За первой колесницей едет вторая, в ней сидит князь Владимир, воеводы новгородские, они внимательно оглядываются по сторонам.
Горят факелы, их отблески разорванными ожерельями отражаются в пене прибоя, ржут встревоженные темнотой и огнями кони.
В священной дубраве, в храме, колонны которого подпирают железную крышу, все уже готово для тинга и священной жертвы. Слуги покрыли коврами и расставили в храме перед высоким дубовым троном конунга скамьи, на которых сядут старшины; за скалами вздымается до неба высокое пламя огнища, оно освещает большие, высеченные из камня и дерева статуи богов Одина, Тора, Глера, Ниорда. На широкой площадке перед идолами в кругу, обнесенном камнями, стоят сверкающие медные чаши, лежат кропила из щетины, расхаживают дротты; еще дальше в темноте за загородкой пялятся своими большими глазами, топчутся кони, коровы, возбужденно хрюкают кабаны.
Раздаются протяжные звуки бил, все приглашенные пришли на тинг, ярлы и лагманы занимают свои места на скамьях,слуги становятся вокруг.
Олаф Скетконунг сидит на троне. Он слушает, как постепенно затихает шум, разговоры, слышно только, как неподалеку внизу шумит море; на небосклоне между колоннами видны крупные красноватые звезды.
Ярлы и лагманы! начинает Олаф Скетконунг. Я повелел ныне созвать тинг, чтобы посоветоваться с вами. К нам из Гардарика прибыл князь гольмгардский Вольдемар, он просит дать помощь, чтобы пойти северными реками на юг в Киев-град, покарать брата, который убил князя Олега, хочет отвоевать трон отца. Дадим мы еще помощь?
Сколько нужно воинов? поднимается со скамьи ярл Фулнер.
Две тысячи.
А какую награду даст князь Вольдемар? раздаются голоса со всех сторон.
Начинается торг, который вскоре заканчивается успешно. Тогда старший гирдман наливает и подает с низким поклоном сперва конунгу, а затем князю Владимиру два рога с медом. Это не обычные роги, из которых пьют все, а брата-фулы: чтобы очистить налитый в них мед от земной лжи и смут, гирдман подает их конунгу и князю через разложенный на земле костер огонь очищает все, он очистит и мед в рогах.
Конунг Свионии и князь Владимир выпивают до дна свои роги. Тем временем дротты уже убили девять животных мужеска пола, как велит закон, собрали их кровь в медную чашу и теперь глаутейнами кропили воинов, а служки подавали им жареное мясо.
Поздняя ночь. В Упсале, в горах, на берегу повсюду тишина, только море расходилось, беспокойные волны бьются и бьются о скалы, ворочая камни, словно жернова, стонут, ревут.
В углу большой светлицы Олафа Скетконунга под балдахином из темного бархата слуги уже приготовили пуховую постель, застелили ее чистыми простынями, покрыли светло-синим, затканным золотом одеялом.
Но конунг не спит. Он стоит у открытого окна, смотрит на решетку, перечеркнувшую звездное небо, слушает шум неспокойного моря, жадно ловит свежий воздух.
За конунгом пристально следит ярл Фулнер [5]. Его не зря назвали этим именем: правый глаз ярла прикрыт черной повязкой, нос напоминает клюв коршуна, верхние острые зубы настоящие кабаньи клыки, у ярла большие, похожие на грибы, уши.
О чем думает Олаф Скетконунг? О, встреча с конунгом Гольгарда, речи на тинге, священная жертва и простертый над огнем кубок с вином все это вызвало в нем целый рой мыслей.
Конунг думает о Свионии, Норвегии, Дании трех землях, которые охватывают весь север за Варяжским морем. Это прекрасные земли, сам Олаф Скетконунг очень любит моря и горы, ущелья, заливы, леса.
Близки, родственны конунгу Олафу и соседние земли -Датская, Норвежская, конунг Дании свен Твескегг и конунг Норвегии Эрик близкие родичи Олафа Скетконунга, Эрик и сейчас сватает его дочь Астриду.
Казалось бы, жить в мире и любви этим северным землям, велики в них одалы, есть леса и реки, моря кишат морским зверем.
Но не сидится на родных землях свионам, норвегам, данам. Как и давние их предки, мечтают они о далеких походах, набегах на чужие города и земли, о золоте и серебре, которые можно оттуда привезти с собой.
И они уже избороздили все моря и океаны, варягов страшатся Париж и Рим, конунг Канут много лет заливает кровью Англию, король Эдгар за десятки тысяч фунтов покупал у него ежегодно мир, от великого отчаяния он даже умер, а сын его Этельред все равно платит дегенельд Кануту.
В то же время корабли варягов идут все дальше и дальше, достигли южных морей, уже в их реках Кариати, Роса-но, Герачи, Ория, Козенда, Торенто, Брундузиум, перед ними трепещет Сицилия, Калабрия, Апулия, они завоевали Ломбардию, Канито, Салерно, Неаполь, Амальфи, Бено-венто
В то время как конунги Дании и Норвегии победно проходили моря и океаны на западе и далеком юге, конунги Свионии думали о землях на восток от Варяжского моря, о Руси.
