Ох ты. Тристан подбежал к Страннику, прошуршав по песку маленькими ножками. Старый знакомый.
Вот странная судьба. Мужчина увидел, что игроки обрадовались его знакомцу, судя по всему, он был их лидером. Опять она нас свела.
Так чего, Хозяин? поинтересовался Кристианус, тоже переместившийся поближе к своему повелителю. Будем упокаивать этих смертных?
Пока не знаю, отозвался Странник. Может, и нет.
Он не хотел убивать Хейгена, по крайней мере без особой нужды. Этот игрок не делал ему зла, напротив некогда отдал ему предмет, который был жизненно необходим. Да и потом они несколько раз говорили по душам, более того Странник оставил на его руке свою метку. Нет, убивать сразу не стоит. Проще для начала поговорить.
Тристан, приведи его ко мне, попросил он пикси. Прямо сейчас.
Погубит тебя твоя доброта, отозвался тот. И этого дурака тоже.
Наверное, признал Странник. Да, о доброте. Держи часть своего гонорара за услугу, забыл его в замке тебе отдать. Я слово держу, так что давай, руки подставь.
И в ладоши пикси золотистым водопадом хлынули конфеты с Востока.
Припрячь это добро, и приведи ко мне Хейгена, приказал Странник. Время дорого.
Время, время, ворчал пикси, подбирая две конфетины с песка. Время ему жалко, а наши головы нет.
Тем не менее, закрыв сумочку, он зашуршал крыльями и направился в сторону игроков, которые что-то горячо обсуждали со своим лидером.
Один квест на двоих
Шелестова маялась. Ей было скучно. Она не поехала с отцом и его очередной женой кататься на лыжах в Инсбрук, мотивируя это тем, что она недолюбливает австрийцев, и поначалу наслаждалась тишиной, наступившей в доме, но сейчас то, что так радовало, стало раздражать. Елена даже начала жалеть о своем решении. Не так и плохо в Инсбруке, на самом-то деле.
Впрочем, жалость эта была скорее для проформы. В конце концов надо же кого-то обвинить в том, что в самую веселую ночь в году красивая девушка сидит дома одна и скучает? Себя нельзя это дурновкусие, стало быть, надо найти того, кто виноват. Но вот какая беда даже собак сейчас повесить было не на кого. Дома никого, кроме прислуги, но уж она тут точно ни при делах.
Вот что за жизнь? Елена отпила вина и подошла к зеркалу. Молодая, привлекательная, умная И даже поорать не на кого.
Девушка вздохнула и поставила бокал на каминную полку.
На улице что-то оглушительно грохнуло и затрещало, Лена от неожиданности даже подпрыгнула на месте.
Чтоб вам! она топнула ножкой, обутой в домашнюю туфельку. Ух!
Это у соседей фейерверк начался, гвалт дружной и многочисленной семьи Геворкянов (папа банкир, мама телепродюсер) был слышен даже за тройными стеклопакетами.
Кстати вот вариант времяпрепровождения. Пойти к ним, у них весело, ее там любят (семьи Шелестовых и Геворкянов дружили и соседствовали лет двадцать, не меньше), примут как родную, усадят за стол, нальют домашнего арцаха и закормят до упада. А ее крестница, маленькая Мириам, наверняка залезет на колени и начнет рассказывать свои наивные дошкольные секреты.
Хорошо, уютно, по-семейному. Но не то. Это все не то.
И ведь даже любовника нет, вот до чего докатилась! Хотя откуда ему взяться? Острый язык, завышенная самооценка, никому кроме нее не нужные принципы и грозный папа этого оказалось достаточно для того, чтобы распугать сначала охотников за приданым, потом правильных мальчиков из «своего круга», а после и всех остальных особей мужского пола. Даже свахи обходили стороной их дом кому охота чувствовать себя дурой? А Елена этих дам с особым удовольствием препарировала, ибо мошенниц не любила никогда, это наследственное.
В результате новогодняя ночь в одиночестве.
А еще было крайне неприятно думать о том, что впереди десять дней безделья, ее деятельная натура противилась пассивному лежанию на диване и блаженному ничегонеделанию. Ну на лыжах покатается. Ну с подругами мартини попьет. С сестрицей, стрекозой эдакой, повидается. И что потом? Скука. Кому нужны эти десять дней? В редакции куда веселее было бы.
Елене нравилась нынешняя работа, ей там было интересно. И коллектив нравился, он представлялся девушке эдаким Ноевым ковчегом, в котором собрались вместе самые разные человеческие характеры. Два веселых гуся Самошников и Стройников, карьеристка Соловьева, тихоня Ксюша (правда, Шелестова подозревала, что в душе у этой незаметной девушки живут такие страсти, что не дай бог), флегматик Петрович и вещь в себе Таша как будто какой-то проказливый чорт шутки ради смешал в одном флаконе все оттенки человеческих характеров.
