Дина повесила трубку и вернулась в постель.
Теперь, вспомнив их последний разговор, она поняла, как ей будет не хватать бесед с Элнер. Последние пятнадцать лет они созванивались хотя бы раз в неделю. И чем больше Дина думала, тем яснее сознавала, что именно тете Элнер она во многом обязана своим нынешним счастьем. Дина уехала с матерью из Элмвуд-Спрингс, когда была совсем крошкой, а возвратилась уже взрослой, да и то не по своей воле. В то время она была молодой журналисткой, одной из восходящих звезд нью-йоркского телевидения. В родной город ей пришлось вернуться после тяжелой болезни, чтобы окрепнуть, набраться сил. Тетя Элнер, деревенская старушка, казалась ей простоватой, недалекой совсем не таких людей Дина привыкла считать умными.
До болезни Дина была убеждена, что главное в жизни карьера, достижения, погоня за успехом и деньгами. Она не задумывалась, что есть на свете и другие, не менее важные вещи, и тетя Элнер, жившая более чем скромно и довольная своей долей, была для Дины загадкой. Прожив десять лет в Нью-Йорке, Дина не могла взять в толк, почему Элнер не запирает дверей, даже ключа от дома не признает, и при том, как ни странно, счастлива. Дина не встречала настолько довольных жизнью людей. Элнер она считала слегка наивной, а ее детскую любовь к природе признаком невежества: ну что особенного в клевере с четырьмя листиками?
До отъезда из Нью-Йорка Дина была равнодушна к природе, не обращала внимания на красоту закатов и восходов, разве что по чистой случайности. Не замечала ни луны, ни звезд, ни даже смены времен года просто зимой одевалась потеплее. И не понимала, зачем это люди по утрам смотрят на одинаковые восходы, а по вечерам на все тот же надоевший закат. Ведь если видел один закат или восход считай, видел их все. А тетя Элнер возразила: «Нет, голубка, они не повторяются: каждое утро совсем новый восход, а каждый вечер новый закат, и другого такого больше не будет никогда. И продолжала: Ты мне лучше скажи, как ты могла пропустить хотя бы один? Такой красоты ни в одном кино не увидишь, и вдобавок бесплатно!»
С тех пор Дина каждый вечер устраивалась рядышком с Элнер смотреть, как солнце садится за поля позади дома; пусть не сразу, но ей стало понятно, о чем говорила Элнер. Она же научила Дину высматривать крохотный зеленый лучик последний привет ушедшего за горизонт солнца. В самый первый вечер тетя Элнер сказала: «Знаешь, Дина, есть один секрет. Многие считают, раз солнце зашло значит, смотреть больше не на что. И пропускают самое интересное, а ведь оно только начинается». Разумеется, тетя Элнер была права, и с тех пор они каждый вечер усаживались во дворе и ждали, когда погаснут последние лучи солнца и на темно-синем небе замерцает первая звездочка.
Тетя Элнер говаривала: «Не могу лечь спать, не загадав на первую звезду, а ты?» Дине всегда хотелось узнать, что за желания загадывает тетя Элнер, но в ответ на вопрос та лишь улыбнулась: «Если разболтаю не сбудется! О хорошем мечтаю, поверь». За прошедшие годы Дина очень изменилась. Тетя Элнер открыла ей глаза, научила видеть прекрасное рядом, и Дина сумела воздать должное ее мудрости и теперь не пропускала ни одного заката.
Грусть снова нахлынула на Дину волной: до чего же пусто станет в мире без тети Элнер!
Встреча с мужем-творцом
Дороти и Элнер прошли вдоль коридора, где стоял старинный кедровый сундук, и Дороти тихонько постучала в самую дальнюю дверь направо:
Реймонд? Можно войти?
Мужской голос ответил:
Прошу, заходите.
Элнер одернула халат.
Я в таком виде, Дороти Мне стыдно за эти обноски.
Ничего, подбодрила ее Дороти и открыла дверь.
В комнате за большим письменным столом сидел красивый старик с серебристой шевелюрой. Вылитый Док Смит, муж Дороти, фармацевт из старой аптеки «Рексолл» в Элмвуд-Спрингс! Дороти ввела Элнер в комнату.
Реймонд, смотри, кто пришел!
Старик тут же поднялся из-за стола, сияя улыбкой, и радостно пожал Элнер руку:
Ну, здравствуйте, миссис Шимфизл, добро пожаловать! Дороти меня предупредила, что вы сегодня придете. Садитесь, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, и простите за беспорядок. Он обвел рукой комнату, сплошь заваленную картами, бумагами и папками. Я стараюсь поддерживать чистоту, но, как видите, не очень получается.
Пока он освобождал для Элнер кресло, Дороти заметила:
Уму непостижимо, как он умудряется что-то находить в этом хаосе.