Кто кто, а они уж точно знали, какими неисчислимыми богатствами владеют князья Руси и их люди. Богатства эти, должно быть, были не меньше, чем все сокровища Парижа, Лондона и еще многих городов, вместе взятых.
И викинги из Свионии пересекали Варяжское море. Туда ходил ярл Рюрик, его братья Синеус и Трувор, они водили с собой дружины, перед которыми содрогнулся бы любой на-Р°Д в Англии, Франции, Римской земле.
Но с Гардариком викинги Свионии ничего поделать не могли, Рюрик побывал в Гольмгарде, объявил себя ярлом этой земли, но непокорные новгородцы не приняли его в свой город, и он вынужден был сидеть год за годом у Ла-Доги.
Не посчастливилось и другим ярлам: желая хоть чем-ни-будь поживиться, ярл Синеус бежал до самого Белого озера в землю веси, ярл Трувор захватил Изборск, но вынужден был удирать и оттуда.
Викинги Свисший прибегали к хитростям: пользуясь тем, что Русь позволяла северным купцам ходить на лодиях из Варяжского в Русское море, а оттуда и в греки, они клали в свои лодии оружие, прикрывали его сверху мехами, добирались до далеких городов на Днепре, а там, устроив ночью штрангуг, пытались захватить эти города.
И вот князь Гольмгарда Владимир обращается к Олафу Скетконунгу за помощью, просит дать две тысячи воинов, чтобы отомстить за кровь брата, установить лад на своей земле.
Послушай, Фулнер! отворачивается наконец от окна и обращается к ярлу конунг. Ты с двумя тысячами наших воинов идешь в Гардарик. Но помогать новгородскому князю убить своего брата и утвердиться в Киеве этого мало для свена. В походе смотри, ярл! Пускай Владимир убивает Ярополка, а Ярополк Владимира, ты береги кровь своих воинов. Между Новгородом и Киевом лежит Полоцкая земля, князем там сидит Регволд, это свен, князь нашего рода. Следи, если Регволд объединится с Ярополком и они станут одолевать Владимира, помоги им; если не удастся в Полоцке, может посчастливиться в Киеве.
Фулнер слушает, и усмешка играет на его отталкивающем лице. Нет, не напрасно старого ярла прозвали жестоким!
5
Князь Владимир благополучно возвратился из Свионии, вместе с ним приехали и две тысячи воинов Олафа Скетко-нунга.
В Новгороде недолюбливали свионов, и поэтому князь Владимир не впустил их в город. Лодии ярла Фулнера стояли там, где Волхов вливается в Ильмень-озеро.
Но что могли сделать эти две тысячи воинов? В Новгороде уже собралось видимо-невидимо людей из северных земель; на Волхове покачивались лодии со всех пятин Новгородской земли, они волоком добрались сюда через озеро Не-во из Карелии, через озеро Онего и по реке Свири от погостов с берегов Студеного моря, с Белоозера, Мезени и даже Печоры.
Всех их должен был снарядить в путь Великий Новгород. Клети на торжище и на княжьем дворе над Волховом были открыты, каждый конец и улица давали на рать все, что велел князь. С кузнецкой улицы везли день и ночь разную кузнь, с Плотницкой катки для волоков, с Щитной щиты и мечи, с Кожевницкой сбрую, седла, с Гончарского конца корчаги, гарнцы, разную утварь.
Да и сами новгородцы шли на брань, люди прибывали и прибывали со всех концов Нарвского, Словенского, Заго-родского, отцы прощались с сыновьями, жены плакали на груди у своих мужей, девушки проливали слезы о своих милых.
Но князь Владимир не давал приказа поднимать паруса. Вернувшись из Свионии, он отправил своих послов во главе с воеводой Михалом в Полоцк, к князю Регволду.
Все бояре и воеводы слыхали, как князь сказал:
Ты, воевода Михало, едешь к полоцкому князю Регволду. Скажи, что я не хочу напрасно проливать кровь, предлагаю ему мир и любовь, прошу вместе со мной идти на Киев, утверждать Русь.
Князь Регволд вельми лжив и хитер, отвечал на это Михало. Как можем мы верить его слову?
Ладно, повел речь дальше Владимир, коли так, скажи ему, что я хочу в знак нашего мира взять в жены дочь его Рогнедь
Хорошо рассудил, князь! зашумели воеводы и бояре.
Так и говори! И мы волим, чтобы у нашего князя была достойная жена.
Позднее князь Владимир часто думал о том, почему он дал такой наказ своим послам. Он слыхал раньше о княжне Рогнеди, которую все называли красавицей, никогда ее не видел. Любовь? Нет, он не мог полюбить Рогнедь, сидя в Новгороде. Дерзость?