Так они к тебе, дед Почай, может с голубой душой и без задней мысли? Чайком побаловаться. Посплетничать по-соседски.
А мне от них и передней не надо, не только что задней! отрезал старик. Не вводи в искушение, а то брякну, что ни на есть в запале, потом вовек не расхлебать. А тебе это не надо?
Не сказал бы, честно признался Стас. А можешь?
У-у-у! удрученно протянул Почай, вытянув губы в трубочку. Еще и как! Но уж помене, чем в молодые годы. Должно быть, старею все-таки. А по молодости удержу не было. Силищи невпроворот. К тому же горяч был. Хотя Толи днесь, толи надысь Вот едрит твою за опояску. Память дырявая, как решето у худой бабы. Только-только в ум входить начал, так память
Но что такого необычного натворил этот словоохотливый старик днесь или надысь, дослушать не довелось.
Протянуло! Чуешь, как свежо стало? Жилым запахло. А ты, баял, трубу ведьмину выводить! подергал носом и мотнул головой. Заходи
В избе дым слезу выжимал. С потолка сталактитами свисала сажа. Стены отливали воронением.
С противоположной стороны в стене прорублено оконце, закрытое наполовину волоком.
Кроме дыма, в избе стоял стойкий запах сухих трав, пучки которых во множестве свисали между сталактитами с потолка и закрывали стены.
Не боишься, что твои любвеобильные соседки в окно полезут?
Окно им без надобности, отмахнулся волхв. Скажу им слово, и сгинут, в прах оборотятся. Разболокайся. Ишь, железом как увешался. Тела незнатко. А я твою лошадку обихожу.
Не сладишь ты с моей лошадкой, попробовал остановить его Стас. Не любит чужих рук. Укусить может, а то и ногой поддеть.
Где же ты, милок, чужие руки увидел? Мне любая тварь в родне. Или не видел перед избой моего кормильца? решительно отмел его сомнения Почай и скрылся за порогом. Род ему имя. И все, кто под его небом ходят, ему детки, а, значит, и мне в родне будут. О двух ли, о четырех ли ногах ходят. А то и вовсе на голом брюхе ползают. А в родне почто друг на друга зубы скалить? Бывает, конечно, и рассваримся. Не без этого. И за бороду друг друга оттаскаем. Но только так, чтобы не душевередно.
Лопочет старик себе под нос. Привык в одиночестве сам с собой разговоры разговаривать. Поперек никто не молвит. Что не скажи, все к месту. Конь отвечает тихим сдержанным ржанием.
Если бы за бороду, покачал головой Стас.
Это ты про тех, к кому стопы направил?
Скорее, копыта. Ох, и слух у тебя, однако.
А мне без надобности. Я порой и то слышу, что и сказано не будет. Так те не в Роде живут. У них свой бог. Черный. У нас когда-никогда тоже был такой. А потом пропал куда-то. Может, и живой, но я не знаю. Тоже лютовать любил. Хлебом не корми, дай потешиться. И пря кровавая, и зависть, и жадность Слов не хватит.
Будто сейчас нет?
Есть и сейчас, старческий голосок дребезжал в мозгу. А наш Чернобог, я думаю, к казарам в земли подался. Там лютует. Где кровь, там и он.
Казария наша теперь.
Про то слышал
Стас порылся в памяти.
Так и он в родстве Роду приходится.
А что ты думаешь? В нем тоже всякого места намешано. В Роде Ты в лик его заглядывал?
Стас помотал головой.
А ты загляни. Спать не будешь. Страсть, да и только. Спьяну не привидится. Только он ведь как рассудил? Вот это белое мне, а черное
Людям?
Не должно бы. Род старик мыслительный. Это мы сами по человеческой жадности себе хапнули. Чтобы соседям не досталось. Дай, думаем, схватим, а там поглядим, на что сгодится. Жадность, она ведь тоже от него в мир пришла.
Дед Почай появился в дверях.
Сейчас и хлеба-соли не грех отведать. Лошадь тварь бессловесная. Сама не попросит. Язык толстой, непослушный для человечьего слова.
Повозился у печи, гремя ухватом. Ловко выметнул на стол закопченный горшок немалой вместительности. Ударил в нос запах хорошо пропаренной каши и сочного мяса.
Скоромным не брезгуешь? заулыбался Стас. А я думал, в отшельничестве травкой пробавляются для просветления ума и чистоты духа. Чтобы высокие мысли в голове селились.
Как бы не так! Полезут они, когда брюхо от голода стоном стонет. Жди! И какой резон ему меня голодом на траве морить?
Трудно оспорить, охотно согласился со стариком Стас. Есть в этом доля сермяжной правды. Знавал я уже одного такого страстотерпца, так у него брюхо под рубаху не влезало.
Да не заглядывает он под рубаху. На что ему там глядеть? нетерпеливо пробурчал Почай. Страм один. И оборотился он у меня в другую сторону.
