Твои доводы мне понятны, но и ты тоже должен понять, почему я хочу закрыть пляжи. Ведь тут дело не в какой-то личной выгоде.
Да какая уж тут выгода! Скорее наоборот. Послушай, Мартин, просто нашему городку не нужны такие новости, вот и все.
Но ему не нужны и новые жертвы.
Да ради бога, о чем ты! Никаких жертв больше не будет! Закрыв пляжи, ты лишь привлечешь сюда толпы репортеров, которые начнут повсюду совать свой нос.
И что с того? Ну приедут, поищут, не найдут ничего интересного и свалят обратно. Не думаю, что «Нью-Йорк таймс» заинтересует пикник на природе или ужин в загородном клубе.
Нет, нам это не нужно! А вдруг они все-таки что-нибудь раскопают? Поднимется шум, а какая нам от него польза?
Ларри, что они раскопают? Мне скрывать нечего. А тебе?
Мне тоже. Я просто подумал может те изнасилования? Ну, или что-то подобное
Чушь, сказал Броуди. Все это в прошлом.
Черт побери, Мартин! Вон выждал минуту, пытаясь взять себя в руки. Если не хочешь прислушаться к голосу разума, тогда, может, выслушаешь меня как друга? На меня сильно давят партнеры. Подобные события могут обернуться для нас большими неприятностями.
Броуди рассмеялся:
Впервые слышу, что у тебя, Ларри, есть партнеры! Я-то думал, что ты управляешь своей конторой в одиночку, как император.
Вон смутился, как будто ляпнул лишнее.
У меня непростой бизнес, сказал он. Временами я сам с трудом понимаю, что происходит. Мартин, прошу тебя, сделай как я прошу.
Броуди посмотрел на Вона, пытаясь понять его мотивы.
Прости, Ларри, не могу. Это ведь моя работа.
Если ты меня не послушаешь, сказал Вон, то можешь лишиться этой работы.
Я не подчиняюсь тебе. Ты не можешь уволить ни одного полицейского в городе.
Не из полиции, нет. Но веришь или нет, у меня есть определенные полномочия в отношении начальника местной полиции.
Не верю.
Из кармана пиджака Вон вынул городской устав Эмити.
Можешь сам прочитать, сказал он, быстро листая устав. Вот здесь, он отыскал нужную страницу и протянул брошюру через стол Броуди, по сути, здесь написано, что, хотя начальник полиции избирается жителями города, члены городского управления вправе сместить его с должности.
Броуди прочитал параграф, указанный Воном.
Полагаю, ты прав, сказал он. Но мне хотелось бы знать, что ты тогда выдвинешь в качестве «веской и обоснованной причины»?
Искренне надеюсь, что мне не придется этого делать. Никак не думал, что наш разговор зайдет так далеко. Я рассчитывал на то, что ты согласишься, зная мое личное мнение и мнение членов городского управления.
Всех без исключения членов управления?
Большинства.
А поименно?
Я не собираюсь тратить время на то, чтобы перечислять фамилии. И не обязан. Ты должен лишь понять: если не сделаешь так, как тебя просят, мы посадим на твое место того, кто будет более сговорчив.
Броуди еще никогда не видел Вона в таком агрессивном настроении. Это его слегка потрясло.
Ты и в самом деле этого хочешь, Ларри?
Да, предчувствуя победу, ответил Вон ровным голосом. Доверься мне, Мартин. Ты не пожалеешь.
Броуди вздохнул.
Черт, сказал он. Лично мне все это не по душе. Дурно пахнет. Но ладно, раз это так важно
Важно, даже очень, Вон улыбнулся, впервые за все время разговора. Спасибо, Мартин, сказал он и поднялся. Теперь мне предстоит не слишком приятная миссия навестить Футов.
Интересно, как ты сможешь убедить их не проболтаться репортерам «Таймс» или «Ньюс»?
Собираюсь напомнить им об общественном долге, сказал Вон, так же как напомнил тебе.
Ничего не получится.
Нам здесь сыграет на руку одна вещь. Эта мисс Уоткинс просто никто, бродяга, скиталась там и сям. Нет ни семьи, ни близких друзей. Рассказывала, что приехала на Восточное побережье из Айдахо автостопом. Так что едва ли ее кто-нибудь хватится.
Броуди вернулся домой около пяти. Желудок его наладился, да так, что он смог позволить себе пару бокалов пива перед ужином. Эллен в розовой форме медсестры возилась с мясным фаршем на кухне.
Привет, сказала она, подставив Броуди щеку для поцелуя. Что там произошло?
Ты же была в больнице. Разве ничего не слышала?
Нет. Сегодня был банный день для старушек. Больницу я не покидала.
Погибла девушка. Недалеко от Олд-Милл-роуд.
Погибла девушка. Недалеко от Олд-Милл-роуд.
Как это произошло?
Акула. Броуди открыл холодильник и достал банку пива.
Эллен перестала месить фарш и пристально взглянула на него.
Акула?! Ни о чем таком я раньше не слыхала. Иногда кто-то их здесь видел, но они никого не трогали.
Да, знаю. Для меня это первый такой случай.
Что же ты намерен делать?
Ничего.
Вот как? Это нормально? Ну, то есть, ты хоть что-то можешь предпринять?
