«Жду тебя на нашем месте! Будь сам! Не дури! Выбрось из головы своей все глупые мысли! Нам еще дело делать! Записку сразу сожги! И вот подпись «вечно твой А.»
Как вы думаете, Лооз, они связаны между собой эти две записки?
Наверняка. Хотя и они разные по времени написания. Так мне кажется. Вот пан подкаштелян Пясота вспоминает о приезде воеводы. Значит, он все-таки ждал его. А кому-то это не нравилось, что на него могут донести Самому воеводе Адаму Киселю! Значит, если оригинал получен и прочитан, то возможно этот «вечно твой «А.» вызвал вот этой, второй запиской нашу жертву. То есть пана подкаштеляна Пясоту. Вероятно, в ту нашу баню
Да. Так оно видимо и было ответил лекарь Коршак.
Загадочный этот «вечно твой «А». Обратите внимание на наклон пера. Буквы закругляются справа. Так писал только левша!! А вот то наше место о котором он говорит, это ведь действительно баня! И что они там в этой бане регулярно встречались?! Странно, довольно, странно Вам, Коршак, кстати, знаком этот невнятный корявый почерк?
Лекарь взглянул на послание. Задумался на миг.
Нет. Впервые вижу. Руки этого писаки явно дрожали, как в горячке Или он писал это на ощупь, в темноте
Действительно. Не совсем удобно. Если бы он писал справа налево, как османы или арабы, здесь было бы понятно. Но здесь все наоборот! Вот обратите внимание ведь писал он на местном языке. И это левша!
Андрей Коршак подтвердил слова пана воеводского писаря. Ян Лооз продолжал размышления.
Да-да. Похоже Вот только мне кажется, что они, воры, искали копию именно этой записки, первой, где он просит выйти из какого-то дела Ну, а может, и вторую тоже искали, но не нашли
Может быть, так же задумчиво сказал Коршак. Как же он или они попали внутрь. И в дом, и в баню? Странно
Это мы выясним, Коршак, обязательно выясним! Иначе, в противном случае мы не разгадаем тайну трагической смерти пана подкаштеляна Пясоты Я попрошу вас, дать распоряжение, поскольку сейчас я отправлюсь к нашему светлейшему пану воеводе Киселю. Так вот распорядитесь от моего имени чтобы выставили пока там стражу. Надежную! Это на день-другой. А потом надо там все убрать Навести там порядок
И окропить! Оскверненное теперь это место!.. быстро вставил лекарь Коршак.
И окропить! кивнул в ответ Ян Лооз и вдруг спросил. Слушайте, а кто такой Ангел? «А» и «Ангел» это ведь может быть как-то связано? Как вы думаете, Коршак? Это одно и тоже лицо? Я ведь там что-то не понял. Он к какому-то там Ангелу обращается, просит какие-то небесные силы помочь и защитить его?
Ну, не знаю. ответил лекарь Коршак, у нас на второй башне у Драбских ворот, если вы уже обратили внимание гордо реет на ветру большой городской стяг. Там наш Ангел-хранитель, архистратиг Михаил. Может это его имели в виду? Не знаю
Вот черт Ясности мало конечно. Но мы к ней доберемся! мрачно ответил Ян Лооз.
Они попрощались. Лекарь Андрей Коршак подумал про себя, а откуда у этого странного молодого человека, столько удивительных навыков? Почему ему так везет, может у него зрение лучше Чутье его не подводит Откуда у него эти странные арабские татуировки на запястьях?! Как будто это часть одного какого-то стихотворения Он что «варнак», сбежавший с острога или тюрьмы? Вряд ли. Ведь служит у самого воеводы. Ну и ладно! Бог с ним! Сейчас спрашивать было неудобно, потом переспрошу Лекарь Коршак отправился выполнять поручение
Глава 8
.. Тем временем Ян Лооз поднялся в палаты к воеводе Адаму Киселю и постучал к нему в двери.
Через мгновение послышался знакомый глухой голос.
Войдите! Прошу, сказал воевода Адам Кисель.
Э я снова не вовремя. Мучается старик ногами из-за своей болезни подумал пан воеводский писарь.
Ян Лооз вошел внутрь. Ему показалось, что воевода не менял своего местоположения с того самого момента, как он вышел из этой же комнаты.
Ваша милость! у меня несколько новостей для Вас! сказал Ян Лооз.
Да, я слушаю, сказал воевода Кисель. Он оторвался от своей подзорной трубы. Когда его мучила днем??подагра, он утешался тем, что сидел в кресле и осматривал в корабельную подзорную трубу, а это трофей с прошлой 30-летней войны, Нижний город Подол. Купола его церквей, золотые кресты, печные трубы, дымшие из крестьянских домов, смотрел на облака и думал Его Величество, король Ян-Казимир, наделил его обширными привилегиями, послал в столицу самого крупного воеводства Речи Посполитой в пограничный Киев. Он должен вести повторные, тяжелые переговоры с гетманом Хмельницким. Ведь прошлые, которые проходили почти 9 месяцев назад, никакого результата не принесли. Ни отрицательного, ни положительного. А доверяет ли мне Их Величество король? думал воевода Кисель Он положил подзорную трубу на колени и тихо повторил:
Да, слушаю Заходите, мой юный друг, прошу Вас.
