Они заказали свинину под карри, цыпленка с кешью по-китайски и австралийское вино.
Знаешь, я до сих пор удивляюсь, как тебя занесло так далеко от Швеции.
Не стоит. В Австралии живет около девяноста тысяч шведов.
В самом деле?
Большая волна была перед Первой мировой, потом молодежь потянулась в восьмидесятые, когда в Швеции стала расти безработица.
А я думал, вы, шведы, не успеете уехать из дома, как начинаете тосковать по родной еде и праздникам.
Все верно, только это про норвежцев. Да-да! Те норвежцы, с которыми я здесь встречалась, начинали скучать по дому чуть ли не с первых дней, а через пару месяцев возвращались в Норвегию, к своим вязаным свитерам!
Но Ингер была не из таких?
Биргитта посерьезнела:
Нет, Ингер была не из таких.
Почему же она осталась здесь, в Австралии?
Потому же, что и большинство из нас. Приезжаешь погостить и влюбляешься в страну, погоду, легкую жизнь или какого-нибудь парня. Хочется продлить вид на жительство. Скандинавки без труда находят работу в баре. А потом понимаешь, что это уже твой дом.
С тобой было примерно то же?
Примерно да.
Некоторое время они ели молча. Мясо было вкусным и хорошо прожаренным.
А что ты знаешь о новом парне Ингер?
Ну, один раз он заглянул в наш бар. Они познакомились в Квинсленде. Думаю, на острове Фрэзер. Он смахивал на тот тип хиппи, который, я думала, уже совершенно вымер, но оказалось, неплохо прижился в Австралии. Длинные волосы, цветастая просторная одежда, сандалии. Как будто только что с пляжа в Вудстоке.
С пляжа? Но в Вудстоке нет моря, он посреди Нью-Джерси.
Там ведь, кажется, есть озеро, где купаются? Насколько я помню.
Харри внимательно посмотрел на нее. Биргитта слегка ссутулилась над тарелкой. Возле переносицы сбились в стаю веснушки. Харри подумал, что она очень мила.
Ты не можешь этого помнить. Ты еще слишком молодая.
Она рассмеялась:
А ты что, старый?
Я? Ну, на пару дней, может, постарше. Есть вещи, без которых в моей работе не обойтись. И где-то внутри быстро начинаешь чувствовать себя дряхлым стариком. Но будем надеяться, что я еще не потерял способности ощущать жизнь и себя в ней.
Ах, бедняжка
Харри натянуто улыбнулся:
Думай что хочешь, но я это сказал не чтобы вызвать твое сострадание хотя, конечно, было бы неплохо, просто так оно и есть.
Харри подозвал проходящего мимо официанта и заказал еще вина.
Всякий раз, когда копаешься в убийстве, это оставляет свой след. К сожалению, копаться приходится не в тех мотивах, о которых писала Агата Кристи, а больше в чужом грязном белье и просто в дерьме. Раньше я казался себе эдаким рыцарем правосудия, но со временем все больше чувствую себя мусорщиком. Обычно убийцы жалкие люди, и не так уж сложно найти как минимум десять причин, почему они стали такими. В итоге остается одно-единственное чувство раздражение. Оттого, что они хотят не просто разрушить свою жизнь, но, падая, прихватить еще и других. Это, конечно, звучит несколько сентиментально
Извини, не хотела казаться циничной. Я понимаю, о чем ты говоришь, сказала она.
Пламя свечи между ними дрогнуло от легкого ветерка с улицы.
Биргитта заговорила о себе и своем друге: как они четыре года назад собрали в Швеции свои вещи и с рюкзаками за спиной прибыли в Австралию. Как пешком и на автобусах добирались от Сиднея до Кернза, ночуя в палатках и дешевых гостиницах для таких же бродяг, иногда подрабатывая в этих же гостиницах внештатными администраторами и поварами. Как выбрались к самому Большому Барьерному рифу, как ныряли в океане, плавали бок о бок с черепахами и молот-рыбами. Как, затаив дыхание, смотрели на древнюю скалу Айрес-рок. Как на сэкономленные деньги купили билет на поезд «Аделаида Алис-Спрингс», как в Мельбурне побывали на концерте группы «Crowded House» и, вконец измотанные, очутились в сиднейском мотеле.
Удивительно, как хорошее порой оборачивается плохим.
Плохим?
Биргитта вздохнула. Может, подумала, что рассказала этому навязчивому норвежцу слишком много?
Не знаю, как объяснить. По дороге мы, наверное, что-то потеряли. То, что раньше принимали как само собой разумеющееся. Со временем мы перестали замечать, а потом забыли друг друга. Просто попутчики. Было хорошо. Ведь и номер на двоих снимать дешевле, и в палатке вдвоем ночевать спокойнее. Он нашел себе в Нузе богатенькую немку, а я поехала дальше, чтобы лишний раз не напоминать о себе. Наплевать на все. Когда он приехал в Сидней, я сказала, что встречаюсь с одним американцем, фанатом серфинга. Не знаю, поверил ли он, а может, понял, что я просто пытаюсь поставить в наших отношениях точку. В том сиднейском мотеле мы пробовали ссориться, но и это не спасло наши отношения. Я попросила его уехать в Швецию и сказала, что приеду следом.