Естественно, я мог бы что-то сделать. Чисто формально. Но по сути ничего. И неважно, что на этот счет думаю я или ты. Тот, кто стоит у власти, озабочен тем, как все это отразится на Эмити, если мы будем волноваться из-за того, что кто-то из приезжих погиб от рыбы. Они все уверены, что такое нападение чистая случайность и что такого больше не повторится. Хотя, скорее, они хотят всю ответственность переложить на меня.
Кого ты имеешь в виду ну, из тех, кто стоит у власти?
Ну, например, Ларри Вона.
Ох. Не знала, что ты говорил с Ларри.
Он пришел ко мне сразу же, как только узнал, что я собираюсь закрыть пляжи. И он, как бы это сказать, без особой деликатности убеждал меня, что не хочет, чтобы я закрывал пляжи. Заявил, что заменит меня кем-то другим, если я не послушаюсь.
Не могу в это поверить, Мартин! Ведь Ларри не такой
Я бы тоже не поверил. Кстати, ты слышала что-нибудь о его партнерах?
По бизнесу? По-моему, у него их нет. А Пенроуз это просто его вторая фамилия или что-нибудь в таком роде. Я всегда считала, что вся компания принадлежит ему одному.
И я тоже. Но, очевидно, это не так.
Хорошо, что ты поговорил с Ларри, прежде чем принять решение. Он шире смотрит на некоторые вещи. И лучше знает, как поступить.
Броуди почувствовал, как к вискам прилила кровь.
Чушь все это, сказал он. Потом, оторвав жестяное ушко от жестяной банки с пивом, швырнул его в мусорный бачок. И отправился в гостиную слушать вечерние новости.
Из кухни Эллен крикнула:
Совсем забыла сказать: недавно тебе звонили.
Кто?
Не знаю, не представился. Просто попросил передать тебе, что ты отлично работаешь. Как мило с его стороны, не правда ли?
Глава 4
В последующие несколько дней погода оставалась ясной и необычайно тихой. С юго-запада все время дул легкий бриз, от которого поверхность океана покрывалась рябью, но не пенилась. Свежесть в воздухе ощущалась только ночью, а после целой череды солнечных дней хорошо прогрелись земля и песок.
Воскресенье выпало на двадцатое июня. Муниципальным школам предстояло работать еще неделю или больше, но частные школы в Нью-Йорке своих подопечных уже отпустили. Семьи, владеющие собственными домами в Эмити, уже с начала мая начали приезжать сюда на выходные. Летние жильцы, снимающие в Эмити жилье с пятнадцатого июня по пятнадцатое сентября, уже распаковали вещи, выяснили, где есть бельевые шкафы, а где нет, кому достался хороший сервиз, а кому кровать помягче. В общем, они начинали чувствовать себя как дома.
К полудню пляж у Скотч- и Олд-Милл-роуд уже пестрел народом. Мужья дремали, разлегшись на пляжных полотенцах, набираясь сил перед дневной партией в теннис и возвращением в Нью-Йорк на экспрессе «Кэнноболл». Жены, удобно устроившись в алюминиевых шезлонгах, читали Элен Маккиннес, Джона Чивера и Тэйлора Колдуэлла, то и дело прерываясь на глоток холодного вермута.
Подростки лежали плотными, симметричными рядами. Мальчики наслаждались тем, как их ягодицы трутся о песок, беспокоились о том, не сильно ли выступают пенисы сквозь плавки, и вытягивали шеи, украдкой поглядывая на девчонок, лежавших на спине с раскинутыми в стороны ногами.
Они не разделяли новомодных взглядов. Они не произносили тривиальных речей о мире или о загрязнении окружающей среды, о справедливости или протестах. Привилегии они приобрели вместе с генами: голубые или карие глаза, а также вкусы и взгляды были предопределены предыдущими поколениями. Они не страдали ни авитаминозом, ни малокровием. Их зубы, то ли от природы, то ли благодаря отличной ортодонтии, были прямыми, белыми и ровными. Они были стройными и крепкими, поскольку с девяти лет занимались боксом, с двенадцати верховой ездой, а потом еще и теннисом. У них не было дурного запаха. Если кто-то потел, то от девушек исходил легкий аромат духов, а от юношей просто аромат чистого тела.
И ничто не указывало на то, что эти юноши и девушки глупы или порочны. Если бы можно было определить совокупный коэффициент их умственного развития, то могло оказаться, что по своим природным данным они вполне могут войти в те самые десять процентов лучших представителей земного населения. Они учились в школах, где освещались злободневные вопросы: в том числе особенности национальных меньшинств, экологические проблемы, революционные философские учения, тактика политической борьбы, проблемы наркотиков и секса. Так что в интеллектуальном плане знали они немало. Но на практике предпочитали свои знания наружу не выставлять. Они считали (ну, или чувствовали), что окружающий мир никак не связан и не зависит от них. И, по сути, были правы. Ничего их не трогало: ни расовые бунты в Трентоне (Нью-Джерси) или в Гэри (Индиана); ни то, что местами великая Миссури настолько загрязнена, что поверхность воды может воспламениться; ни полицейская коррупция в Нью-Йорке; ни рост числа убийств в Сан-Франциско; ни такие скандальные вещи, как, например, то, что в хот-догах обнаружены личинки насекомых и гексахлорофин, и что все это вызывает заболевание мозга. Они даже равнодушно относились к экономическим спазмам, сотрясающим Америку. Нестабильность фондовых рынков, если они вообще обращали на это внимание, была для них лишь досадным нюансом, а отцы в этом случае лишь сетовали на расточительность тех, кто играет на бирже.