Обычно здесь ночует Влад, сказала Львова. Мы попросили его немного пожить у нас Думаю, вы понимаете, почему. Влад переедет в мансарду, вам ведь неловко подниматься по лестнице, так?
Иванцов лучезарно улыбнулся и достал из прикроватной тумбочки какую-то одежду. Похоже, комплект белья для сна белые трикотажные шорты и футболка, который хозяйки деликатно не стали трогать.
Удобства возле кухни, продолжала экскурсионную беседу Львова. Но там все просто, вы и сами разберетесь
Я разберусь, пообещал майор.
Евгения Сергеевна поняла его слова как намек, что гость хочет остаться один.
Отлично. Разместитесь, приходите к нам, скоро будем ужинать. Дима позвонил с работы, сказал, что выезжает Уже в дверях хозяйка развернулась: Забыла спросить. Вы против запеченной на мангале рыбы не возражаете?
Евгения Сергеевна, к чему такие церемонии? Я ем все. Как и моя собака.
А никаких церемоний, Станислав Петрович, приветливо улыбнулась депутатка. Мы здесь каждый вечер разводим мангал, пользуемся жизнью на природе.
Едва за хозяйками и помощником закрылась дверь, Гущин тяжело опустился на низковатую кровать и уставился в окно, предупредительно расшторенное депутатской дочерью.
«Ну надо же, как все здесь обернулось», обескураженно подумал Стас.
Нет, безусловно, в прессе говорилось о Львовой как об открытой и приятной женщине. Но Гущин писанине о слугах народа не слишком доверял. Ему случилось встретиться с одним хваленым «радетелем-заступником», тот оказался редкой сволочью и снобом.
Правда, пьяным. А протрезвев, слуга народа примчался извиняться.
Но с Львовой как-то перебор. Встретила как родного, и это не фигура речи. Стас и впрямь почувствовал себя своим среди чужих людей.
«Такого не бывает, подумал сыщик. Какой-то здесь подвох».
Гущин, спору нет, был не обычным следаком, а сыщиком московским, он повидал достаточно авторитетных персонажей. Но Львова оказалась чересчур примерной, показательной. Без колких швов и грубых стачек, естественной навзрыд.
«Такое все-таки случается, спросил себя майор, чтобы влиятельная дама не забронзовела?»
Занятный перевертыш. Что есть на самом деле, покажет только время. Спектакль о вдрызг положительном политике мог быть рассчитан и на дочерей.
Гущин дотянулся до сумки с вещами на тумбе и, переложив ее на кровать, раскрыл. Из прихожей раздался просительный голос Анечки:
А можно мы с Зоей Маргаритовной погуляем?
Можно! крикнул Гущин. Только поводок возьмите.
В дверь просунулось очаровательное личико в конопушках:
Я зайду?
Конечно. Вещи Занозы в зеленой сумке. Кстати, там же корм и миски. Следователь улыбнулся. И мячик есть.
* * *Когда через двадцать минут умывшийся с дороги сыщик вышел на крыльцо избушки, то увидел, что любимый Зойкин мячик валяется в траве, а Маргаритовна гоняет по газону лбом огромный мяч в пупырышках. И веселится от души.
Вокруг Занозы скачет Аня, ее старшая сестра сидит на траве, расслабленно подставив уползающему за лес вечернему солнцу лицо с закрытыми глазами. И улыбается, поскольку слышит смех сестренки.
По участку уже витает запах поджаривающейся на мангале рыбы. Из-за угла дома струится легкий дымок. В шезлонге на веранде дома сидит Влад. Что-то в лице Иванцова заставило майора проверить, куда направлен его взгляд
«Обаньки, мгновенно вспыхнула догадка. А мы, оказывается, влюблены!»
Не нужно быть отменным умником, чтобы, застав мужчину зачарованно смотрящим на девушку, не уловить его настрой. Так смотрят лишь влюбленные, причем, пожалуй, безответно, поскольку грусть-печаль присутствует. И это ясно каждому мужчине, хоть раз попадавшему в подобный переплет. Рыбак рыбака, как говорится, всегда увидит и поймет.
«А это значит, Стас мгновенно произвел реконструкцию недавних событий, все окончательно раскладывается по полкам». Вопросы «почему?», «как получилось?» изъяты из употребления. Услышав об убийстве горничной, влюбленный парень стал переживать за девушку, потерял голову и разболтался паники добавил. Страх за Янину подчистую вымел остальные доводы.
И этим, надо сказать, начинающий политик заработал у майора лишний балл. Любовь заставляет людей совершать безрассудные поступки, в стремлении защитить любимую девушку греха и вовсе нет.