Ваша Милость! Ян Лооз поклонившись и стал подробно докладывать о том, что ему удалось выяснить по поводу внезапной и таинственной смерти пана подкаштеляна Антония Пясоты, а именно убийства! Ян Лооз высказал свои соображения относительно того, почему нужно усилить охрану самого воеводы.
Кроме того, не лишним будет ввести ночные перекрестные походы и осмотры нашей доблестной стражи вдоль всей огромной территории замка. Двух, а то и трех походных групп. Нам нужно проявлять бдительность, поскольку пока не понятен сам мотив неизвестного убийцы. Ночью замковый майдан нужно осветить кострами. Чтобы и мышь не просочилась с одной половины замка на другую. Ян Лооз докладывал, что у него есть определенные предположения, что это может быть рука вражеского диверсанта или шпиона. Вычислить его пока не удалось. Может, это кто-то из своих? Кто, вероятно, уже стал на путь предательства
Воевода Адам Кисель слушал и не прерывал своего помощника. Тот поинтересовался, нужно ли только что изложенное им перенести на бумагу. Ведь когда закончится следствие, явно будет и суд. И возможно судья захочет ознакомиться с материалами расследования самого дела
Не сейчас возможно, позже, с грустью сказал воевода Кисель, близится большая война, Лооз! Вернее она уже идет! Страшная, неотвратимая, с морем крови!
«Смешать спелую вражескую кровь с желтым песком! Желтый песок с кровью»
И нашим королевским судьям будет не до сантиментов! Если местный суд и состоится при наличии убийцы, то скорее всего его четвертуют! Или подвесят на железной цепи или посадят на кол у Драбских ворот Вот и все!.. Позже все напишете, Лооз Бумага все стерпит
Позже, пан Лооз, позже
Ян Лооз только кивнул головой. Он ждал сигнала, чтобы откланяться, как в этот момент в двери палаты воеводы Киселя постучали. Воевода глянул на Яна Лооза и тот произнес: Кто там?! Войдите! Милости прошу!
На пороге был сам пан начальник всей замковой стражи командор Юстин Левский. Он бряцнул своими железными доспехами, снял с головы шлем с перьями и произнес.
Простите, великодушно, панове! Тут явился к нам один гончар, славный мужик Тимко Малый. С жалобой к властям! Говорит, что дело касается жизни и смерти! Просит срочно его принять! Предоставить ему аудиенцию! Я его хотел в шею выгнать подальше! Но он, как муха не отлипает! Кричал, что готов выдержать даже 20 ударов смоченным в соленом рассоле батогом! Только чтобы пан воевода принял, выслушал и лично помог
Опять жаловаться на высокие налоги? предположил воевода и загрустил. Его болезнь на время забыла о его ноге. Адам Кисель мог пошевелиться.
Я бы не стал так утверждать. Им городской налог совсем недавно снизили, ответил Ян Лооз, это вероятно что-то другое! Возможно, он желает сообщить о шпионах. Надо принять, Ваша Милость! Это все же голос народа! Не стоит им пренебрегать Надо пригласить его для аудиенции! Тем более у нас на это время есть
Воевода Адам Кисель подал рукой знак начальнику караула пану Юстину Левскому. Мол, приглашайте! Только предупреди, чтобы бумаг, грамот и привилегий не просил не получит! Начальник караула отдал честь, бряцнул доспехами и вышел
Через несколько минут он вернулся снова. За паном начальником караула плелся невзрачный человечек. Лет сорока сорока пяти. Он, как только увидел Адама Киселя, а его он узнал по воеводской серебряной цепи с белым польским орлом, и рядом какого-то смуглого типа, сразу упал на колени, стал креститься и причитать.
Горе, у меня отец родной! горе случилось! Украли мою кровинушку! моего Ясю! мужичонка залился слезами, рвал на себе волосы и продолжал голосить еще больше.
Воевода Адам Кисель поднял правую руку, а смуглый типок зачерпнул из маленькой бочки в кувшин воды и выплеснул ее в лицо этого шумного мужичка.
Ану встань, гончар! Держи себя в руках! Не жуй сопли, а рассказывай, что случилось! Ты, Тимко не баба на подольском рынке! Четко и слаженно говори! Иначе вышвырнем вон! Понял?! Давай-давай, соберись!
Эти резкие слова подействовали мгновенно. Тимко Малый вытер ладонью рот и глаза. Посмотрел сначала на большую икону Вышгородской Божьей Матери в комнате воеводы, затем и на самого Адама Киселя, потом четко стал рассказывать.
Сына у меня вчера ближе к вечеру украли. Ясей зовут его. Пропал он. Играл на улице, там никого не было. Мы потом звать стали его на ужин, а Яси уже и нету! Детей рядом не было! У кого еще узнать не знаем!