Уже завершив работу над текстом этой книги, автор был приятно удивлен, обнаружив сходство некоторых мыслей, в ней содержащихся, с мнением выдающегося исследователя христианской гносеологии Е. С. Полякова в его труде «Одна версия предательства Иуды» (Москва: Крафт, 2004, глава «Иисус и Иуда»). Это относится к интерпретации «удержания сатаны» апостолом и к некоторым другим темам. Такое созвучие понимания радует, приводя на память слова библейской заповеди: «При словах двух свидетелей состоится дело» (Втор. 19, 15).
Итак, переходим к поиску ответов на вопросы об Иуде, возникающие при чтении новозаветных текстов.
Что приобретал и чего лишался предатель?
Начнем наши вопросы со следующего: мог ли Иуда действительно прельститься денежной наградой пресловутыми 30 серебрениками и ради нее предать Наставника?
Чтобы ответить на этот вопрос, поразмыслим о том, кем был Иисус в глазах Искариота. Предположим даже, что Искариот руководствовался предельным эгоизмом и мыслил исключительно в рамках собственной выгоды. Что же он в этом случае приобретал, оставаясь верным Иисусу, и что терял, предавая его?
Прежде всего, надо вспомнить об обещании Учителя двенадцати апостолам, что они в грядущую мессианскую эпоху («в пакибытии» то есть в мире будущем) «сядут судить двенадцать колен Израилевых» (Матф. 19, 22). Они «примут Царство», то есть разделят с Мессией власть над обновленным, спасенным от греха и смерти земным миром (Лук. 22, 2930). Одним из Двенадцати, получивших столь грандиозные обетования, был Искариот. И он имел все основания полностью доверять словам Учителя. Ведь, как мы уже упоминали, он убедился в способности Мессии воскрешать мертвых, ходить по водам, умножать материальные сущности и совершать многие другие чудеса! Мало того, и сам Искариот получил от Иисуса дар чудотворения, в том числе и способность исцелять и воскрешать (Матф. 10, 58). И если бы этот ученик, пусть даже лелея одни лишь корыстные интересы, обладал хоть малой частицей разума, разве променял бы он близость к Царю и звание одного из его ближайших придворных на жалкую сиюминутную материальную выгоду? Для этого нужно было не иначе как впасть в безумие! А подобного об Иуде никто и никогда не предполагал, и никаких оснований для этого Евангелие не дает
Итак, при каких обстоятельствах и чего ради Иуда прельстился бы «серебрениками» и предал бы ради них того, благодаря кому имел шанс необыкновенно возвыситься и несказанно обогатиться?
Стремления князя тьмы
Чтобы разобраться в мотивах поступка Иуды, зададим следующий вопрос: в чем, согласно евангелиям, заключалась цель злого духа по отношению к Иисусу? Обычно на этот вопрос отзываются уже заранее готовым, «классическим» ответом: конечно, сатана хотел избавиться от Сына Божьего, восторжествовать над ним, предав его мучительной смерти. Мол, именно козни дьявола, осуществленные через нечестивых людей, и возвели Иисуса на Голгофский крест Но так ли это?
Священное Писание представляет сатану «весьма мудрым и разумным» в его замыслах и действиях (Быт. 3, 1; Иез. 28, 36). В Книге Иова он посещает Самого Бога, сообщает Ему о том, что происходит на земле, и получает соответствующие повеления (Иов. 1, 712). Он же в Книге Захарии, стоя пред ангелом Господним, с мастерством прокурора обвиняет Израиль и Иерусалим в грехах, причем останавливает его только прямой запрет Самого Господа (Зах. 3, 12).
Не случайно в Книге Иезекииля «царь Тирский», в образе которого толкователи многих веков видели олицетворение сатаны, назван великим мудрецом! Там он изображается как «помазанный херувим», обитавший прежде своего падения в саду Божьем и ходивший «меж огнистых камней»:
Вот, ты премудрее Даниила, нет тайны, сокрытой от тебя (Иез. 28, 3)
Да и новозаветные описания «князя мира сего» свидетельствуют о его особой «злой мудрости», о том хитром коварстве, с каким подходит он к людям, желая ввести их в соблазн. Достаточно вспомнить историю искушения дьяволом в пустыне самого Иисуса (Матф. 4, 311).
Теперь зададим новый вопрос: неужто, будучи столь «мудрым на зло» и предвидя будущий ход событий, князь тьмы действительно мог жаждать публичной мученической смерти Сына Божьего? Неужели он даже не подозревал, что такая смерть не может быть напрасной, не может пройти бесследно для его «бога века сего» (II Кор. 4, 4) власти и влияния? Что казнь Мессии призвана будет нанести ему и его власти страшный удар? Ведь сам Иисус заявлял открыто и неоднократно своим ученикам, что именно в Иерусалиме Сын Человеческий будет унижен, поруган и предан смерти, но затем воскреснет! И прямо предсказывал даже способ своей казни, соотнося себя с ветхозаветным медным змеем, вознесенным на шест (Иоан. 3, 14).
Да и новозаветные описания «князя мира сего» свидетельствуют о его особой «злой мудрости», о том хитром коварстве, с каким подходит он к людям, желая ввести их в соблазн. Достаточно вспомнить историю искушения дьяволом в пустыне самого Иисуса (Матф. 4, 311).