И этим, надо сказать, начинающий политик заработал у майора лишний балл. Любовь заставляет людей совершать безрассудные поступки, в стремлении защитить любимую девушку греха и вовсе нет.
Сняв некоторые вопросы, сыщик поглядел на предмет, послуживший причиной переполоха в высоких кабинетах. Прежде Янину он особенно не разглядывал. (А если говорить начистоту, Гущин не смотрел на девушку принципиально. Вначале старшая дочь Львовой вызвала у него глухое раздражение, замешанное на досаде. Кому понравится, когда в лицо хохочут при знакомстве?) Сейчас сыщик постарался отринуть первое впечатление и присмотрелся к девушке внимательнее: а есть ли там от чего страдать мажору?
И получилось есть. Расслабленное лицо Янины можно признать канонически красивым. Правильный аккуратный носик, высокие славянские скулы, с затылка отклоненной назад головы до земли коса свисает шелковистая, лоснящаяся. И сложена девушка великолепно. Рост метр шестьдесят пять
«Стоп! оборвал размышления майор, поймав себя на том, что начинает систематизировать внешние данные депутатской дочери, как будто составляет портрет преступника. Еще размер ступни и вес прикинь!»
Расстроившись и обругав себя за невозможность оставаться штатским, Гущин подхватил трость и принялся спускаться по крыльцу.
Заноза, что удивительно, на появление хозяина абсолютно не отреагировала. В тот момент ультрамариновый мячик закатился в угол, где обнаружилась кротовая нора. Громко тявкнув, Маргаритовна взвилась в воздух и буквально вонзилась носом в рыхлую земляную горку. Вверх полетели ошметки газонного дерна и комья земли.
«Ну вот, подумал Гущин. Теперь придется мыть не только лапы, но и всю Занозу».
А впрочем, бог с ним. Тазиков навалом. Добровольная помощница имеется. Не жизнь курорт. Сейчас еще накормят рыбой. Судя по ароматам, дюже вкусной.
Повеселевший сыщик двинулся на дым и запах, повернул за угол дома и обнаружил там сразу две беседки. Одна была обеденной, просторной. Вторая летняя кухня с печкой-мангалом, возле которой суетилась госпожа депутат Государственной думы. В цветастом фартуке и огнеупорной рукавице, ловко работая двумя лопатками, переворачивала речную форель.
Помощь нужна? обращая на себя внимание, предложил майор.
Спасибо, управлюсь, смахивая со лба налипшую прядку волос, улыбнулась Львова. Присаживайтесь, Станислав Петрович. Выпить хотите? Есть хорошее вино, мне, кстати, можете тоже плеснуть
Гущин обернулся к обеденной беседке, где на длинном деревянном столе со скобленой столешницей уже стояли столовые приборы, большая тарелка с грудой нарезанных овощей и пучком разнообразной зелени. Ковыляя к угловому столику с напитками, сыщик бросил на ходу:
И как вы все успеваете, Евгения Сергеевна?
Во-первых, поправляя рыбий хвост и оставаясь к Гущину спиной, сказала депутатка, у меня есть две помощницы. Это сейчас они собакой заняты, а так всегда на подхвате. Во-вторых, Львова развернулась, мне в радость эта суета. Люблю готовить, люблю стол накрывать и встречать гостей, но времени обычно не хватает.
Следователь налил в два бокала белого сухого вина. Львова подошла к беседке и взяла протянутый через перила бокал, не заставляя сыщика хромать лишний десяток метров. Гущин пригубил вина и похвалил не только его:
Как хорошо-то, а! Река, лес территория у вас огромная.
Так это же не дача от профкома. Здесь когда-то стояли дома родителей Димы и его двоюродной тети, лужайка была их совместным картофельным полем.
Хорошо, что вы сохранили старые плодовые деревья по периметру.
Мне самой нравится.
Именно поэтому вы не захотели увозить дочерей отсюда?
Переход от радостей пейзанской жизни получился резковатым. Но Гущин приехал не природой любоваться, и Львова должна быть готова к подобным вопросам, раз пригласила следователя в свой дом.
Не только. Евгения медленно покачала головой. В марте, на дне рождения Анны, я поклялась, что этот отпуск проведу с ней здесь.
Сыщик поднял брови, и Львовой пришлось дать более развернутый ответ. Рассказать о том, как сильно дочь по ней скучает. Что несколько лет подряд она давала обещание: «Весь август, Аня, я буду принадлежать только тебе, забуду о делах и проведу месяц в Игнатово».
Но каждый раз мама-депутат срывалась, как запойный трудоголик. Находились неотложные дела, обязательства перед другими людьми