И вот, мы с Володькой бежим в направлении леса по канавам залитыми водой. Другого пути нет. Сзади раздаются выстрелы русской трёхлинейки. Это немецкий солдат-старичок имитирует патриотизм Гитлеру. Затем доносится лай овчарок и автоматные очереди. Началась настоящая погоня.
Мы бежим, вслушиваясь в злобный лай. Я думаю о том, что в этих канавах у нас с собаками примерный паритет в скорости передвижения.
Овчарки плюхаются в канавы, рычат, захлёбываются, и, не доставая ногами дна, перебираются вплавь, выбираются из одной канавы и тут же плюхаются в другую. Я знаю, что ближе к опушке леса, канавы кончатся и вот тогда эти натасканные на людей псы нас настигнут очень быстро, а у нас в руках для самообороны ничего нет.
Нам бы, Петро, только до опушки добежать, только до опушки и мы спасены! повторяет Володька.
Разве там, какую-никакую палку найдём, отвечаю я. Володька молчит. И вот она опушка, дорога, а за дорогой стоит раскидистый большой дуб. Володька бросается к дубу, я за ним. В голове мелькнуло: «Неужели он решил спастись от собак на дереве. От собак спасёшься, а от жандармов нет».
Но, Володька и не думает лезть на дерево. Он ныряет под крону и быстро начинает руками разгребать почву. В это время с поля вылетает пятёрка разъярённых овчарок. Они уже совсем рядом, а Володька разгребает и разгребает землю. Наконец он выдёргивает из земли ручной пулемёт, сбрасывает с него покрывало, передёргивает затвор и даёт длинную очередь. Два пса падают от нас буквально за три метра, другие заскулили и завертелись на месте.
После этой очереди, мы встали. Володька закинул за спину пулемёт и мы, не торопясь, пошли вдоль лесной опушки. Сзади было слышно, как скулят раненые псы, а вот автоматных очередей не слышно.
Кажется, преследование прекратилось, говорю я.
Они не дураки на пулемёт лезть, Володька смеётся.
А чё ж ты мне про пулемёт не сказал?
Болтун находка для шпиона. А теперь в отряд. Доложим обо всём и будем ждать решения, ответил он.
В отряде
Прибыв в отряд, первым кого я увидел, это Лёньку-сорвиголову. Он сидит на поваленном стволе дерева и рассказывает, окружившим его партизанам, что-то весёлое. То и дело раздаётся смех. Увидев меня, он встаёт и идёт навстречу.
А! Пётр Андрияныч! рокочет он басом, добро пожаловать, добро.
А ты здесь откуда? спрашиваю его я недоумённо, зная что он служит в полиции у немцев.
А всё оттуда, сказал Лёнька и подмигивает товарищам. Ты со мной тогда не пошёл, а зря. Пришёл я к бургомистру, так и так, хочу служить великой Германии. Небольшую сценку разыграл, мне поверили, выдали обмундирование, сапоги, дали карабин, поставили на довольствие. А довольствие у немцев, это не довольствие в школе. В общем, отъелся я у них, присмотрелся, прознал про партизан. Они как раз партизана из отряда повязали. Вот мы с этим парнем от немцев и ушли, прихватив с собой документы и немецкого офицера.
Без всякого шума и пыли ушли. Этого офицера я подпоил, посадили его в коляску мотоцикла и в отряд. Всё просто. Здесь я воюю в разведке. Ты знаешь, как меня здесь зовут? и, не дожидаясь ответа, говорит, Сорвиголова я здесь, и хохочет. Вишь, как припечаталось, хотя я этого прозвища, что дали мне в школе никому здесь не говорил
Ты знаешь, я в школе сразу понял, что на партизан нам там не выйти, не по лесам же их бегать искать. Вот и придумал план с полицией. Главное, сработало.
Немного погодя нас, бывших подпольщиков, вызвал к себе командир отряда. Он всё знал и про собаку Питу, и про меткую стрельбу, и про побег из больницы и с принудительных работ.
Откуда вы всё знаете? удивляюсь я.
Если мы ничего не будем знать, а будем только по лесам в землянках сидеть, то грош нам цена, отвечает он. А теперь надо подумать, куда тебя, пограничник, определить, чтоб больше толку было.
Он немного помолчал, потом сказал, ты, пограничник, пойдёшь в группу подрывников. У нас там ребята лихие, но все из гражданских, военных знаний маловато. Вас ведь в погранотряде хорошо обучали! Пограничные войска всегда были лучшими в войсках СССР. Думаю, про минное дело вам там рассказывали, про всякие там способы скрытности, маскировки в секрете и так далее. Так ведь?!
У меня было всё на отлично, товарищ командир, отчеканиваю я.