Елене нравилась нынешняя работа, ей там было интересно. И коллектив нравился, он представлялся девушке эдаким Ноевым ковчегом, в котором собрались вместе самые разные человеческие характеры. Два веселых гуся Самошников и Стройников, карьеристка Соловьева, тихоня Ксюша (правда, Шелестова подозревала, что в душе у этой незаметной девушки живут такие страсти, что не дай бог), флегматик Петрович и вещь в себе Таша как будто какой-то проказливый чорт шутки ради смешал в одном флаконе все оттенки человеческих характеров.
А ведь еще есть Харитон Юрьевич и Виктория Евгеньевна, это особая статья. Пошарпанный саркастично-циничный философ и пронырливая провинциалка эта пара занимала ее с самого начала. Они были прикольные, точнее таковой была Вика. Она так трогательно ограждала от всех своего пожеванного жизнью избранника, так усиленно столбила территорию, что Лена просто не могла отказать себя в удовольствии при каждом удобном случае ее подколоть. Ну забавно же! Грех такое развлечение мимо себя пропускать!
Впрочем, Никифоров Елене нравился. Не как мужчина он был не в ее вкусе, по крайней мере, так она сразу решила для себя. Но как собеседник очень и очень. Ироничен, эрудирован, не чурается словесных парадоксов и не слишком зациклен на себе. Последнее Лену особо радовало среди ее круга общения самолюбование являлось нормой вещей. А еще ему глубоко было наплевать на то, кто ее папа и сколько у него денег. От этого Елена вообще отвыкла, она всегда была «дочкой того самого Шелестова» и почти никогда «Еленой Шелестовой». Даже в «Белом знаке» тот козел хотел не ее трахнуть, а отца, пусть и в ее лице. А может его деньги? Она выяснять тогда не стала, не до того было. Когда стало ясно, что слова не помогут и этот идиот завелся всерьез, то она просто саданула ему коленом куда следует, а после в лучших традициях сдала незадачливого ловеласа совету директоров, благо его председатель для нее был просто «дядей Славой» и знала она его с детства.
Стучать Шелестова не любила и не умела, но тут овчинка стоила выделки. Было понятно, что она не первая такая у этого засранца, который громче всех орал, что здесь, в «Белом ветре», адюльтер недопустим. Просто остальные не могли его наказать, а она могла.
Только из «Белого знака» она ушла, причем в никуда. Нет, слова бы ей никто не сказал, более того в тот же день предложили место на постоянной основе, но за спиной сотрудники шептались бы, скрипели чешуей, как змеи. Ей всегда было плевать на народное мнение, это да. Да и то, она это она, а народ это кто? Это все сразу, а значит никто. Но она все равно ушла. Ибо нафиг.
И попала в этот самый смешной «Вестник Файролла». После здания в Москва-Сити, блеска стекла и металла, просторных рекреаций и костюмов от «Канали» обшарпанное строение на окраине города, коридоры, в которых завывает ветер, и самая странная в ее жизни компания. И что удивительно именно это место оказалось тем самым, в котором она себя чувствовала как дома. В первый раз в жизни она была самой собой и занималась тем делом, которым хотела заниматься. В это не верил никто, особенно отец, он вообще не понимал, зачем ей это все нужно. Но, впрочем, против тоже ничего не имел, хочет дочка работать и слава богу. У остальных-то они только деньги тратят на никому ненужную благотворительность да собачек под мышкой таскают, а его вон каждый день на службу ездит. Пускай поразвлекается, пока замуж не вышла.
Елена отпила вина и вздохнула. Так-то оно все так, но что делать-то? Впору хоть у телевизора садиться, новогодние программы смотреть. А это уже самая нижняя точка падения для рационально мыслящей женщины, хуже только посещение вышеупомянутых благотворительных аукционов или выставок прогрессивных художников. Довелось ей в прошедшем году на одной такой побывать вот где истинная скука-то была, она даже согласилась с мнением о живописи и художниках, высказанным давным-давно одним из бывших руководителей России (она про него документальный фильм видела). Если бы не какой-то забавный тип, одетый в майку с доктором Быковым (именно это внесло хоть какое-то разнообразие в рутину процесса), то и вспомнить об этой выставке было бы нечего.
И тут Елену осенило, коли в этом мире делать нечего так надо его сменять на другой, виртуальный. Капсула-то вон она, в ее комнате стоит. Ей даже персонажа завели в систему пару месяцев назад, по распоряжению сверху, причем сразу сотого уровня. Она долго тогда еще думала кого бы такого себе сварганить позабавнее, дали им всем такое задание те, кто этим занимался. Сначала хотела гоблиншу поуродливее, и имя ей придумала «Затычка из бочки». Но, как выяснилось, трехсложные ники в игре были невозможны, а без него гоблинша уже не казалась Елене такой прикольной. В результате, перебрав еще пяток вариантов, она остановилась на друидке из Сумрачных лесов. Ей очень понравились татуировки, которые те наносили себе на лица, смотрелось это более чем импозантно, и еще то, что они могли призывать себе на помощь животных. Животных Шелестова любила. А еще мальчики из «Радеона» помогли ей получить ник «Тень». Он уже был занят каким-то игроком, но тот давно в игру не заходил, и потому потерял на него преимущественное право. Что упало то пропало, таков закон жизни.