Привет, ответил ему брат сонным ленивым голосом.
Олег был уверен, что от одного звука Гришкиного голоса женщины сами начинают раздеваться. Ему их даже уговаривать не приходилось. И подлости совершать, ради которых Ольга затащила в постель его Олега.
Ты чего это звонишь, Олег? Хочешь извиниться?
Нет, он подавил улыбку.
Мы же с тобой поругались, когда я уезжал. И ты сказал, что тебе стыдно иметь такого брата.
Я так не говорил. Олег медленно шел к автобусной остановке. Я сказал, что нельзя использовать подобную ситуацию в своих целях. Это стыдно.
Я слышал это еще тогда. Гриша шумно вздохнул. Что дальше?
Я хочу переехать к тебе. Слова вырвались у него сами собой, он так перепугался, что произнес их, что поспешил повторить, чтобы не передумать: Я переезжаю к тебе. И это не обсуждается.
Гришка молчал непозволительно долго. Потом спросил:
Ты знаешь, что со мной опасно? Ты можешь подставиться?
Догадываюсь.
Помнишь, по какой причине я сбежал из нашего города?
Да.
И понимаешь, что здесь я как бы как бы скрываюсь?
Да.
И готов рискнуть?
Дашу предупреди, сказал Олег и отключился.
Если бы Гришка продолжил, он мог бы передумать. А так пути назад у него не стало. Завтра утром он подпишет заявление, обходной лист, купит билет на поезд или автобусом поедет. Он еще не решил. Да, непременно маму надо предупредить. И Дашу тоже. Надо сделать это самому. На Гришку надеяться глупо. Он мог забыть о его просьбе и о нем самом сразу, как завершился звонок.
Подъехавший автобус с мягким шипением раскрыл двери. Он вошел, обнаружил любимое место в самом центре автобуса свободным. Сел и тут же прилепился взглядом к стеклу.
Что он приобретал, уезжая из родного города? Возможность отвлечься, начать новую жизнь, завести новые знакомства. Может быть, у него даже появится девушка, о ней давно мечтала его мама, и он тоже мечтал. Он может найти себе новую работу, более престижную, более интересную.
Олег со вздохом перешел ко второму вопросу: что еще он приобретал, уезжая из родного города именно к Гришке?
Ответ тут же проявился грязным дегтярным пятном на девственно-чистом полотне его будущего.
Проблемы! Рядом с Гришкой его непременно ждут проблемы. Гришка магнитом их к себе притягивал. Он словно был на них запрограммирован при рождении. Он не мог жить по-другому его странный брат.
Что делать?! Олег прикусил нижнюю губу и загадал: будет так, как скажет мама. Она мудрая, плохого не посоветует.
Поезжай, сынок, удивила мама и встала из-за стола, чтобы начать собирать ему вещи.
Мам, ты серьезно? Его глаза за толстыми стеклами очков сделались огромными. Ты не против?
Нет. Мать приостановилась в дверях кухни. Внимательно осмотрела сына. Может, Даша сделает из тебя человека.
Даша? Ей-то это зачем? Он постарался пропустить мимо ушей последние слова матери, чтобы не обидеться.
Она умная, сильная. Она Мать задумчиво склонила голову. Она выжила после такого страшного удара. Продолжает искать убийцу Ниночки. И это несмотря на то, что ее коллеги опустили руки. Она не смирилась. На это нужны силы. Видимо, они у нее есть. Генетически заложены. Я буду спокойна, если Даша будет рядом с тобой.
Мам, я ведь не к ней еду. К Гришке, напомнил Олег.
Снял очки и принялся вытирать толстые стекла специальной салфеткой. Он всегда носил в кармане упаковку, всегда.
К Грише повторила эхом мать и упрямо мотнула головой. И это, сынок, во благо. Присмотришь за ним. Он ведь у нас бедовый!..
Что, маман так и сказала бедовый? оскалился Гришка, встречая его на железнодорожном вокзале три дня спустя.
Так и сказала.
Олег неуверенно топтался с сумками возле Гришкиного байка. Он не знал, готов ли он на нем ехать. Он никогда не ездил на мотоциклах. Тем более по пробкам большого города. Он представил, как ему в колено упирается огромное колесо какой-нибудь фуры и грязь летит в защитное стекло шлема. И отступил на метр.
Я не готов.
К чему?
Гришка насмешливо оглядел брата, явившегося в столицу в длинном черном пуховике, ботинках на толстой подошве и шапочке, связанной мамой.
К жизни в столице? Или к тому, чтобы ехать со мной на байке?
К жизни в столице я готов. Почти, немного заикаясь под взглядом брата, проговорил Олег. Но вот ехать по ее улицам на твоем монстре Не готов в принципе.
И черт с тобой, хохотнул Гриша.
Забрал у него сумки, сунул их во вместительный багажник. Надел шлем и сел в седло байка.
