Поднимаясь в лифте, она еще не понимала, как ей жить дальше. Ей нужно было время, чтобы все хорошенько обдумать, подготовиться на тот случай, если свидетели ее преступления все же объявятся. Но для этого требовались уединение и тишина.
Окна квартиры светились, она видела это еще издали, поэтому надеяться на то, что мужа не будет, было глупо. Разве что он выбежал из дома за сигаретами или хлебом.
Она вошла, отперев двери своими ключами, и сразу почувствовала, как задыхается. Словно несла в себе большущий шар со слезами где-то внутри, и вот теперь, оказавшись дома, в тепле, он рвался наружу.
Под сапогами мужа на полу натекла грязноватая лужа. Виктор дома. Хотя не слышно звуков телевизора.
Она разделась, переобулась в домашние тапочки и прошла в гостиную. Виктор сидел на диване с отрешенным видом.
Привет, сказала она, усаживаясь в кресло напротив мужа.
Вероятно, он ждал от нее вопроса, мол, что с тобой, Витя, случилось, почему в квартире так тихо, телевизор не включаешь? Но она, увидев его, вдруг поняла, что, размышляя о горе, которое постигло мужчину в шляпе, она совершенно забыла о другом мужчине из жизни той девицы в черном берете, о ее любовнике. И вот сейчас ее любовник сидел в кресле и изображал из себя озадаченного и расстроенного человека. Интересно, каким будет выражение его лица (отыщет ли он в себе вообще приличествующее ситуации выражение), когда узнает, что его барышню убили?
Слушай, никак не могу найти свою кремовую юбку, ну, помнишь, такую, узкую, я покупала ее в Париже Не видел?
Виктор медленно повернул голову и посмотрел на Зою так, как если бы она спросила его о количестве камней в египетской пирамиде.
Слушай, процедил он, ты у меня уже спрашивала о какой-то юбке Ты что, подозреваешь, что я время от времени надеваю твои вещи, юбки или чулки, чтобы прогуляться в них по Москве? Спроси еще, не брал ли я твою красную помаду.
А ты чего такой злой?
Я не злой, нормальный.
В это время у него ожил телефон, он схватил его с журнального столика, на котором стояла чашка с остатками кофе (и это вечером!), и выбежал из комнаты в прихожую, успев плотно закрыть за собой дверь.
Зоя услышала, как он разговаривает с кем-то, тотчас встала, подошла к двери и прислушалась.
Да я не звонил ей еще! Почему? И ты еще спрашиваешь? Не звонил, и все! Пусть сама разбирается со своими проблемами. Говорю же, не звонил!.. Ладно, сейчас позвоню. Но только ты мне скажи, о чем мне с ней говорить? Она же все видела и поняла! Мне что, прикажешь перед ней извиняться? Вот сама и извиняйся! Ну и что? Хорошо, сейчас позвоню
И тут Зоя поняла, что речь, возможно, идет о звонке той девице! Конечно, до нее никто не может дозвониться, потому что телефон она из сумки достала и отключила. Были бы там документы, и их прихватила бы. Чтобы следствие затянуть. Хотя полиция без труда выяснит личность убитой, достаточно обратиться в поликлинику, рядом с которой обнаружили труп. Там путем простого опроса врачей и медсестер выяснили бы, к какому врачу она заходила.
Зоя кинулась в комнату, достала из сумки телефон убитой и включила его. И тотчас он взорвался у нее в руках звуками аргентинского танго, да так громко, что Зоя обомлела и тотчас выключила телефон! Через мгновение Виктор влетел в комнату, где Зоя, вернувшись в кресло, с бьющимся сердцем сидела, в последний момент успев натянуть на лицо маску полного равнодушия.
Что это было? вскричал он, хватая ее за плечи.
Ты что, Витя, спятил? Ты чего набросился на меня? Она брезгливо ударом сбросила его руки со своих плеч. Ненормальный!
Да, пожалуй, именно так она и повела бы себя в случае, если бы никакого танго не было и в помине и эти знакомые Виктору звуки рингтона оказались плодом его воспаленного воображения.
Ты разве не слышала сейчас звуки танго?
Танго? Где ты слышишь танго? Прислушайся Она обвела взглядом гостиную, пожала плечами: По-моему, дома очень тихо. Ты вообще в порядке?
Да в порядке я, в порядке! Но я же только что слышал, как зазвонил телефон Вернее, я подумал, что звонит телефон.
Чей телефон? Она смотрела ему прямо в глаза.
Да откуда мне знать раздраженно ответил он и снова закрылся в прихожей.
Странное чувство охватило ее, сродни удовольствию от того, как мучается находящийся рядом с тобой ненавистный человек. Возможно, сейчас, получив от нее порцию лжи, Виктор подозревает, что начинает сходить с ума. Ну или, во всяком случае, у него начались слуховые галлюцинации. Почему ей от мысли, как ему сейчас не по себе, как страшно радостно? Как если бы он добровольно решился разделить с ней ее собственный кошмар.
Чей телефон? Она смотрела ему прямо в глаза.
Да откуда мне знать раздраженно ответил он и снова закрылся в прихожей.
Странное чувство охватило ее, сродни удовольствию от того, как мучается находящийся рядом с тобой ненавистный человек. Возможно, сейчас, получив от нее порцию лжи, Виктор подозревает, что начинает сходить с ума. Ну или, во всяком случае, у него начались слуховые галлюцинации. Почему ей от мысли, как ему сейчас не по себе, как страшно радостно? Как если бы он добровольно решился разделить с ней ее собственный кошмар.