Вот и хорошо, говорит он, нам у подрывников как раз такой боец и нужен. Затем говорит Володьке. Проводите бойца Африкантова к подрывникам, пусть знакомится и воюет.
У меня было всё на отлично, товарищ командир, отчеканиваю я.
Вот и хорошо, говорит он, нам у подрывников как раз такой боец и нужен. Затем говорит Володьке. Проводите бойца Африкантова к подрывникам, пусть знакомится и воюет.
Есть воевать! говорю я громко и, повернувшись по военному, иду к выходу.
Ну, вот, солдата сразу видно, донеслось мне вслед.
И потянулись партизанские военные будни. И будни эти были суровые.
Немцы хорошо охраняли железные дороги и мосты, С наскока не возьмёшь. Лес нигде не подступает к железнодорожной насыпи, его на значительное расстояние немцы вырубили; По железке то и дело курсируют дрезины с солдатами автоматы и пулемёты у них всегда наготове, шныряют обходчики; однако самым паршивым делом являются секреты и конная жандармерия. Для секретов немцы тайно оборудуют места наблюдений и тщательно их маскируют. В секретах сидит по два-три немца. Они не курят, не шевелятся, не разговаривают и даже не кашляют. Эти, притаившиеся замаскированные фашисты, выявляют партизанские группы подрывников на подходе к железнодорожным магистралям.
Устраивают такие секреты, как правило, в кустарниках. Если солдаты с дрезины, обходчики или наблюдатели секретов обнаруживают партизан-диверсантов они сразу начинают их обстреливать и пускают ракету. Ракета это сигнал для конной жандармерии. Партизаны, в случае обнаружения, пытаются отойти, но тут в бой вступает конная жандармерия или конная полиция. Они быстро охватывают участок, где обнаружены подрывники, и выйти из этого капкана бывает очень сложно. Как правило, без потерь такие стычки не проходят. Иногда после боя не досчитывается до половины состава группы.
Только и на немецкие премудрости были свои хитрости. Прежде чем бросаться взрывать мост или железнодорожное полотно, мы через своих людей в деревне, или на железнодорожной станции узнаём уходят ли немцы рано утром или поздно вечером небольшими группами и когда приходят? Если такие факты есть, то можно точно сказать, что уходят они менять секреты.
Узнав, в каком направлении уходят немцы, мы начинаем вычислять точки залегания секретов. Иногда, чтобы определить нахождение немецкого секрета приходится неделю и больше сидеть в своём секрете и наблюдать за продвижениями немцев.
Враг меняет солдат в секретах тоже незаметно. Например, идёт группа немцев, обогнули солдаты с двух сторон невысокий кустарник и продолжили путь дальше. Вроде бы ничего особенного не произошло. Неопытный, боец даже не заметит, как фрицы в считанные секунды заменили свой секрет в кустарнике.
После обнаружения секрета мы не торопимся его уничтожать, а начинаем отслеживать время смены в нём солдат, частоту движения грузовых составов, частоту проезда дрезин и периодичность обхода участков солдатами из роты охраны железных дорог. И только тогда, когда мы это всё узнаем, то и определяем время минирования дороги. То есть, определяем те минуты, когда мы должны начать операцию.
Подходит расчётное время и группа партизан быстро и, главное, бесшумно уничтожает секрет противника, и тут же, не теряя ни минуты, бежит, идёт, или ползёт к железнодорожной насыпи. Обязательно оставляя группу прикрытия.
После минирования железнодорожного пути группа быстро отходит. Закладывает заряд обычно один человек. Он рискует больше всех. Бикфордовых шнуров мало, их экономим. Боец поджигает шнур, или дёргает за бечёвку тогда, когда он видит движущийся поезд и этот поезд уже не может остановиться, даже если машинист видит партизан.
Вот мина сработала, состав летит под откос. С этого момента начинается самый тяжёлый временной отрезок. Немецкие летучие отряды и конная жандармерия не бросаются к месту взрыва. Они стараются охватить это место большим кольцом или полукольцом, если им ясно, куда отходят партизаны. Запереть в этом полукольце партизан главная задача всех этих конных летучих отрядов. Когда им это удаётся, они при помощи подкреплений прочёсывают это полукольцо и уничтожают партизан.
Только осуществить такое им далеко не всегда удаётся. Если мы оказываемся в западне, то начинаем искать выход из сложившегося положения.
Везение восемнадцатое и девятнадцатое
В этой главе я расскажу, как однажды я со своей группой подрывников попал вот в такое самое окружение.
Тёплый, солнечный осенний денёк. Моё отделение подрывников прошло десятки километров, оно возвращается с задания и уже подходит к своему лесу, где дислоцирован наш отряд. До леса по склону глубокого оврага, чуть больше километра.