Я тотчас осознала:
Не надо со мной в примерочную!
Он неожиданно тепло улыбнулся:
Тогда сорок второй?
Ага, смирилась я окончательно.
Удивительно, но через пару минут мне в руки впихнули вполне приличный костюм: юбка до колена и приталенный пиджачок. После бесшабашного натиска я была готова к чему угодно, включая развратное нижнее белье, вместо нормальной одежды. А тут ничего вопиющего. Это неожиданно успокоило. Или я уже попросту устала психовать.
В примерочную мои пленители, к счастью, не пошли. Остались снаружи, зато я могла слышать их голоса.
Меня обуревают смутные фантазии о латексе, мечтательно протянул Константин Сергеевич.
Его друг рассмеялся:
Не все сразу.
Эх тот тяжело вздохнул. Подожду день-другой.
Держи себя в руках, Костя! Что-то я не припомню, чтобы мы твою Светланку переодевали.
Ее не так интересно.
Интересно ему Осторожнее, торнадо. И не мешай моей секретарше работать. А то я твоей Свете устрою такие же фейерверки, будешь знать.
Устрой, тот согласился легко. Андрей, а если мы будем каждую неделю меняться секретаршами, то это какое-то извращение или рабочий процесс?
Андрей Николаевич вместо ответа расхохотался еще громче. Я уже застегивала замок на юбке, но буркнула:
Вы ведь понимаете, что я вас слышу?
Так для тебя и говорим. Выходи уже.
Я напоследок глянула на себя в зеркало. У Андрея Николаевича, похоже, глаз наметан, что он сходу и размер угадал, и модель выбрал такую, которая села, как влитая. Да и синий мне всегда шел голубые глаза от этого становятся ярче. Отодвинула шторку, сделала пару шагов вперед, не дождалась никакой реакции. Потому раскинула руки и крутанулась.
Обычно в фильмах, когда девушка неожиданно преображается новым нарядом, трепетные юноши хором ахают, а главный герой застывает на месте с отвисшей челюстью. Очевидно, я оказалась не в одном из таких фильмов.
Нормально вроде, Константин Сергеевич пристально осматривал костюм.
Обувь вообще не в тему, добавил Андрей Николаевич. Но сидит хорошо.
Видимо, это означало, что образ получил холодное одобрение, и на том моя экзекуция окончена.
Но обрадовалась я рано. Константин Сергеевич отправился заплатить, но Андрей Николаевич махнул в сторону стеллажей с туфлями.
Надо что-то на каблуке, Анна.
Но с ним все-таки разговаривать было намного проще, потому я решилась:
Андрей Николаевич, а может быть, хватит? Я благодарна вам, честно. И очень довольна своим внешним видом. И надеюсь, что в этом костюме больше никого не буду раздражать. Но
Он перебил:
Но твое терпение закончилось еще в ресторане?
Именно! я обрадовалась тому, что меня так верно поняли.
И он вдруг уставился на мое лицо. Уже привычно сощурился, но теперь в его глазах плескалась не серьезность, а веселье:
Начинаю понимать, почему Костя так зацепился. Ты как будто всего на свете боишься, нас с ним стесняешься, но пытаешься сопротивляться. Откуда такая неуверенность в себе? Дай руку.
Я не успела отреагировать, он сам подхватил мою ладонь, замер на секунду и отпустил:
Я был прав, ты вся трясешься. Чего конкретно ты боишься? Что мы выставим тебе счет?
Я растерялась окончательно:
Даже не знаю А выставите?
Нет. Костя это делает, потому что он всегда поддается порывам.
А почему вы ему помогаете?
Он улыбнулся шире. С ума сойти, какие у него глаза! Зеленые, глубокие, всегда с каким-то подтекстом.
Пока не определился.
Вы даже говорите иногда одинаково
Друзья детства, такое бывает. Анна, можно, я куплю тебе обувь?
А от моего мнения что-нибудь зависит? я приподняла бровь.
Да. Мое настроение.
И что на такое отвечать? Я просто махнула рукой, не в силах сформулировать ответ. А он словно его получил и резюмировал:
Вот и славно. Шпилька, каблук?
Стеснительность преодолевать становилось все сложнее:
Нежелательно. Я честно говоря, не привыкла к каблукам.
Зря. У тебя лодыжки тонкие, на каблуках ты можешь завоевывать мир.
А если я не хочу завоевывать мир?
Хорошо. Тогда пока лодочки. Вернемся к этому разговору в другой раз.