Ничего страшного, отмахнулась Элнер. Видели бы вы, что у меня дома творится!
По пути к креслу Элнер с тайной радостью отметила про себя и чашки из-под кофе на полу, и пыль на книжных шкафах; недаром она подозревала, что даже боги бывают грязнулями. «То-то Норма удивится, когда увидит!» подумала Элнер. Она обвела взглядом комнату: одна стена увешана фотографиями малышей, а на угловом диванчике у окна дремлет толстая черно-белая кошка вылитая Пробка, что любила спать на подоконнике обувной мастерской «Кошачья лапка» в центре Элмвуд-Спрингс.
Устроившись в кресле напротив, Дороти обратилась к Реймонду:
Милый, у Элнер есть пара вопросов. Лучше нам, пожалуй, побеседовать втроем.
Реймонд откинулся в кресле, снял очки.
Конечно, с радостью вам отвечу, миссис Шимфизл.
В эту минуту взгляд Элнер упал на золоченую табличку на краю стола, с надписью «Высшее существо», и Элнер задумалась: как же его называть? Чтобы уж наверняка не ошибиться, она спросила:
Вас так и называть, «Высшее существо»?
Реймонд уставился на нее озадаченно.
Как, простите?
Элнер указала на табличку:
Как здесь написано.
Реймонд протянул руку, развернул табличку к себе и расхохотался.
Это всего лишь для удобства некоторым людям так больше по душе. Он достал из ящика стола целую стопку табличек. Вот смотрите Бог Отец Будда Мухаммед. Даже «Элвис Пресли» где-то завалялся, но лучше зовите меня просто Реймонд. Он спрятал таблички в стол и улыбнулся: Итак, миссис Шимфизл, что вы хотели узнать? Замечательный у вас, кстати, халат.
Правда? удивилась Элнер, оглядывая себя. Ему лет сто, не меньше, трещит по швам.
Зато уютный, сразу видно.
Что правда, то правда, согласилась Элнер. Она сама удивлялась, до чего ей спокойно и уютно. Кто бы мог подумать, что предстать перед Создателем такое удовольствие?
Поерзав в кресле, Элнер нашла позу поудобнее и с ходу приступила к «тайнам бытия»:
Вас наверняка замучили такими вопросами, Реймонд, но мне эта загадка много лет покоя не дает.
Ну? подбодрил Реймонд.
Что появилось раньше курица или яйцо?
Реймонд взглянул на нее недоуменно и снова расхохотался.
Простите, что смеюсь некстати, миссис Шимфизл, редко кто начинает с этого вопроса. Правильный ответ яйцо.
Настал черед Элнер удивляться.
Яйцо? Точно?
А как же. Реймонд кивнул. Нельзя ставить телегу впереди лошади. Следовательно, все яснее ясного: чтобы цыпленок вылупился, нужно яйцо.
Элнер приуныла.
Ну и ладно. Хорошо хоть, я не стала звонить Баду с Джеем. Что ж, век живи, век учись. Элнер переглянулась с Дороти. А второй вопрос можно задать?
Первой отозвалась Дороти:
Вопросов можно задавать сколько угодно правда, Реймонд?
Конечно! Затем мы здесь и собрались Вперед, миссис Шимфизл!
В таком случае, второй вопрос: в чем смысл жизни?
Реймонд, задумчиво кивнув, повторил:
В чем смысл жизни гм дайте подумать. Он подался вперед, сцепил руки, заглянул Элнер в глаза. Хоть убейте, не знаю, миссис Шимфизл.
Тебе все шуточки! одернула его Дороти. И объяснила Элнер: Он у нас большой любитель поддразнить.
Реймонд засмеялся.
Ладно, шутки шутками, а если серьезно, то как бы объяснить проще и понятней Жизнь это дар.
Дороти улыбнулась Элнер.
Наш подарок вам, с любовью.
Дар? призадумалась Элнер. Что ж, очень мило, и спасибо вам за него. Не знаю, как другим, но мне очень нравилось жить, я каждой минуте радовалась, с первого до последнего дня.
Реймонд отвечал:
Знаем, миссис Шимфизл, вы любили жизнь как никто другой, и мы счастливы. Ведь так все и было задумано, вам на радость. Верно, Дороти?
Безусловно, с улыбкой подтвердила та.
Элнер изумленно покачала головой:
Вот ведь странное дело: столько лет люди бьются, ищут смысл жизни, а надо просто радоваться, и все.
Правильно, кивнул Реймонд. Видите ли, миссис Шимфизл
Зовите меня, пожалуйста, Элнер.
Спасибо. Видите ли, Элнер, жизнь намного проще, чем кажется людям.
Точно! весело отозвалась Дороти. Проще не бывает.
Реймонд повернулся, снял со стены большую картину с изображением карнавала сотни цветных огней вдруг засияли на полотне, зазвучала живая музыка и продолжал: