«На стадионе Jankees рано становится темно», это была просто констатация факта. Все, что он говорил, было абсолютно точным:
«В этот ресторан больше никто не ходит, потому что там всегда куча народу».
Один лишь голос А-Бэ делал его слова во много раз лучше. Его уморительно низкий и, как бы так сказать, честный голос описать трудно, но достаточно легко сымитировать. Если вы слышали его хотя бы раз, то никогда бы уж не забыли. Я как-нибудь попытаюсь воспроизвести звучание его голоса в аудиокниге. Герб всегда пародировал его для детей. И его дети выросли в убеждении, что Герб сам выдумал А-Бэ. И когда в один прекрасный день А-Бэ заглянул к ним в дом, то дети были потрясены, так как оказалось, что А-Бэ настоящий!
Когда в тот день мы пришли к А-Бэ, он только что сел обедать.
«А-Бэ, поедешь с нами в Carvel?»
Мы с тем же успехом могли спросить его: «А-Бэ, хочешь с нами в Афганистан?» он все равно бы согласился.
Но его мать она, кстати, тоже звала его А-Бэ возразила:
«Мы сели обедать». На что А-Бэ заявил:
«Мам, это же Carvel. Они продают молочные продукты, а мы их тоже едим. Все в порядке. Его семья соблюдала кашрут. Carvel в двух кварталах отсюда. Я быстро вернусь».
Мы сели в машину. Он устроился на заднем сиденье. Мы ему ничего не сказали. Просто поехали. Мы свернули на Белт-парквей, а потом в туннель Бруклин-Баттери. А-Бэ не возражал. Мы болтали о футболе, о бейсболе и вообще.
Затем выехали на Вест-Сайдское шоссе. Потом на магистраль Маджор Диган. Проехали знак, на котором было написано: «Массачусетс/Коннектикут».
Тут А-Бэ заявил:
«Мне очень не хочется прекращать наш замечательный разговор. Но часа три назад, когда вы пришли ко мне домой, вы предложили сходить в Carvel. Однако мы едем то ли в Массачусетс, то ли в Коннектикут. Может быть, кто-нибудь объяснит, что происходит?»
Герб сказал:
«Понимаешь, А-Бэ, Хауи утверждает, что в Carvel в Нью-Хейвене можно купить три рожка за пятнадцать центов».
Тут А-Бэ забыл про свою матушку. И про батюшку. Он заявил:
«Да такого просто не может быть. Никто не будет продавать три рожка за пятнадцать центов».
И присоединился к нашему пари. Теперь Хауи мог выиграть долларов двадцать.
Когда мы въехали в Нью-Хейвен, пошел снег. Началась настоящая снежная буря.
Хауи командовал:
«Притормози! Вот здесь! Нет, там! Поверни! Вот, вот, приехали!» Через витрину мы увидели, что парень внутри собирается закрывать кафе. Мы заехали на парковку. И тут Герб сказал:
«Подождите. А вдруг он нас надует. Вдруг Хауи знает этого парня. Такой был ход мыслей у Герба. Он зайдет, скажет ему о пари, и мы останемся в дураках. Ларри, пойди закажи три рожка и посмотри, сколько это будет стоить».
«Ладно», сказал я. Я вышел из машины и зашел в кафе. Подойдя к стойке, я попросил: «Три рожка, пожалуйста».
«Пятнадцать центов», ответил парень.
Я пошел к машине и объявил Гербу и А-Бэ, что мы проиграли. Но тут же мы решили, что проигрыш не должен быть полным. Раз уж такое дело, нажремся в этом Carvel до отвала.
А-Бэ сказал:
«Если я съем двадцать рожков, то буду считать, что ничего не потерял».
Мы сели в кафе и заказали еще. Мы заказывали и заказывали. В конце концов продавец не выдержал и поинтересовался:
«Парни, можно кое-что у вас спросить?»
«Конечно», ответили мы.
«У меня не было такой выручки с четвертого июля А сегодня идет снег. Что происходит?»
«Ну, мы просто пришли к вам в Carvel».
«Вы живете неподалеку?»
«Нет».
«А где?»
«В Бруклине».
«В Бруклине? Но там же куча Carvel!»
«Да, но мы специально поехали к вам в Carvel».
«Почему?»
«Потому что Хауи сказал, что у вас можно взять три рожка за пятнадцать центов».
Парень удивился:
«А что, так не везде?»
«Нет».
И тут он заявил:
«Ну ясно, почему у меня одни убытки».
С этого момента история приобрела, надо сказать, несколько безумный характер. Мы никогда не бывали в Нью-Хейвене, поэтому перед отъездом решили прокатиться по городу. Господи, я вижу все как сейчас! Мы ехали по улице, и неожиданно машины перед нами остановились, сзади образовалась пробка, появились какие-то люди и стали вешать на машины эмблемы. На них было написано: «ПЕРЕИЗБЕРЕМ МЭРА ЛИ». Они навесили эмблемы на машины перед нами. И на машины сзади нас. И на нашу машину тоже.
Оказалось, был канун выборов. И мы попали на митинг в поддержку мэра Ли, проводимый Высшей школой Нью-Хейвена. Причем оказались в самой его середине.
