Здесь Илюха задержался на паузе, но недолгой, чтобы Аня не успела ее заполнить.
Так и у нас, Ань, было в ту божественную ночь. Только не потонули мы все же, а всплыли в результате, да и теплохода рядом не оказалось. Уплыл без нас теплоход. А вот голова действительно кружилась, особенно от выпитого, особенно у тебя, Ань. Ты сама помнишь, про голову?
Ну что сказать, вступление выглядело вполне романтичным, особенно про тонущий теплоход. В теплоходе Илюхе отказать было нельзя. Да ему, похоже, никто и не отказывал. Никто, кроме Ани. Потому что, по-видимому, Аня мало что поняла.
Простите, поинтересовалась она несколько настороженно, а вы, собственно, кто?
Да это я, Илюша, признался Илюха. Помнишь, мы с тобой на ноябрьские познакомились. Там, конечно, много народу было, на той тусовке, но я такой, который пил с тобой много.
Илья? спросила Аня, и в ее голосе слышалось напряжение, она пыталась припомнить, но не могла сразу. И все же припомнила: Невысокий такой
Почему невысокий? Нормальный, не согласился Илюха.
Глаза у тебя такие странные, сумасшедшие, да еще фамилия какая-то причудливая. И еще ты говоришь все время. Смешно так и непривычно, по-особенному.
Точно, узнал себя Илюха, точно попала. Тебе бы, Ань, фотороботы составлять.
Аня засмеялась, и смех у нее оказался журчащий, почти что прозрачный.
Смотри, вспомнила все же, прошептал я Инфанту, и не исключено, что тот кивнул мне в ответ.
Только я про ночь не совсем поняла, призналась девушка на противоположном конце. Чего было ночью-то? Да и вообще, чего ты вдруг объявился через полгода?
Да, знаешь, я думал о тебе все это время. Боялся позвонить. После всего того, что было между нами в ту сказочную ночь, после всех тех слов, которые ты мне говорила, я все это время как ошалевший ходил. Лишь недавно отошел немного.
А чего было? В какую ночь? снова спросила Аня, и в голосе ее послышалась искренность. Видимо, она действительно ничего про ночь не знала. Или не могла вспомнить?
Ну как же? не менее искренне удивился Илюха. Когда мы вдвоем с тобой одни в квартире остались. Помнишь, за окном шел медленный снег, он нес с собой спокойствие и умиротворенность. Знаешь, как будто все так и должно быть, все правильно и ничего не надо менять. Вообще ничего! Будто так было всегда и будет всегда. Будто вместе с этим ровным, плавным снегом мы с тобой приблизились к самой вечности. Неспешные снежинки блестели в свете фонарей, в комнате было темно, лишь отсветы падали на простыню, и ты прижималась ко мне и говорила, что я самое чистое и лучшее чувство, которое когда-либо заполняло тебя. А потом шептала: «Ильюша, Ильюшенька», и снова прижималась.
Тут из громкой связи послышался легкий девичий вздох. Но Илюху он не отвлек.
Правда, ты, Ань, сильно пьяная тогда была, не хуже вишни. Да и воду горячую тогда, как назло, отключили. Потому мы на плите кастрюлю и нагревали. Помнишь?..
Илюха помолчал. Девушка слушала, а потом молчала вместе с ним.
Да? Я так говорила? наконец отозвалась она доверчивым вопросом.
В ее интонациях что-то постоянно изменялось, и я понял: они все заметнее и заметнее округлялись плавностью.
А Илюха, прикрывая дырочку громкой связи ладонью, проговорил нам шепотом в доказательство своей теории:
Вот видите, ничего не помнит. Не понравилось ей тогда сильно, вот и позабыла все. Словно амнезия у нее.
А потом снова в трубку:
Ты много чего тогда говорила нежного. Про любовь говорила, и еще что тебе хорошо очень, как никогда не было прежде. Что такого ты еще не испытывала никогда. А потом опять про любовь, и слова «навсегда» и «единственный» мелькали в слившемся сочетании.
Странно, задумчиво произнесла Аня, ничего не помню. Я вообще обычно такое не говорю никому. Странно. Ты говоришь, я пьяная была?
Да, подтвердил Илюха, сильно. Я бы сказал, сверх меры. Это я для тебя воду в кастрюле грел, мне-то зачем? Но именно опьянение и придало тебе небывалую чувственность, и еще, я бы сказал, эмоциональный накал небывалой остроты, который я никогда ни в ком не встречал. Только у тебя, у одной.
Говоришь, ни в ком не встречал, задумчиво повторила Аня.
Но Илюха не ответил ей, его просто-напросто несло по пыльной дороге ярких воспоминаний.
А главное, хоть ты, Ань, и не трезва была чересчур, но губы твои пахли, знаешь, как пахнет пьяная малина в густой лесной чаще, а волосы отдавали весенним, утренним ландышем. Там, знаешь, на кухне мыло такое было, ландышевое. Вообще-то оно для посуды предназначается, но на бутылке написано было, что оно все бактерии активно убивает Вот я им губку и намыливал и тебя начисто оттирал. Ну, когда вода в кастрюльке нагревалась достаточно.
