Он принял мой вызов и медленно повернулся ко мне, шагнув ближе. Мое сердце забилось быстрее. Ни один мужчина не должен был быть таким красивым и мрачным, как он. Похоже, Грэм значительно преуспел в притворстве. Интересно, умел ли он улыбаться?
Ты хочешь знать, что я чувствую на самом деле?
Нет.
Да.
Может быть?
Он не дал мне возможности ответить и продолжил говорить:
По-моему, продавать билеты на похороны это абсурд. Я считаю нелепым извлекать выгоду из смерти человека, превращая его последнее прощание в цирк. Я думаю, это ужасно, что люди платили сверх цены, желая попасть на «афтерпати», но, опять же, люди были готовы заплатить и за то, чтобы посидеть на одном диване с Джеффри Дамером. Казалось бы, что меня уже ничем не удивить, и все же каждый день люди шокируют меня своим недостатком интеллекта.
Ничего себе Я разгладила свое белое платье и покачалась взад-вперед. Он так сильно тебе не нравился?
Его взгляд опустился на землю, но затем он снова посмотрел на меня.
Ни капли.
Я всмотрелась в ночную темноту, изучая звезды.
Это так странно, правда? Как один и тот же человек может казаться кому-то ангелом, а кому-то самым злостным демоном.
Впрочем, мои мысли его не интересовали. Он вернулся к двери и снова начал стучать.
Мактуб, с улыбкой сказала я.
Что?
Мактуб. Это значит, что все предрешено и что все происходит по определенной причине. Недолго думая, я протянула ему руку. Кстати, меня зовут Люси. Сокращенно от Люсиль.
Он прищурился: мое откровение ни капли его не позабавило.
Ладно.
Я тихо засмеялась и сделала шаг вперед, все еще протягивая руку.
Я знаю, что иногда писатели не распознают социальные сигналы, но обычно в этом случае люди жмут друг другу руки.
Я тебя не знаю.
Вы удивитесь, но в таких случаях люди жмут руки.
Грэм Рассел, сказал он, не принимая моей руки. Я Грэм Рассел. И давай на «ты».
Я опустила руку с застенчивой улыбкой на губах.
О, я знаю, кто ты. Не хочу показаться банальной, но я твоя самая большая поклонница. Я прочла все, что ты написал.
Это невозможно. Некоторые мои рукописи так и не были опубликованы.
Но если бы их опубликовали, клянусь, я бы их прочла.
Как насчет «Урожая»?
Я пошевелила носом.
Да, я читала эту книгу.
Сперва мне показалось, что он улыбнулся, но на самом деле у него просто дернулась губа. Ошибочка вышла.
Она правда настолько плоха, как я думаю? спросил он.
Нет, просто она не такая, как другие. Я прикусила нижнюю губу. Эта книга отличается от остальных, но я не могу понять почему.
Я написал ее после смерти моей бабушки. Грэм переступил с ноги на ногу. Это полное дерьмо, и его не следовало публиковать.
Нет, нетерпеливо ответила я. Во время прочтения у меня перехватывало дыхание, просто немного в другом смысле. Поверь, если бы я думала, что это полная чушь, то так и сказала бы. Мне никогда не удавалось убедительно лгать. Мои брови зашевелились, а нос сморщился, когда я встала на цыпочки точно так же делала наша мама, и снова уставилась на звезды. А ты не думал посадить дерево?
Что?
Дерево в честь твоего отца. После смерти одного близкого человека мы с сестрой закопали ее прах в землю и посадили на этом месте дерево. По праздникам мы садимся под деревом и едим ее любимые сладости, чтобы почтить ее память. Это круг жизни. Она пришла в этот мир в виде чистой энергии и точно так же вернулась в свое первоначальное состояние.
Ты идеально вписываешься в образ стереотипного миллениала.
Я считаю, что это отличный способ сохранить красоту окружающей среды.
Люсиль
Можешь звать меня Люси.
Сколько тебе лет?
Двадцать шесть.
Люси это имя для ребенка. Если ты хочешь чего-то добиться в этом мире представляйся своим полным именем.
Я запомню. А если ты когда-нибудь захочешь стать душой вечеринки тебе следует подумать о прозвище Грэм Крекер[1].
Ты всегда такая смешная?
Только на платных похоронах.
Сколько стоили билеты?
От двухсот до двух тысяч долларов.
У него перехватило дыхание.
Ты шутишь? Люди заплатили по две тысячи долларов, чтобы посмотреть на мертвое тело?
Я провела рукой по волосам.
Плюс налог.
Я беспокоюсь о будущих поколениях.
Я провела рукой по волосам.
Плюс налог.
Я беспокоюсь о будущих поколениях.