Теперь зададим новый вопрос: неужто, будучи столь «мудрым на зло» и предвидя будущий ход событий, князь тьмы действительно мог жаждать публичной мученической смерти Сына Божьего? Неужели он даже не подозревал, что такая смерть не может быть напрасной, не может пройти бесследно для его «бога века сего» (II Кор. 4, 4) власти и влияния? Что казнь Мессии призвана будет нанести ему и его власти страшный удар? Ведь сам Иисус заявлял открыто и неоднократно своим ученикам, что именно в Иерусалиме Сын Человеческий будет унижен, поруган и предан смерти, но затем воскреснет! И прямо предсказывал даже способ своей казни, соотнося себя с ветхозаветным медным змеем, вознесенным на шест (Иоан. 3, 14).
Неужели враг, присматривавшийся к Сыну Божьему с его младенческого возраста, внимательно следя за каждым его шагом и словом, мог пропустить все это мимо ушей? Неужели он не разумел, что предсказанные заранее смерть и воскресение Мессии, о которых век за веком пророчествовали Давид, Исаия, Осия, Даниил и другие вестники Божии (ср. Пс. 21, 128; Ис. 53, 112; Дан. 9, 2427; Ос. 6, 13), связаны напрямую с искуплением грехов и с выведением грешников из ада, то есть с крушением владычества дьявола?!
Мог ли он не предугадывать всего этого? Смешно думать, будто столь прозорливый дух не исследовал прежние Писания (цитаты из которых он приводил в полемике с Иисусом в пустыне Матф. 4, 5; Лук. 4, 911), что он не расслышал слов Мессии, сказанных его ученикам, и не замечал множества чудес Иисуса!
А если понимал и сопоставлял (что несомненно), то какой же напрашивается вывод? Разве не такой: злой дух, если бы только у него оставалась свобода действий, предпринял бы все от него зависящее, чтобы не допустить публичной казни Иисуса, не позволить дальнейшему ходу событий завершиться Голгофой! И не рассчитывал ли он с этой целью использовать наиболее «надежный» способ влияния воздействие на одного из ближайших учеников Мессии, как и было предсказано в древних пророчествах?
Кто над кем получил власть?
Не проясняется ли из всего сказанного выше необходимость для Иисуса лишить врага свободы действий, чтобы тот не мог помешать жертвенной, искупительной смерти Мессии за грехи человечества, его дальнейшему сошествию во ад и, наконец, триумфальному воскресению и вознесению на небеса?
И не здесь ли коренится необходимость в помощи того ученика-соратника, который возьмет на себя роль «удерживающего» сатану «примет его» в себя и будет в состоянии определенное время «держать взаперти», сам не подвергаясь при этом разрушительным воздействиям князя тьмы?
И не пришлось ли ради этого Иисусу воспитать особо одаренного, таинственно наставленного и сверхъестественно подготовленного апостола?
Как известно, во время Тайной вечери Иисус подал Иуде Искариоту кусочек хлеба (имеется в виду маца пасхальный опреснок), после чего в Иуду «вошел сатана» и прозвучали слова Учителя: «что делаешь, делай скорее» (Иоан. 13, 27). Иуда тотчас вышел из дома Тайной вечери и направился к своим «заказчикам» окружению первосвященника Каиафы, чтобы оповестить их о месте, где Иисус будет проводить остаток ночи. Он привел воинский отряд, подвластный первосвященнику, в Гефсиманию для ареста Иисуса (Иоан. 18, 313). Описываемым событиям предшествуют переговоры Иуды с членами Синедриона, которым он несколькими днями ранее предложил выдать Учителя, за что и получил знаменитые тридцать серебреников (Матф. 26, 1416).
Казалось бы, все взаимосвязано, логично, все точки над i в этой истории проставлены как в событийном, так и в нравственно-психологическом плане. Но это только на первый взгляд. Достаточно более пристально вглядеться в изложенное, как у нас возникнет целый ряд новых неожиданных, весьма «неудобных» и даже шокирующих вопросов, которые, раз задавшись ими, уже «не обойдешь не объедешь».
И вот первый из них. После поданного Иисусом Иуде куска хлеба (опреснока) в Искариота «вошел сатана». Не какой-нибудь «мелкий бес», а сам «князь мира сего» вождь и начальник всей нечистой силы, всего темного мира! Об этом у Иоанна (13, 2), а также у Луки (22, 3) сказано четко и ясно. Все повествования об изгнании бесов Иисусом (Матф. 9, 3233; 17, 1418; Марк. 7, 2530; Лук. 4, 3335; 8, 2735; 9, 3842; 11, 14) говорят однозначно и единогласно, что человек, одержимый бесом, теряет власть над собой, будучи захвачен силой, намного его превосходящей. Ведь он непременно «беснуется» ведет себя агрессивно, падает на землю, трясясь и дергаясь, и т. п. в общем, поступает совершенно неадекватно, во вред себе и другим! И окружающие вынуждены применять к нему строгие сдерживающие меры например, сажать на цепь (Марк. 5, 3; Лук. 8, 29). В Ветхом Завете подробно описано поведение царя Саула, который, будучи (в наказание за ослушание Бога) одержим злым духом, метал копье в Давида и даже в собственного сына Ионафана (I Цар. 20, 33). Разве не следует из всего этого, что человек, одержимый нечистым духом, лишен возможности управлять собственным поведением, совершать сколько-нибудь осмысленные поступки? А уж тем паче это должно относиться к тому, кто одержим самим князем демонов сатаной!