, дудочку из кармана вынул, пузырек еще с лоскутками А уж дерется как! Пристав! Как же. Тростью своею так меня отходил, до теперь кровью харкаю!
Григорий Ильич? переспросила я жалко.
В другую камеру меня отведи, в чистую, попросил шеф.
Погоди! Господин Волков
На Ноздрю паразита подсадил. Твердым нажатием на плечо меня направили к двери. Этого запри пока, ключ в кармане Паразит вызрел, покинул тело носителя, изрядно его повредив
Семен подождал, пока я возилась с замками, и опять определил к себе под мышку.
Я ведь не подозревала даже Как так с живыми людьми?
А он их за людей не держит, объяснил Крестовский. А дела свои считает воздаянием благородным. Око за око, зуб за зуб. Но умен, черт, не отнимешь, сообразил, как целый артефакт в человеческой плоти себе вырастить.
Это не он, а мадам Фараония, чародейка, я рассказывала.
Собираешься мое высокое мнение о талантах жениха порушить?
Ядовитостью сарказма этой фразы можно было травить клопов целого квартала.
Ядовитостью сарказма этой фразы можно было травить клопов целого квартала.
Уверена, сказала я строго, что Григорий Ильич предоставит нам объяснения сразу по пробуждении.
Мне. Тебе он покаянное письмо напишет.
Не суть!
Попович, это на тебя не похоже. Ты чудовищное беззаконие оправдываешь? Может, тебе такое заступничество благородного заграничного джентльмена льстит?
Думайте, как вам угодно! Только прежде чем обвинять, обе стороны выслушать надобно.
В белоснежные ангельские крылышки господина Волкова верилось мне с трудом, вовсе не верилось. В Грининой это манере, в которой справедливость выше закона может быть поставлена. Но Крестовский столь откровенно надо мною потешался, что согласиться с ним я не могла.
Ваше превосходительство! настиг нас Давилов и подхватил шефа под другую руку. Позвольте помочь.
Мы втащили Крестовского в камеру, где он провел ночь, устроили на нары. Хозяйственный регистратор подложил под рыжую голову подушечку-думку, прихваченную из присутствия. Растянувшись во весь рост, Семен Аристархович принялся командовать:
У Рачкова прибрать, его накормить, подготовить документы и отправить ближайшим этапом. При другом поставить охрану, после операции направить в уездную тюрьму города Змеевичи, а точнее, в тюремный при ней госпиталь.
«Кто-то, кажется, неплохо к командированию готовился, подумала я, местные службы перфектно изучил. И указания разумны. Калек на каторгу не отправляют, так что Ноздря, может, еще Волкову благодарен будет».
Дальше Крестовский огляделся. Сюда ванну доставить чистую, стул, вешалку, постельное белье. Грех вашими ресурсами разбрасываться, в отеле селиться.
Удивление Давилова ничем не выражалось, он почтительно шевелил губами, повторяя про себя приказы.
Попович! Синие глаза остановились на мне. Немедленно отправляетесь на станцию и приобретаете себе билет первого класса до Мокошь-града. Первого, Евангелина Романовна, а не того, который подскажет вам гнумья прижимистость.
Так точно! Отвечая довольно браво, я мысленно вздыхала, прикидывая оставшуюся наличность.
Билет мне покажете.
Ладно, то есть так точно.
А на обратном пути Нет, погодите, еще багаж собрать надобно, а у меня ни малейшего желания хозяйке вашей представляться нет. Сделаем так. Возьмите извозчика: в кассы, на квартиру, а после, уже с сундуком, в приказ. По дороге, будьте любезны, остановитесь подле цветочной лавки, букет захватите. Исполнять.
Потоптавшись на месте, я осведомилась:
Какого вида букет желаете? Для дамы либо
Траурного! отмахнулось начальство. Проследите только, чтоб цветы были живыми, а не штучными. Все. Оба ступайте. Давилов, меня не тревожить ни по какой надобности, пока Евангелина Романовна не явится пред вами с билетом в одной руке и букетом в другой.
Простившись по уставу, мы с регистратором вышли из камеры.
Охохонюшки, бормотал Евсей Харитонович в коридоре, ну и положеньице, хорошо, догадался подушечку прихватить, Ивашка сказывал, колдует его превосходительство, себя не жалея, вот-вот сомлеет А жентельмен наш заграничный охохонюшки душегубам, конечно, поделом, но
Старунов вышел нам навстречу, Давилов передал приказания начальства.
Федор увечного в больницу повез, сказал мне Иван, придется обождать.
Прикинув, что ожидание обернется возбужденной беседой на понятную тему, а одиночество лучший клей для починки как разбитых сердец, так и суфражистских идей, я решила:
Пешочком справлюсь. А Федора, как появится, на Архиерейскую отправьте, пусть оттуда меня заберет.
На улице окутала меня холодная слякоть, и на душе было слякотно, но вовсе не от погоды. Волков злодей. Это мы как-нибудь переживем. Выскажу все ему в лицо. Немало в Берендии мерзавцев, скажу, даже и чрезмерно еще и из Британий заграничных выписывать. И пусть кольцо свое поганое снимет. Стоп. Как? Когда? По переписке? Ходить тебе теперь, Попович, пожизненно окольцованной. Ну и пусть! Замуж я и без того не собираюсь, тем более когда Семен с другою себя решил связать. Поэтому без разницы, есть на мне кольцо, нет и чье оно вообще. Напоминание мне даже будет, чтоб доверять незнакомцам впредь не смела.
В кассе служащий развел руками.
Ни единого билетика, барышня, не то что первого класса, даже сидячие все в темные вагоны раскупили. Последний день ярмарки, отбывают наши гости.