Она высоко заколола густые непослушные волосы. И пошла в кухню готовить себе что-нибудь на обед. Какой-нибудь замысловатый супчик постный и полезный.
Звонок в дверь раздался между обжаркой лука и моркови. Она успела сбросить все со сковороды в кипящий суп, убавила огонь и пошла к двери.
Кто это мог быть? Почему звонили в дверь, а не в домофон?
Инга? Она знала код подъезда. Почему она тогда не в школе?
Егор? Он тоже знал код. Но ему здесь делать было нечего. Если только поиграть на нервах, перечисляя все ее недостатки, помешавшие их семейному счастью.
Такое поначалу случалось. Первый год после их развода он иногда заваливался к ней пьяным и загибал пальцы, сидя за родительским столом в гостиной.
Это был Егор.
Он очень паршиво выглядел, стоя перед ней у распахнутой двери. Русые волосы в беспорядке. Одет был так безвкусно, словно одевался в темноте. И конечно же, от него несло перегаром.
О господи! Влада закатила глаза, раздраженно спросила: Что тебе надо?
Я был у тебя на работе, еле продавил он сквозь зубы. Там сказали, что ты в отгуле.
Ты был у меня на работе?! Зачем?! С ума сойти!
Она разозлилась. Если его видели в таком виде, то
Да плевать. Найдет, как объяснить. Завтра выйдет на работу и наплетет что-нибудь.
Клево выглядишь, вдруг сказал он, его заполошный взгляд прошелся по ней. Без лифчика Грудь, как всегда, в порядке.
Ты зачем здесь? Поговорить о моей груди?
Она подавила смешок, почувствовала, что краснеет, но не от стыда. От удовольствия точно, что он еще помнит, что не забыл. Он поругался с Аллой и явился сюда, чтобы
Вариантов было много. Они бегущей строкой проскочили в ее мозгу и почти все понравились.
Инга не звонила? вдруг спросил Егор странным голосом.
И опустил голову. «Чтобы так откровенно не таращиться на грудь», поняла она.
Звонила неделю назад.
Что сказала? Голова Егора по-прежнему была опущена.
Что готовится к олимпиаде, что перезвонит.
О чем еще говорили?
Много о чем!
Она начала злиться. Он что, снова включил заботливого папочку? Снова посадил девчонку под замок?
Такое уже случалось, Инга ей жаловалась. И сейчас ездит по всем и ревизует ее контакты. Идиот!
Влада. Тут такое дело
Его рука она тряслась, Влада это отчетливо рассмотрела поднялась и прижалась на мгновение к губам.
Инга тебе не позвонит, произнес он снова странным, незнакомым голосом.
Это еще что за новости! Она уперла кулаки в бока. Ты не имеешь права запрещать нам общаться! Она уже взрослая девочка и Что?!
Она замолчала, мгновенно почувствовав внутри ледяную пустоту.
Что случилось?!
По его бледному до синевы лицу, которое он поднял на нее, текли слезы. Его глаза не могли ее обмануть. Они были искренними. Они выражали страшную муку.
Инга Она не позвонит нам больше никогда, Влада! Ее больше нет!..
Она открыла глаза и обнаружила, что лежит на своей кровати. Прямо в одежде, чего она терпеть не могла делать. Егор сидит на краешке. Тоже в одежде, а это вообще непростительно. Ему места в этом доме не было! Чуть дальше, возле ее туалетного столика, согнулся силуэт в белом. Чем-то шуршит, щелкает какими-то замками. Вот он распрямился и оказался врачом скорой. Влада знала его. Он часто приезжал к ее соседке-сердечнице.
Я сделал все необходимое, проговорил доктор, стараясь не встречаться с Владой глазами. Она молодая и сильная. Она справится. Но вы должны быть рядом.
Нет. Он не должен. Он не может, застонала она, закрывая лицо рукой. Пусть он уйдет.
Я уйду. Уйду. Ты только не волнуйся, забормотал Егор, судорожно сглатывая. Я немного посижу и уйду, Владочка. Ты только Ты только возьми себя в руки, хорошо?
Его спина выгнулась буквой «С», руки упали с коленей, плечи дернулись, и Егор громко зарыдал.
Его горе было таким страшным, что на какое-то мгновение она забыла о себе. Резко подскочила, доползла на коленях по кровати до него, обняла со спины, прижалась щекой к его затылку и зашептала:
Егорушка, Егорушка, успокойся. Прошу тебя! Нам надо быть сильными. Нам надо
Голос пропал, она задохнулась слезами и, зажмурившись, зарыдала вместе с ним.
Сколько они просидели так, неизвестно. Никому не хотелось двигаться, да и сил попросту не было. То, что ожидало их впереди, было черным, жутким, непоправимым. Оба это понимали и цеплялись за минуту странного единения. Пусть даже она и не повторится снова.
