***
В столовую я шла под прицелом десятков ненавидящих взглядов, стараясь держать голову прямо и не споткнуться. Ария Дениза Крей, дочь ария Фредерика Крея ни за что не опустит ее. В моих жилах течет древняя голубая кровь, пусть у меня отобрали родителей, титул, поместья, они не могут отобрать магию повелевать металлами. Не могут отобрать чувство собственного достоинства.
Аппетита не было совершенно, но я упрямо загрузила поднос вкусностями и села за последний столик в углу. Первый день самый тяжелый. Главное его пережить, дальше будет легче, все привыкнут, новость обо мне не будет казаться такой шокирующей.
Вдруг на мой стол приземлилась свернутая в узел салфетка. Я вскинула голову. За соседним столиком, через проход, нагло улыбался темноволосый юноша, сворачивая вторую. Я испуганно опустила глаза. Мгновенье и с другой стороны прямо в тарелку с супом плюхнулась половина пирожка. Брызги разлетелись по столу и попали на платье. Я сжала зубы. Снаряды все чаще и чаще атаковали мой стол изо всех сторон. Салфетки, огрызки яблок, булочки Я сидела, погребенная под горой мусора, словно оплеванная, и изо всех сил старалась не расплакаться.
«Не дождутся! решила я про себя. Они ни за что не увидят моих слез!» Все самое страшное в жизни со мной уже случилось четыре года назад, а эти детские глупые шалости с едой, мне как комариный укус.
Гордо задрав нос, поднялась, отряхнула платье от крошек и грязных салфеток, отнесла поднос на раздачу. Не смотря по сторонам, усердно держа спину ровно, покинула столовую. И уже в своей комнате, заперев дверь на ключ, позволила себе упасть на кровать и разрыдаться. Обиднее всего несправедливость. Безнаказанная, жестокая, позорная. Почему? За что? Что я сделала? Мстить и жаловаться бессмысленно, приходиться только смириться
Неужели, я бы выросла такой же? Унижала тех, кто ниже меня по происхождению? Смотрела бы на всех свысока? Делала подлости? Если бы моего отца не арестовали и не казнили, если бы король не лишил нас титула и богатства, я бы стала такой как они?
«Может быть, я грустно улыбнулась своему отражению в зеркале, застирывая платье в раковине, а может, и нет».
Да, я была тем еще чудовищем в детстве. Избалованным и непослушным. Но я была любима родителями, я всем сердцем чувствовала их любовь и заботу. Да и папа вырос в богатой знаменитой семье, я не знаю, каким он был в юности, но в зрелом возрасте был справедливым, добрым, внимательным. Значит, и я бы переросла свои капризы. Просто это случилось быстрее, из-за горя.
Уговорив таким образом себя, я более-менее успокоилась. На ужин решила не идти. Еще одного унижения не переживу, да и красные опухшие глаза не дадут соврать, что меня не задевает направленная на меня всеобщая ненависть.
Проснулась я рано, оделась в новую форму, так как старая еще не высохла, умылась, почистила зубы. В зеркале отразилось бледное узкое лицо с огромными испуганными глазами. Плюс был один от слез не осталось и следа, но нужно что-то делать с затравленным выражением. Нет, смиряться я не собиралась. Если я не выйду на завтрак, а потом и на обед, то вскоре умру с голода.
У меня есть два варианта дальнейшего существования. Первый я сейчас беру себя в руки, выхожу из комнаты, иду завтракать, потом на занятия и учусь изо всех сил. Второй сдаюсь, бросаю школу. Еду назад на хутор и выхожу замуж за Колая. Терплю его грубые ласки и рожаю ему детей.
Наверное, в моем понимании, последнее было самым страшным наказанием. Глаза сверкнули злостью. Я сжала кулаки. Так-то лучше. Пусть только попробуют меня тронуть! Они увидят, на что способна Дениза Крей!
Первая салфетка прилетела справа. Я вскинула глаза тот же парень, что и вчера. Он стал еще более наглым и самоуверенным. Безнаказанность развращает? Я не стала дожидаться, пока в меня прилетит что-то еще.
Специально, производя как можно больше грохота, я встала, отодвинув стул. Зал притих. Я обвела столовую презрительным взглядом. Мимо ходом заметила Фани, сидевшую с какими-то студентками, наследника с телохранителями, внимательно наблюдавшего за мной с ничего не выражающим лицом, вчерашнюю четверку ариев со своими девушками на том же месте, у окна. Торус смотрел на меня оценивающе, с легким любопытством. Я не задержалась ни на одном лице лишней секунды.
Мне говорили, что в школе учатся отпрыски самых благородных семей королевства, громко произнесла я, теперь даже те, кто не смотрел на меня, повернули голову, воспитанные, образованные, с безукоризненными манерами. Но тем, кого я здесь вижу, больше подходит характеристика свиней. Лишь они разбрасывают еду и сеют грязь вокруг себя.