Оказалось, был канун выборов. И мы попали на митинг в поддержку мэра Ли, проводимый Высшей школой Нью-Хейвена. Причем оказались в самой его середине.
Герби оставил эмблему на машине. Так что в тот день у мэра Ли появились сторонники из Бруклина.
Потом вместе с другими участниками митинга мы отправились в спортзал школы. Все сидячие места были заняты. На сцене были установлены кресла для выступающих. Присутствующим раздавали кофе и пончики. А-Бэ складывал пончики в карман: он извлекал из всего максимум пользы. Теперь у него были пончики, чтобы угостить родных дома.
Тут кто-то подошел ко мне и сказал:
«Знаете, что говорит ваш друг Герб? Он рассказывает людям, как упорно вы трудились. И сделали больше всех для переизбрания мэра Ли среди всей молодежи Нью-Хейвена».
«Правда?»
Ну ладно, тогда и я скажу кое-что про него. Я тоже стал ходить по залу и рассказывать всем о Герби.
И ей-богу, не вру, тут к нам подошел пиар-директор кампании.
«Ребята, подите-ка сюда. Сейчас мэр будет произносить речь. Нам хотелось бы, чтобы вы тоже поднялись на сцену как символ молодежи, активно интересующейся политикой».
И мы поднялись на сцену. Хауи давно так не хохотал. А-Бэ оставался с ним рядом в задних рядах.
Мы же встали рядом с пиар-директором и мэром. Мы никогда в жизни не видели ни того ни другого. Но с достоинством пожали им руки. И Герб заявил:
«У меня есть предложение. Давайте Ларри представит мэра. Помоему, это будет замечательно».
Народу в зале было полным-полно. Наш пиарщик встал и произнес:
«Здесь с нами сегодня два очень активных молодых человека. Герб и Ларри. И сейчас Ларри представит вам мэра».
Я поднялся. Думаю, это был мой первый опыт общения с микрофоном. Да, кажется, именно так. Я огляделся и подумал: «Что я здесь делаю?»
«Ухххх. Меня попросили представить мэра Ли. Уххххх. Но мне кажется, лучше предоставить эту честь моему приятелю Гербу». Я повернул микрофон к нему.
Герб встал и трещал без умолку минут двадцать.
Он помянул Декларацию независимости, но на этом не остановился.
«Я представляю вам не просто очередного мэра. Нет. И не просто будущего сенатора. Нет. Леди и джентльмены, я представляю вам кто знает может быть, будущего президента Соединенных Штатов!»
Толпа безумствовала.
Мэр встал и начал свою речь. Потом митинг закончился.
Было уже, наверное, около часа ночи. Все расходились по домам. Свет начал гаснуть. В конце концов зал освещала только вставшая за окнами луна. Я вижу это как сейчас. Мэр Ли сказал:
«Ребята, можно вас на пару слов?»
И попросил всех выйти, чтобы поговорить с нами наедине.
Мэр запомнил этот вечер на всю жизнь. Через много лет, когда ему было уже под девяносто, в память о том вечере он пригласил меня вновь посетить Нью-Хейвен. Люди знают эту историю, потому что я рассказывал ее на национальном радио. После того как я рассказал ее впервые, мне стали звонить и просить повторить ее еще раз. Так что примерно раз в полгода мне приходилось вспоминать этот случай.
Мы с Гербом, А-Бэ и Хауи стояли перед мэром. Он сказал:
«Ребята, я слышал, как вы упорно трудились. Но все-таки мне хотелось бы кое-что уточнить».
А-Бэ сказал:
«Валяйте, мэр, не держите это в себе». Мэр сказал:
«Я прожил в Нью-Хейвене всю жизнь. Я каждый день встречаюсь с избирателями. Не сочтите за обиду, ничего личного, но я ни разу не видел ни тебя, он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Герба: ни тебя».
Тут А-Бэ заметил:
«Да и мы вас видим впервые в жизни».
«Что?» не понял мэр. А-Бэ пояснил:
«Мы никогда раньше не бывали тут. Мы первый раз в НьюХейвене. Не считая Хауи. Он тут уже был».
«Так откуда же вы?»
«Из Бруклина».
«Из Бруклина? У вас что, здесь родственники?»
«Нет».
«Вы поступаете в Йель?»
«Нет, честно сказали мы. Мы не поступаем в Йель». Мэр спросил:
«Так что вам тут понадобилось?» И тогда Герб пояснил:
«Понимаете, господин мэр, Хауи сказал, что в Нью-Хейвене есть Carvel, где можно купить три рожка за пятнадцать центов».
На что мэр Ли ответил:
«Это невозможно! Не могут три рожка столько стоить!»
Тогда мы рассказали мэру, где находится этот Carvel, попрощались с ним и поехали домой, в Бруклин. Первым делом мы добрались до улицы, где жил А-Бэ. Он так и не удосужился позвонить домой. В Бруклине к тому времени тоже начался снегопад.
Перед домом, где жил А-Бэ, стояли его мать и отец. Это был такой своеобразный еврейский мазохизм. Наш сын не вернулся домой. Мы будем стоять здесь под снегом. Мы заработаем пневмонию. Мы будем страдать. Мы умрем. И он будет мучиться этим всю оставшуюся жизнь.