Трудно оспорить, охотно согласился со стариком Стас. Есть в этом доля сермяжной правды. Знавал я уже одного такого страстотерпца, так у него брюхо под рубаху не влезало.
Да не заглядывает он под рубаху. На что ему там глядеть? нетерпеливо пробурчал Почай. Страм один. И оборотился он у меня в другую сторону.
Ловок
Ловок, да не ловчей тебя. Ты вон по звездной дороге проскакал и копытом не звякнул.
Да, только копыта чуть не отбросил.
Ну да, под твоими копытами половицы повизгивают. А они у меня из половинных плах складены, дедок довольно хохотнул и с видимым отвращением подул на кашу. Усовестил-таки. Ложка в рот не лезет.
Стас, не удержавшись, расхохотался.
Твоя ложка и моему Войтику в рот не полезет. А этот малый любит покушать.
Старик вспыхнул, но не выдержал и тоже рассмеялся.
Это тот облом, который идет следом за тобой?
Других не держим. Разглядел?
Вот еще! с обидой отозвался Почай, отлавливая рукой в горшке шмат мяса на косточке величиной с ладонь. А твои волчата здесь будут, не успеешь кашу дохлебать. Если поторопишься, может, и успеешь.
Но Стас уже отвалился от стола к стене.
Нет уж спасибо. За тобой все равно не угнаться.
Ты бы на меня раньше посмотрел. Витязь, одно слово. Еруслан! расхохотался Почай. Меду, браги не держу, а молочком угощу. Добрые люди не забывают. Приносят.
Не тоскливо одному?
А разве я один? Птицы песней по утрам радуют. Лес сказку на ночь сказывает. Звери вести приносят. Какая ж тоска? Да и люди порой захаживают. Кто с бедой, кто с радостью.
С бедой понятно? А с радостью?
Так они всегда рядышком ходят. Одна без другой жить не могут. Попробуй, разлепи. Так и бредут о двух ногах.
И не споткнутся?
А ты попробуй хоть едину подпорку выдернуть
Стас промолчал, пытливо вскинув голову на волхва.
Не простой ты человек, дед Почай.
А разве ты прост? Звездой начал, звездой закончишь но не окончишь
Загадками говоришь? Прибаутками? Говоришь, да не договариваешь.
Отчего же? Все ясней ясного. Могилки твоей я не провидел. А заглядывал так далеко, как только мог. Даже жутко стало. Стая разве хранит?
Стая, как стая недовольно пробурчал Стас.
Не туда зришь. Ты очи к небу прими, тогда и разглядишь, с укоризной пробормотал Почай. Что под ногами увидишь?
Шутишь?
Отродясь не шучивал. Со стаей разве можно? А вот как стемнеет, так и подними голову, оторвался от печи волхв. Вот и большеротый твой. И мимо не проскочил. Проголодался. Изрядно ты наследил на дороге, Волк.
Зови уж Славом, как все.
Можно и Славом. Язык не отсохнет.
Застучали за стеной подковы. От грохочущего гласа Войтика и за стеной не скроешься.
Распахнул двери, уперся ладонью в косяк.
Ты мне стенку ненароком не свали, забеспокоился волхв. Развалишь избешку, а мне на улицу?
Пропустил мимо ушей.
Так, так Продолжаем нарушать безобразия, судари мои? И командир вам уже не командир, а пришей-пристебай? В смысле, кобыле хвост? Или как? лексикон старшины Пискуна пришелся в самый раз для этой содержательной беседы. Добавил голосу сарказма. Так скоро начнем и водку пьянствовать?
А есть? быстро отозвался Войтик, с неподдельным интересом разглядывая волхва.
Гонишь, командир? Или прикалываешься? Толян живо выпрыгнул из седла и с ходу сгреб его в объятия.
Ох, и нежная у тебя душа, Толян, на лице принца появилась добрая улыбка. Уступи вождя Купаве. Она от нетерпения уже каблуками цокает.
Да я чисто по жизни, типа, смутился парень, с неохотой выпуская из своих лап Стаса. Пусть обнимается. Какой базар? Не жалко. Мы же земляки.
Купава уже не робела. Подпрыгнула, повисла на шее. Прильнула губами.
Веселин, а ты что, рыжий? Падай на командирскую грудь, улыбнулся Стас.
Я маленький, что ли? ломающимся баском отозвался, багровея, Веселин. Пусть Купава целуется. Или Толян
Правильно, Веселин. Ух, как кашей пахнет, Войтик нагло потянул воздух, раздувая широкие ноздри. С ног валит. Хозяин, не поверю, что вождь со всем управился. Он у нас не жоркий. Аки пчела, или птица небесная клюнет, и сыт
Почай ехидно сузил глаза.
Может, и птица, но клюв велик. Но и тебе, детинушка, осталось. Не все склевал.
Тогда почему стоим? Зови к столу, заторопился Войтик. Купава, отлепись от вождя. Солнце село ниже ели