Мне говорили, что в школе учатся отпрыски самых благородных семей королевства, громко произнесла я, теперь даже те, кто не смотрел на меня, повернули голову, воспитанные, образованные, с безукоризненными манерами. Но тем, кого я здесь вижу, больше подходит характеристика свиней. Лишь они разбрасывают еду и сеют грязь вокруг себя.
Ты кого назвала свиньей?! воскликнул парень, первым бросивший в меня салфеткой, грязная простолюдинка!
Я холодно усмехнулась. Он что, действительно думает, что оскорбил меня, назвав простолюдинкой?
Вы правильно приняли мои слова на свой счет, герр, произнесла я, твердо смотря в его наглые глаза, ни один простолюдин не будет бросаться едой. Слишком хорошо мы, простолюдины, я специально выделила это слово, знаем, как тяжело она добывается. А вот такие, как вы, вполне могут вести себя, как свиньи.
Парень разозлился. Он резко вскочил и двинулся в мою сторону. Я уже приготовилась защищаться, нащупывая рукой столовый нож, как вдруг со стороны окна раздался грозный рык:
Хватит! А ну сел на место! я повернула голову, Дарий Зорг встал и грохнул кулаком по столу. На секунду мне показалось, что здание школы содрогнулось. Словно по стенам и полу прошла мелкая дрожь.
Дениза права, продолжил он громко, вы ведете себя не как благородные арии, а как дикари. Мне стыдно, что в школе происходит подобное. Если я еще раз увижу такую выходку, будете иметь дело со мной.
Зорг сел. Я тоже. Мои руки дрожали так сильно, что я не могла взять вилку. В конце концов, решив, что есть с грязного подноса мне не позволяет воспитание, я отнесла его назад, взяла чистый, поставила на него еще одну тарелку с кашей и отошла на свое место. Все это под прицелами ненавидящих взглядов. Словно ничего не произошло, я принялась неспеша есть, смотря строго в тарелку.
Постепенно столовая пустела. Студенты шли на занятия. Мне тоже было пора, но я все никак не могла решиться встать. На самом деле я страшная трусиха. Смелость и решительность, проявленные мной недавно, были совсем не свойственные моему характеру. Это скорее вынужденная мера, вспышка отчаянья. Я всегда была спокойной, тихой и робкой. По крайней мере, последние четыре года.
А ты сообразительная, быстро нашла защитника, хоть и притворяешься робкой мышкой, я повернула голову Торус Хорн опять возвышался над моим столом. На красивом холеном лице застыла насмешливая гримаса. Ты во всех сферах такая ловкая и изворотливая?
«О чем это он?» Я непонимающе нахмурилась.
Я не прочь проверить твой опыт, в голубых глазах блеснуло что-то странное, пугающее, ты же знаешь, в какой комнате я живу?
Наконец, до меня дошло. Я покраснела от негодования. Мне хотелось сказать что-то грубое, обидное, оскорбительное, подобное его гнусным словам. Изо всех сил подавив гнев, решив, что достойным ответом будет равнодушие, ответила:
Вы куда-то шли, арий Хорн? Вот и идите дальше, отвернулась и начала ровненько складывать на поднос приборы и салфетки, словно важнее этого занятия нет ничего на свете.
Несколько секунд стояла тишина. Потом я услышала тихое:
Гордая, значит Хорн хмыкнул, в твоем положении гордость это совершенно лишняя черта характера. Ты могла бы далеко пойти, избавившись от нее.
Мне далеко не нужно. Предпочитаю оставаться на своем месте, я взяла поднос и понесла его на стойку. Хорн что-то пробормотал в спину, я не услышала или не захотела. И без его слов настроение было вконец испорчено.
После утреннего события со мной прекратили явно задираться. Я словно перестала существовать, стала изгоем, неприкасаемой. Я решила, что так даже лучше. Ничего не будет мешать учебе, а именно для этого я приехала сюда. Учиться.
***
Я и училась. В аудиториях всегда садилась за последнюю парту в последнем ряду. Вокруг меня сразу же образовывалась зона отчуждения. Словно одно мое дыхание было заразно. Лекции и практические занятия по общим предметам происходили вместе с парнями. Кроме них были еще особенные предметы. Для девушек отдельно, для юношей отдельно.
Прочитав расписание, я удивилась. Что может быть такого секретного, чтобы обучаться отдельно? На первом же уроке госпожа Нарана, учительница домоводства, пояснила:
Мальчики будут учиться военному искусству, их занятия спортом будут более насыщенными, чем ваши. Так же в их программу включена более интенсивная верховая езда, владение всеми видами оружия. Вы же освоите азы лекарского искусства, искусство ведения домашнего хозяйства, флористики, рисования, музыки.