Мысль вдруг оформилась неожиданно, и я не постеснялась ее озвучить громко, чтобы и подходивший Константин Сергеевич услышал:
Мысль вдруг оформилась неожиданно, и я не постеснялась ее озвучить громко, чтобы и подходивший Константин Сергеевич услышал:
Я поняла! Вы вдвоем в детстве в кукол не наигрались. А тут прямо накрыло!
Константин Сергеевич отреагировал с присущей ему иронией:
Мне мой психиатр то же самое говорит! Заведи, говорит, себе куколку, наиграйся уже, несмышленыш. И я как тебя увидел, так сразу предмет своих детских мечтаний и узнал.
Но Андрей Николаевич ответил другое:
А может, дело в том, что ты сама себя ведешь, как фарфоровая куколка, а мы просто удачно подыгрываем?
Какая странная мысль. Но развивать ее не хотелось.
Едва Андрей Николаевич миновал офисные двери, как сразу изменился та же непроницаемая маска на лице, как будто не он совсем недавно смеялся в полный голос, пугая продавщиц. Возле лифта остановился:
Анна, я в бухгалтерию загляну. Сделай мне кофе. В смысле, попытайся сделать. И про квартальную сводку не забудь, отвесил холодно и повернул вправо.
Тем временем Константин Сергеевич глянул на часы и коротко выдохнул:
Уже почти три! Черт, столько времени спустил. Анют, признайся, что тебя подкупили конкуренты, и ты успешно справляешься с отстранением меня от дел, и, не дождавшись возмущенного ответа, зашагал влево.
Посмотрела налево, посмотрела направо, поправила юбку и нажала на кнопку вызова лифта. Всего второй рабочий день! На этом этапе сдаются только слабаки. Даже если они попали в дурдом.
Катя, забежавшая в гости вечером, после моего рассказа примерно час сидела с распахнутым ртом. Потом рукой надавила себе снизу на челюсть, чтобы не идти по улице с открытой варежкой, заторможенно встала и ушла, бормоча что-то нечленораздельное. Шампанское, правда, прихватила. Но ее предкоматозное оцепенение не отражало и половину моего.
5
Сводка заняла больше времени, чем я предполагала. Все же отсутствие практики сказывалось, да и в первый раз даже простая работа вызывает вопросы. Пришлось сбегать в приемную к Светлане и попросить шаблон старой сводки. Она была занята другой документацией, потому нашла файл, перекинула мне, но подробно объяснять времени не было. Но я и сама разобралась с таблицей, которая ужасала только на первый взгляд. Просто внимательно перенести все данные и вбить в итоговую колонку расчетные формулы. Однако когда разобралась и глянула на часы, поняла, что уже потратила пару часов. Но ведь Андрей Николаевич и сказал, что дело несрочное. Потому утром в пятницу я с утра продолжила с того места, где закончила.
Вот только настроение испортилось после блюда с названием «истерика от кофе». Андрей Николаевич сделал глоток, с видимым трудом проглотил, потом молча встал, схватил меня за локоть и зачем-то поволок из кабинета. Подвел к злостному аппарату и сухо представил:
Анна, это кофемашина. Кофемашина, это Анна. Девочки, договоритесь уже как-нибудь.
И вернулся в кабинет, громко хлопнув дверью. Пришлось снова бежать к Светлане и просить еще один мастер-класс. Девушка эта отличалась невероятным терпением к моей назойливости помогала всегда, когда была возможность. Железобетонные нервы! Или ей все нервы вытрепали задолго до моего появления, потому она уже ни на что не реагировала. Света повторила весь урок еще раз, в процессе выяснилось, что сухих сливок надо поменьше. Грамм на семь-восемь поменьше И эта критическая несостыковка выводит кофейного маньяка из себя? Может, мне монографию начать писать? Столько полезного опыта даром пропадает!
Зато следующий кофе не вызвал в Андрее Николаевиче очередного приступа. Он и не похвалил, но и не поругал достижение. А я напомнила, чтобы закрепить профессиональные достижения:
В два часа видеоконференция, Андрей Николаевич.
Да, спасибо. Помоги Светлане с проектором.
Конечно.
В итоге вышло, что за мелкими хлопотами я не успела к концу рабочего дня закончить сводку. И как Света успевала работать за двоих? Я оправдывала себя тем, что пока адаптируюсь. Быть может, через месяц тоже буду такой ж расторопной, как она. Ничего страшного, задержусь немного и закончу.
Но в самом конце рабочего дня к моему боссу нагрянул его ошалелый сотоварищ. Они целый день подбивали какие-то данные по проведенной встрече, потому и шныряли туда-сюда с документами. На этот раз Константин Сергеевич притормозил возле моего стола: