Сейчас домой поедем.
Я домой не поеду, яростно замотала головой.
Ко мне поедем.
К тебе поеду.
Давай умойся, легче станет. Взял у подбежавшего Витьки минералку и свернул
крышку.
Марина с трудом разогнулась, сдвинулась на край лавочки и подставила руки. Сергей
плеснул ей воды, и она умылась.
Попей.
Хотел дать ей в руки бутылку, но Марина покачала головой и снова подставила раскрытые
ладони. Мажарин налил ей в руки воды, она хлебнула и
размазала остатки воды по лицу и шее. Потом глубоко вздохнула, будто до этого не дышала.
Легче?
Д-да, сказала она, стуча зубами. Кажется, еще что-то хотела сказать, но не смогла.
Сергей снял куртку, накинул на ее трясущиеся плечи и прижал к себе.
Вот это разминочка... Савин уселся рядом и достал сигареты.
Угу, тоже будто легко хмыкнул Мажарин, крепче вцепляясь в Маринкины плечи и
скрывая в руках дрожь.
И как только успели, бл*ть затянулся дымом.
А куда ж им было торопиться, она уже «холодная». Ни петь, ни свистеть, ни бежать
Глава 6
Ч-чего-то мне не п-помогло, простучала зубами Стэльмах, придерживая на груди
полотенце.
Мажарин отправил ее в горячий душ. Марина простояла в душевой кабине черт знает
сколько времени, но ее все равно колотило от холода и бил
такой озноб, что колени тряслись. Переминаясь с ноги на ногу, она ждала, пока Серёжа
найдет для нее что-нибудь мягкое, теплое и удобное.
Сейчас поможет. Вот это надень.
Не колется?
Нет. Забрал мокрое полотенце и сел на кровать, уставившись на девушку с пытливой
напряженностью. Тебе жить надоело?
Момент, когда хотелось орать на Маринку, чтобы хоть что-то в ее голове
поменялось, прошел. Схлынуло напряжение, и разум погорячел от
осознания, что могло произойти что-то непоправимое. Тем сильнее было желание ее
успокоить и самому быстрее успокоиться.
А кого это волнует? Ярко-голубые глаза снова пустовато похолодели. Неловкими
руками она натянула толстовку.
Меня волнует, сказал странные для самого себя слова. Странные, но честные.
Он волновался за нее, переживал и не задумывался, что делать этого не должен, ведь
знакомы они всего ничего и отношения у них не те. Убил бы
сегодня за нее и не думал, что это неправильно.
Тебя волнует? Ты меня сам недавно отправил и сказал больше не приходить,
припомнила с обидой. И эта обида Мажарина обрадовала.
Сказал, подтвердил он. И ты знаешь почему. Потому что ты ведешь себя не по-
человечески.
А может, я не человек, почти беззвучно.
Марина! одернул от дальнейших препирательств.
Нет, не надоело. Но все равно не дадут, добавила Мажарину внутреннего недоумения.
Кто не даст?
Она глянула на него в смятении, оценивая, можно ли ему говорить то, о чем он спрашивал.
Вздохнула так, словно хотела вдохнуть весь кислород из
комнаты, и присела рядом на кровать. Провела рукой по лбу. Усталость, бессонница,
бесконечное нервное напряжение, последствия выпитого
алкоголя скопились под черепной коробкой, давя на глаза невозможной тупой болью.
Кони в пальто.
Не дури больше, ладно?
Бесцветная улыбка коснулась бледных губ. Чуть прищурившись, Марина пристально
посмотрела Мажарину в глаза.
То есть ты сейчас прям думаешь, да? Дурить тебе дальше или нет, уже ничему не
удивляясь спросил он, а она в ответ только поджала губы.
А если ремня?
Сильно?
Очень.
Тогда не буду дурить.
Что с тобой происходит?
Я в тебя влюбилась, Мажарин. Как идиотка. А ты в меня влюбился? сказано это было
без всякой интонации и улыбок.
А я нет. Я просто так по району с гвоздодёром бегаю. Задницу твою из неприятностей
просто так вытаскиваю. И от одной мысли, что с тобой
что-то случится, у меня сердце тоже просто так останавливается. Что дальше делать будем?
Марина слабо пожала плечами:
Не знаю.
Оставайся у меня. Дальше разберемся, что делать.
Она кивнула, но головы так и не подняла. Серёжа положил руки ей на плечи, легонько сжал
их, а потом притянул к себе. Обнял вместо слов,
которые сейчас не находились. Чтобы говорить, нужно знать, что говорить, а его разум
сгорал от непонимания. Они же не подростки какие-то, им
не по пятнадцать лет, чтобы дурить без повода от выброса гормонов.
Марина вся вздрогнула в его руках. Раз-второй. И начала плакать. Еще ниже опустила
голову, сжавшись и уткнувшись ему в грудь. Ничего не
говорила, только плакала, и Мажарин чувствовал, что в этих безвольных
рыданиях выплескивается всё невысказанное. Но она вдруг резко
оторвалась от него и, соскочив с кровати, убежала в ванную. Сергей успел заметить на руке,
которую она прижимала к носу, кровь и пошел следом.
Не надо, я сама, только не лезь ко мне, запротестовала Марина, склонившись над
раковиной и смывая кровь с лица. Еще не хватало, чтобы
Мажарин это наблюдал, она и так, мягко говоря, не в форме.
Голову выше. Он практически насильно распрямил Маринку и задрал ей вверх
подбородок. Стой так. Убрал от лица волосы, откинув их
за спину. Поднял вверх правую руку. Всё. Стой. Руку не опускай.
Я так кровью захлебнусь.
Не захлебнешься. Сейчас быстро всё пройдет. Руку не опускай, снова предупредил.
Я лед принесу.
Он принес завернутый в полотенце лед, Маринка приложила его к носу и скривилась, увидев
свою кровь на светлой футболке Мажарина:
Блин Серёжа я тебя замарала
Ничего страшного, бросил он и снял испачканную футболку.
Она не отстирается
Ну и хрен с ней. Иди на диван сядь, я чай принесу. Или кофе?
Нет, лучше чай.
Усевшись на диван в гостиной, Марина откинула голову. Совсем тошно стало внутри от
накатившего чувства омерзения к самой себе. Всё не так с
ней, всё плохо. Мерзко. И эта кровь В эту минуту снова захотелось убежать куда-нибудь.
Хоть в преисподнюю. Скрыться ото всех, пропасть,
исчезнуть. Раствориться, чтобы ее никто и никогда не нашел.
Я есть не хочу, снова начала спорить, когда Мажарин принес чай и бутерброд с сыром.
Не хочешь заставлю, не можешь научу.
Марина рассмеялась:
Ладно, я только сырок съем.
Ладно, только сырок.
А ты откуда знаешь, что так надо делать?
Как?
Руку поднимать
Дед научил. Пару раз я нос разбивал, когда с пацанами в футбол играли. Летишь же, ни
хрена не видишь, как врежешься в кого-нибудь
И что ты даже не спросишь, почему у меня кровь из носа хлещет? спросила с каким-то
тайным вызовом.
У меня несколько вариантов. Либо ты перенервничала, либо давление на смертельно
больную ты не похожа
Его слова и отсутствие брезгливости к ее ситуации принесли Стэльмах неожиданное
облегчение.
У меня это с детства. Немножко было. Сказали, что перерасту, мол, такое бывает. Вроде,
переросла, пропали эти приступы. А сейчас вот снова.
Снова буду ждать, пока перерасту, даже умудрилась пошутить.
Я бы сейчас сказал, но лучше не буду, усмехнулся Мажарин.
Чего сказал?
Матом будет.
Он принес ей из спальни одеяло, а сам уселся за рабочий стол и откинул крышку ноутбука.
Ты только ничему не удивляйся.
А чему я должна удивляться?
Мало ли, уклончиво, но с улыбкой сказал он.
Мажарин, сразу скажи: ты маньяк?
Почти, усмехнулся он.
Чего маньячишь?
Тихо, строго сказал он, пей чай и молчи. Я сейчас занят. Меня нет.
Разговаривать нельзя?
Нельзя. Я сам скажу, когда можно.
Ладно, обещаю ничему не удивляться.
Она и рада помолчать. Трудно давались эти разговоры.
Выпив крепкого несладкого чая и с трудом впихнув в себя кусочек сыра, Марина
завернулась в одеяло и улеглась на диване. Прикрыла глаза.
Черт Головокружение усилилось. Почему голова с закрытыми глазами кружится, а с
открытыми нет? Хотела спросить у Мажарина, но глянула на
его сосредоточенное лицо и передумала.
Через несколько минут ее затошнило. Она, выпрямившись, села на диване. Вспомнила, что в
парке Серёжа умывал ее минералкой. Может ей
повезет, и дома у него тоже найдется минеральная вода? Решив не беспокоить Сергея, сама
пошла на кухню, открыла холодильник и обрадовалась,
найдя там минералку. Попив, она поплелась обратно, захватив воду с собой.
Мариш, ложись в спальне. Там удобнее. Я еще посижу.
Нет, я тут буду. Снова улеглась и укрылась. Ты мне не мешаешь.
Ты мне мешаешь, улыбнулся он.