Не стоит. Предыдущее поколение тоже беспокоилось о тебе, но посмотри, ты очевидно вырос дружелюбным очаровашкой, подтрунила я.
Он почти улыбнулся. И это было почти красиво.
А знаешь, по финалу твоей речи можно было догадаться, что ее написал кто-то другой. Поверить не могу, что упустила такую подсказку.
Он приподнял бровь.
Может, ее действительно написал я.
Я рассмеялась.
Неправда.
Он не засмеялся в ответ.
Ты права. Как ты догадалась?
Ну ты пишешь ужасы и триллеры. Я читаю их с восемнадцати лет, и они никогда не заканчивались хорошо.
Это не так, возразил Грэм.
Я молча кивнула.
Серьезно. Монстры всегда побеждают. Я начала читать твои книги после того, как потеряла одного из своих лучших друзей, и их мрачность принесла мне небольшое облегчение. Благодаря им я осознала, что в мире много разной боли, и это помогло мне справиться с моей собственной. Как ни странно, твои книги принесли мне покой.
Я уверен, что одна из них закончилась счастливо.
Ни одна. Я пожала плечами. Но это не страшно. Твои книги по-прежнему остаются шедеврами, просто не такими позитивными, как сегодняшняя похоронная речь, я ненадолго замолчала и вдруг снова засмеялась: Позитивная похоронная речь. Пожалуй, это самая неловкая фраза, которую я когда-либо произносила.
Мы снова замолчали. Каждые несколько минут Грэм снова начинал стучать по запертой двери, разочарованно вздыхая после каждой неудачной попытки.
Сожалею насчет твоего отца, еще раз сказала я, наблюдая за его тщетными усилиями. Для него это был долгий день, и мне было невыносимо смотреть на то, как отчаянно он хочет остаться в одиночестве, а я единственное, что стоит на его пути к покою. В день похорон отца он буквально оказался заперт в клетке с незнакомкой.
Все в порядке. Люди умирают.
О нет, я сожалею не о его смерти. Я верю, что смерть это только начало очередного приключения. Мне жаль, что для тебя он не был тем же человеком, каким казался всему остальному миру.
Грэм на мгновение задумался, явно собираясь что-то сказать, но в итоге предпочел промолчать.
Ты не привык выражать свои чувства, не так ли? спросила я.
А ты выражаешь свои чувства слишком часто, отрезал он.
А ты вообще что-нибудь написал?
Прощальную речь? Нет. А ты написала одну из тех, что висят у входа? Может, я прочитал твою речь?
Я засмеялась.
Нет, но я написала кое-что во время церемонии. Я полезла в свою сумку и достала оттуда маленький клочок бумаги. Она не такая красивая, как твоя украденная речь, но все же это слова.
Грэм протянул руку, и я положила клочок бумаги в его ладонь, едва задев кончики его пальцев.
Фанатская истерика через три, два, один
Воздух надо мной, земля подо мной, огонь внутри меня, вода вокруг меня
Он прочел мою речь вслух и тихо присвистнул.
Оу, сказал он, медленно кивая. Ты чудаковатая хиппи.
Да, я чудаковатая хиппи. Уголок его губ дернулся вверх, словно он с трудом сдержал улыбку. Моя мама постоянно говорила это нам с сестрами.
Значит, твоя мама тоже чудаковатая хиппи.
Я почувствовала болезненный укол в сердце, но продолжила улыбаться. Найдя подходящее место, я снова села на землю.
Да, она была такой.
Была, пробормотал он, нахмурив брови. Прости.
Все в порядке. Кое-кто сказал мне, что люди умирают и это случается довольно часто.
Да, но начал он, но так и не договорил.
Наши глаза встретились, и на мгновение мне показалось, что выражение его лица больше не такое холодное, а взгляд полон печали и боли. Это был взгляд, который он прятал от всего мира в этот тяжелый день. Взгляд, который он, вероятно, прятал от самого себя всю свою жизнь.
Я написал прощальную речь, прошептал Грэм, садясь на землю рядом со мной. Он согнул колени и засунул руки в рукава рубашки.
Да?
Да.
Не хочешь ею поделиться? спросила я.
Нет.
Ладно.
Да, тихо пробормотал он.
Хорошо.
Это не совсем то начал он, доставая из заднего кармана сложенный листок бумаги.
Я пихнула его локтем в ногу.
Грэм, ты сидишь на улице, запертый с чудаковатой хиппи, которую ты больше никогда не увидишь. Тебе не о чем волноваться.
Ладно, он откашлялся, и я физически ощутила его напряжение. Я ненавидел своего отца, и несколько ночей назад он умер. Он был самым страшным демоном, самым большим монстром и моим живым кошмаром. И все же с его уходом все вокруг меня как-то замедлилось, и я скучаю по воспоминаниям, которых никогда не существовало.