Простите. На пороге ее спальни появился кто-то и окликнул их женским голосом.
Влада отпрянула. В бешенстве уставилась на женщину. Но это была не Алла, как она поначалу подумала. Это была какая-то другая женщина: стройная до худобы, среднего роста, черные волосы до плеч, темные брюки, темная короткая куртка. Ее взгляд был сочувствующим, но строгим.
Ей надо было работать, поняла Влада. Женщина была из полиции.
Острая боль снова скрутила внутренности.
Говорите, Влада с кивком свесила ноги с кровати.
Села, тесно прижимаясь к Егору.
Я прошу прощения, повторила женщина из полиции, по очереди оглядев их обоих. У нас есть ряд вопросов. Мы не могли бы Поговорить. Влада Витальевна, вас охарактеризовали как хорошего психолога. Как сильного человека. Понимаю, что сейчас не самое лучшее время, но
Но если мы станем упиваться своим горем, то это самое время будет упущено. Так?
Она встала, потянула за рукав Егора, сидевшего кулем на краю ее кровати.
Идемте в кухню. Я сварю всем нам кофе.
Хорошо. Женщина из полиции исчезла из ее спальни.
Егор.
Влада встала перед ним, он так и не поднялся с кровати. Сидел, молча плакал, время от времени судорожно вздыхая.
Егор, идем. Там люди из полиции. Нам надо с ними поговорить. Она вытащила из шкафа толстую черную кофту, закуталась в нее. Егор, возьми себя в руки. Идем.
Да, да, сейчас Он медленно поднялся, но снова осел, снова заплакал. Господи! Это мне за тебя! За мой грех перед тобой! Я виноват Я виноват перед всеми. Прости меня! Прости Я виноват!
Позднее раскаяние. Какой в этом прок?
Она смотрела на него холодными высохшими глазами. Что это сейчас может изменить? Вернуть им дочь? Сделать их ближе? А зачем? Инги теперь с ними не будет. Их мечтам о воссоединении семьи не суждено теперь сбыться. И даже если предположить на какое-то мгновение, что она и Егор снова вместе, то это уже будет не семья. Не их семья. Инги нет!
Жалость к бывшему мужу переплелась с ненавистью и неожиданно добавила сил.
Идем. Надо поговорить с полицией. Она с силой схватилась за его локоть и потащила из спальни.
А мы? Мы с тобой потом поговорим? Он схватился за дверь, притормаживая, уставился на нее больными покрасневшими глазами.
О чем? уточнить она была обязана.
О нас. О нас с тобой мы потом поговорим?
Он приоткрыл рот, слюна натянулась между губами дрожащей струной. На нее снова пахнуло перегаром, перемешавшимся с какими-то сердечными каплями. Запах был знакомым, но она так и не вспомнила названия. Видимо, доктор скорой нацедил ему, когда колдовал над потерявшей сознание Владой.
Я не хочу уходить от тебя, Влада. Ты все, что у меня осталось. Все, что осталось от нас
Наверное, она должна была гордо задрать подбородок и выплюнуть какую-нибудь заезженную фразу, типа: «Никаких нас больше нет». Или: «Это невозможно». Или: «Нам не о чем больше с тобой говорить».
Наверное, она должна была продемонстрировать ему и себе свою силу, гордость, непрощение. Так она должна была поступить. Но не смогла. Сама мысль, что после всех разговоров с полицией она останется одна в этой квартире, внушала ей ужас.
Если не хочешь уходить, Егор, оставайся, сказала Влада и потащила его в кухню, где слышались приглушенные голоса: мужской и женский. Я постелю тебе в гостиной.
А мы с тобой поговорим? Поговорим, Влада?
Поговорим. Она прикусила губу, чтобы не расплакаться, и подтолкнула его к кухне. Все личное потом. Давай сейчас по делу
Глава 9
Ему без труда удалось найти себе работу фрилансера. Ему уже даже выплатили аванс, получив с прежнего места работы замечательные рекомендации. Чему он, конечно, был сильно удивлен. Ольга могла и напакостить ему напоследок.
Мы очень надеемся на длительное плодотворное сотрудничество, Олег, щебетала в трубку специалист по управлению трудовыми ресурсами Катерина. Как только вы найдете время, мы готовы встретиться и обсудить детали контракта с вами на постоянной работе в офисе.
Хорошо. Обсудим.
Он поймал свое отражение в зеркале одежного шкафа, купленного Гришкой.
На скуле и под глазом синяк. Нос раздут. Хорошо, не сломан. Брат о нем позаботился и свозил сделать снимок. Подбородок был расчерчен глубокими царапинами.
Кто это вас так? спросил дежурный врач, обрабатывающий ему раны.
С лестницы упал, буркнул он, не сказав правды по совету все того же Гришки.