Наверное, он уже заждался.
Мы были вместе шесть лет. Веришь, я даже не помню, как он выглядит.
Верю.
Биргитта снова вздохнула.
Не думала, что все так получится. Я была уверена, что мы поженимся, заведем детей и поселимся где-нибудь в предместье Мальмё. И у нас будет дом с садиком, и каждое утро перед дверью будет лежать свежая газета. А теперь теперь я уже почти забыла, как звучит его голос, или как хорошо нам было вместе, или как Она посмотрела на Харри. Или как он из вежливости терпел мою болтовню после пары бокалов вина.
Все это время Харри улыбался. Бутылки вина ему явно не хватило, но Биргитта это никак не прокомментировала.
Я не из вежливости, я из интереса, сказал Харри.
Ну тогда расскажи что-нибудь о себе, кроме того, что ты работаешь в полиции.
Биргитта наклонилась к нему, и Харри заставил себя не смотреть в вырез ее платья. Но теперь он почувствовал легкий запах ее духов и жадно втянул его носом. Стоп, стоп! Держать себя в руках! Эти сволочи у Карла Лагерфельда и Кристиана Диора знают, как свести мужчину с ума.
Запах был волшебный!
Значит, так, начал Харри. У меня есть старшая сестра, мать умерла несколько лет назад, сам я живу в Осло снимаю в Тёйене квартиру, едва свожу концы с концами. Долгих романов в моей жизни не было, кроме, пожалуй, одного.
Правда? И сейчас у тебя тоже никого нет?
Ну, не совсем. Так, пара женщин, с которыми я играю в какие-то глупые и бессмысленные игры. Иногда я звоню им, иногда они мне.
Биргитта нахмурилась.
Что-то не так? спросил Харри.
Не знаю, как я отношусь к такого рода мужчинам. И женщинам. В этом я несколько старомодна.
Но теперь все это, естественно, в прошлом, поднял бокал Харри.
Не сказать, чтобы мне понравились твои блестящие ответы.
Они чокнулись.
Что же ты прежде всего ценишь в мужчинах?
Приняв позу мыслителя, она какое-то время молча смотрела в пустоту, прежде чем ответить:
Не знаю. Наверное, легче будет сказать, что мне в мужчинах не нравится.
Так что же? Помимо блестящих ответов.
Мне не нравится, когда мне устраивают проверки.
Тебя это сильно задевает?
Биргитта улыбнулась:
Мой тебе совет, Казанова: если хочешь очаровать женщину, дай ей понять, что она уникальна, что к ней у тебя особое отношение, не такое, как к остальным. Парням, которые цепляют девушек в барах, этого не понять. Да и развратникам вроде тебя тоже.
Харри рассмеялся:
Говоря «пара», я имел в виду «две». А «пара» я сказал потому, что это звучит немного иначе, вроде как «три». Одну недавно бросил молодой человек, ну, по ее словам. В последний раз она благодарила меня за то, что я такой неискусственный, а наши отношения такие наверное, ни к чему не обязывающие. Другая это женщина, с которой я давно уже поддерживаю ненавязчивые отношения, и она настаивает, что поскольку начал их я, то я же обязан обеспечивать ее каким-то минимумом личной жизни, пока один из нас не найдет себе что-то взамен. Погоди, а с чего это я оправдываюсь? Я обычный парень, мухи не обижу. Думаешь, я кого-то здесь пытаюсь очаровать?
Конечно. Ты пытаешься очаровать меня. И не отрицай!
Отрицать Харри не стал.
Ладно. И как у меня получилось?
Она задумчиво взяла бокал, отпила из него и ответила:
Нормально. Во всяком случае, сносно. А вообще нет, отлично. Вполне.
Звучит как «на пять с минусом».
Вроде того.
Рядом с заливом было темно и почти безлюдно. Дул свежий ветер. На лестнице Оперного театра фотограф что-то объяснял необычайно тучным новобрачным. Тем явно не нравилось то и дело переходить с места на место, да и неудивительно при их телесах. Но наконец идеальный вариант был найден, и они закончили фотосессию с улыбками, смехом и, возможно, слезами.
Харри и Биргитта наблюдали эту картину с балюстрады.
Вот что значит лопаться от радости, сказал Харри. Или по-шведски так не говорят?
Почему нет? Бывает, человек так счастлив, что и по-шведски можно сказать: он лопается от радости. Биргитта вынула из волос заколку и подставила лицо ветру. Бывает, повторила она чуть слышно.
Она стояла лицом к морю, и ветер развевал ее огненные волосы, так что они походили на щупальца огромной медузы.
Харри раньше и не подозревал, что медузы бывают такими красивыми.
4
Городок Нимбин, Коре Виллок и Элис Купер