Доберешься на метро. Запоминай адрес, чистюля. Он продиктовал.
Сунул руку в нагрудный карман черного кожаного комбинезона, вытащил два ключа на металлическом колечке. Бросил Олегу.
Тот на лету поймал, был натренирован. Гришка еще ни разу ничего ему не дал просто в руки. Всегда бросал. Приходилось ловить. Привык за столько-то лет.
Метро вон там, за углом. До встречи. Не заблудись, чистюля!
Гришкин байк глухо рыкнул и через мгновение исчез в тесном коридоре автомобильной пробки.
Олег вздохнул и пошел к метро.
Глава 4
Даша сидела за своим рабочим столом и бездумно щелкала авторучкой. Взгляд ее был прикован к окну.
За стеклом на фоне бледно-серого неба застыли голые ветки деревьев. Казалось, небо пошло глубокими черными трещинами. Еще минута, и произойдет что-то страшное. Апокалипсис! Небесные раны начнут сочиться кровью, и она хлынет на землю, и
Даш, ты бы перестала щелкать, а? взмолился Володя Скачков, закатывая глаза под лоб. Уже десять минут без остановки! Так с ума можно сойти!
Извини, буркнула она и отбросила авторучку подальше.
Она или сошла с ума. Или едва не сошла с ума, когда сегодня, без чего-то шесть утра, в ее квартиру позвонил, кто бы вы думали? Сам Зайцев! Сам полковник Зайцев.
Они не виделись с прошлого августа. Нет, неправильно. Они видели друг друга на работе. Каждый день. На совещаниях опять же. Но они не виделись именно так: когда она в ночной рубашке с голыми ногами встречает его на пороге своей квартиры, а он переступает этот порог и говорит ей: «Привет». Не «Доброе утро», не «Здравствуйте», а «Привет».
Тем самым голосом говорит, от которого под ребрами и между лопаток холодно и щекотно. И сердце молотит как ненормальное.
Войду? спросил он и вошел, не дождавшись ее приглашения.
Встал у порога, облокотился плечом о стену. Минуту ее рассматривал. Вздохнул.
Есть разговор, произнес он после вздоха.
И она сразу напряглась.
Что за разговор? Почему именно сегодня? Почему в шесть утра? Ехал мимо? Или решил преподнести ей какую-нибудь гадкую новость без свидетелей? Чтобы она была готова в отделе держать удар?
Или
Или он хочет спросить ее о ребенке, которого она потеряла? Семь месяцев молчал, а теперь хочет спросить. Типа почему не сказала сразу о беременности? Почему скрыла? А его ли это был ребенок?
Она застыла на пару минут. Потом, отмирая, с кивком произнесла:
Говори.
Я тут думал Долго думал Он поводил ладонью по гладко выбритому подбородку, он всегда так делал после бритья. Помнишь, твою машину вскрыли?
Помню. Не мою одну.
И у тебя ничего не пропало.
Ничего.
Точно?
Точнее не бывает.
Блин, что за чушь он несет?! В шесть утра приехал прямиком из дома, в свежей рубашке, гладко выбритый, чтобы вспоминать о дурацком происшествии? Она о нем почти забыла!
Ключи обронил Зайцев, старательно обводя взглядом ее голые коленки. В бардачке у тебя лежали ключи от квартиры твоей матери.
Они и остались там после взлома.
Она недоуменно таращила глаза. Она все еще не понимала, куда он клонит. И честно, надеялась, что он заехал просто потому, что ужасно соскучился. Потому что задыхается без нее. Спать не может ночами и бродит по квартире, прямо как она. А ключи это просто предлог. Может, не совсем удачный. Но это первое, что пришло ему в голову, и он
А что, если кто-то вскрыл твою машину, чтобы снять слепок с ключей твоей матери?
Ну Не знаю.
Она наморщила лоб, пытаясь сосредоточиться.
Тут же подумала, что для этого было необходимо хотя бы накинуть на себя что-нибудь. Халат, к примеру, чтобы ее тело не было так уязвимо под его осторожными, скользкими взглядами.
Видимых глазу вкраплений от контакта с каким-то липким материалом я не заметила.
Ключи Ключи
Она прикрыла глаза. Снова вспомнила то утро, когда ее машина оказалась открытой. Сигнализация не сработала, что важно. И ничего не пропало. В бардачке все было перевернуто, но ничего не пропало. Точно она обратила в тот момент внимание на связку ключей или ей только теперь так кажется?
Я не помню, призналась она, разводя руки. Помню, что обрадовалась, что ничего не пропало. И все.
Во-от!
Зайцев оттолкнулся от стены, шагнул к ней. Расстояние между ними сократилось до опасных пятидесяти сантиметров. Он мог коснуться ее, особо не вытягивая руку. Она была так рядом, что слышала его дыхание. Ощущала его на своем лице.