Говоришь, ни в ком не встречал, задумчиво повторила Аня.
Но Илюха не ответил ей, его просто-напросто несло по пыльной дороге ярких воспоминаний.
А главное, хоть ты, Ань, и не трезва была чересчур, но губы твои пахли, знаешь, как пахнет пьяная малина в густой лесной чаще, а волосы отдавали весенним, утренним ландышем. Там, знаешь, на кухне мыло такое было, ландышевое. Вообще-то оно для посуды предназначается, но на бутылке написано было, что оно все бактерии активно убивает Вот я им губку и намыливал и тебя начисто оттирал. Ну, когда вода в кастрюльке нагревалась достаточно.
Мы с Инфантом лишь переглянулись, особенно на губку, а еще на «пьяную малину». Но садовод Белобородов заливался зябликом и не обращал на нас из своего сада ни малейшего внимания.
И ты так доверчиво прижималась ко мне, и такие доверчивые слова произносила. Как такое забудешь!
Да неуверенно прозвучала на том конце Аня. И что у нас было?
Да все было, Ань! Абсолютно все! Несколько раз подряд, до самого утра! Ты даже заплакала перед рассветом от радости.
Да, да, призналась девушка, начинаю вспоминать, кажется. Особенно слезы. А еще губку и горячую воду.
Тут Илюха вслед за ней тоже вспомнил, но на сей раз про нас. А еще про свою теорию и снова прикрыл громкую связь ладонью.
Видите, ничего не помнит, совсем у нее память отбило. Потому что не понравилось ей тогда шибко, вот и позабыла. Это я выдумываю все про то, что ей тогда понравилось. Обманываю, иными словами. На самом деле она от горечи плакала. Что плохо ей со мной, что зря пошла на такое. Вот и позабыла все.
И тут до меня наконец дошло, только сейчас дошло, и я начал хохотать. Но тихо так, почти про себя, чтобы не потревожить Аню и ее пробуждающиеся воспоминания.
Ну конечно, Ань, как такое забыть, вернулся Илюха к дырочке для громкой связи. Раз в жизни такое. Ты тогда так и сказала, мол, первый раз так сильно получилось. Остро и сильно. Да и я, знаешь, потом две недели не мылся, чтобы запах твоего тела на своем удержать. До сих его помню. Особенно волосы, в которые будто ландыши вплетены, да губы твои, с запахом пьяной земляники.
Вишни, попытался вмешаться я с дивана.
Малины, просуфлировал оттуда же тихонько Инфант.
Но Илюха лишь махнул рукой: один, мол, хрен вишня, малина, земляника ягода она и есть ягода. К тому же если лесная.
Слушай, Ань, продолжал Илюха. Может, возобновим как-нибудь? В смысле, повторим. Знаю, в одну и ту же воду сложно, конечно, дважды войти
Ты что, и воду из кастрюльки сохранил? Она что, тоже мною сильно пахла? по-своему поняла про воду Аня.
Конечно, пахла. И тоже пьяным запахом, только не каким-то одним ягодным, а целым разнообразным букетом, согласился Илюха. Ну так что, повторим неповторимое? Попробуем? Рискнем? Ведь нам было невозможно хорошо в ту ночь. Особенно тебе!
Да, согласилась Аня все еще в раздумье, но теперь в романтическом раздумье, в предвкушающем. Если все было так, как ты говоришь, то надо бы повторить. А то обидно, что я все время пьяная была и не помню ничего. Много на меня тогда воды ушло?
Да нет, нормально, как полагается. Кто ж воду считает? снисходительно улыбнулся в телефон Илюха. Так чего, ты ко мне приедешь или я к тебе?
Приезжай лучше ты. Давай завтра, пригласила Аня, а потом опять задумалась: Только я тебя почти не помню совсем.
Это даже хорошо, согласился Илюха. Как будто все заново будет, в первый раз, все сначала. Так мы с тобой вдвоем и обманем время. Представляешь, никому не удавалось, а мы обманем. И повернем его вспять.
И Аня согласилась и продиктовала адрес.
А потом, как только они закончили разговор, Илюха обернул к нам свою крайне довольную физиономию, глаза на которой просто не могли остановиться и все излучали и излучали искрящуюся люминесценцию.
Ну как, сказал он победоносно, убедились? Принимаете теперь мою теорию? Вот Аня живое ее доказательство. Не понравилось ей со мной шибко, вот и вычеркнула она меня из своей памяти. Да так, что даже вспомнить побоялась, как я ни старался ей напомнить. Она даже поначалу
Он все говорил и говорил, Инфант все слушал и слушал, а я все смеялся и смеялся, но пока лишь про себя. Впрочем, я намеревался скоро вынести свой смех на поверхность.
Непонятно в результате тяжело выдохнул Инфант и впервые за вечер приподнял на нас свои тоже тяжелые вопросительные глаза. Чтобы мы, наконец, смогли заглянуть в них, так как они, как известно, зеркало души. И мы, конечно, заглянули.