А что, если рассказать ему всю правду? Как он себя поведет? Губы ее медленно растянулись в улыбку. Он сдаст ее. Сразу же. Нисколько не сомневаясь, что делает все правильно.
И она снова включила телефон, в животе которого спряталось аргентинское танго.
3
Суркова Валентина Борисовна, пенсионерка, услышав звонок в дверь, поставила чашку с недопитым чаем на стол, вышла их кухни и поплелась в прихожую. Настроение у нее было с самого утра хуже некуда. Женщина по имени Марина, ребенка которой Валентина нянчила всю осень, задерживала оплату, обещала перевести деньги на днях, и уж точно за два дня до срока погашения очередного ипотечного платежа, но так ничего и не прислала, а срок уже завтра
Ты что, Марина, не понимаешь, что портишь мою кредитную историю?! Почти плакала Валентина Марине в трубку. Мне и кредиты никто больше не даст, раз я такая неплатежеспособная и безответственная! Может, для тебя эта несчастная десятка не деньги, а для меня часть взноса! И как мне теперь быть? Займите у кого-нибудь с мужем, раз у вас сейчас нет, но заплатите мне. Я же вашего ребенка нянчила, душу в него вкладывала. Разве так можно?
Так и хотелось крикнуть в трубку, мол, твари вы неблагодарные!
После этого разговора с Мариной на душе было так гадко, так противно! Что за люди? И ведь не бедные, красную икру покупают килограммами и замораживают ее впрок в огромной морозильной камере (что являлось для Валентины признаком не только богатства, но и расточительности!), а заплатить вовремя няне не могут. Жадные и нахальные!
И тогда Суркова в который уже раз обратилась за помощью к своей соседке Евгении Спиридоновне. Старушка, получающая неплохую пенсию и весьма скромно тратящая ее на самое необходимое, даже не подозревала о том, что, по сути, богата. Конечно, соседка гарантированно выручила бы ее, но каждый раз, звоня в ее дверь и представляя себе свое же блеянье в процессе одалживания денег, Валентина чувствовала себя униженной и глубоко несчастной.
Хотя временами она бывала и счастлива, когда ее работодатели платили ей вовремя, да еще и с небольшими премиями за переработанные часы, и тогда она, заплатив вовремя ежемесячный ипотечный взнос, с какой-то даже гордостью ощущала себя хозяйкой однокомнатной просторной квартиры в новом доме, да еще и рядом с парком!
Она открыла дверь и увидела Евгению Спиридоновну. Господи, она же деньги ей принесла! Валентина договориться-то с ней договорилась, а деньги старушка обещала принести чуть позже. Видать, прячет соседка наличные в укромном месте, поэтому никогда сразу не дает, только спустя время. Причем сама приносит. И визиты такие для нее явно в радость, женщина она одинокая, ей и поговорить не с кем, и пирогами угостить некого. А так придет Евгения Спиридоновна, денежку даст, да еще шарлоткой какой-нибудь угостит или пирожками с мясом, а заодно поговорит. Разговоры у них с Зоей простые, о погоде, соседях, крикливых детях, что живут со старушкой по соседству да на верхнем этаже. Но и политикой бабуля немного увлекается, никак не может определиться, к какой партии примкнуть, кого покритиковать.
Ой, Евгения Спиридоновна, проходите, пожалуйста!
Валентина заметила, что на этот раз соседка пришла с пустыми руками. Нет, деньги сразу протянула, прямо с порога, десять купюр по одной тысяче рублей, но вот пирогов на этот раз не было, да и выглядела она как-то встревоженно, напуганно.
Валюша, мне тебе сказать что-то надо
Хорошо, Евгения Спиридоновна, сейчас расскажете Проходите, садитесь вот сюда, это уже ваше место за столом А я сейчас чай согрею.
Валя, постой. Сядь и послушай меня. Я-то сама ничего предпринять не могу, у меня просто сил нет, а вот ты
Да что случилось-то? Обидел кто?
Говорю же, сядь и послушай.
И соседка рассказала какую-то совершенно нереальную историю о том, как сегодня утром возле крыльца поликлиники, располагающейся в их доме, подрались две женщины. Евгения Спиридоновна живет на втором этаже и говорит, что все отлично видела. Сначала одна девушка, что выглядит постарше и в шубе, набросилась, в смысле словами, на ту, что помоложе, которая была в сером пальто и черном берете. Одна обвиняла в чем-то другую, после чего зарядила ей пощечину, да так сильно, видать, что та, что помоложе, отлетела в сторону, упала, но потом поднялась и набросилась уже на вторую. Ударила ее тоже по лицу, после чего старшая «танком» двинулась на нее, прижала к перилам лестницы, ведущей в подвальное помещение поликлиники, а эти перила, видать, еле держались, может, проржавели, и девушка в берете рухнула вниз. Через некоторое время та, что в шубе, оглядываясь, спустилась по лестнице туда, где находилась другая, побыла там какое-то время, после чего выбралась наружу, оглянулась, схватила несколько картонных ящиков, приготовленных для вывоза сторожами расположенного поблизости склада, и утащила вниз. После чего снова появилась, поднялась в поликлинику, и больше любопытная соседка ее не видела. Хотя следила за территорией, где, по ее мнению, было совершено преступление, практически до самого вечера, за исключением вынужденных отлучек в туалет.