«Играю словом» Стихи разных лет - Аркадий Казанский 8 стр.

Мы разучились обращаться
Друг к другу жестами на «ты».
Рукой лица, волос касаться
Средь повседневной суеты.

Мы разучились улыбаться,
Когда друг друга видим вновь,
И научились притворяться,
И жалость видеть за любовь.

Мы разучились целоваться
На солнце и в тени гардин.
Мы разучились волноваться,
Когда останешься один.

Мы разучились обниматься,
Сливаясь вдруг наедине.
Мы разучились огорчаться 
Так пусто и тебе, и мне.

Мы разучились удивляться,
Смывает чувства с нас вода.
Мы разучились расставаться
И расстаемся навсегда.

На манеже абстракционистов
Я гляжу на картины и лица.

В изваяньях оживших и мертвых,
В колорите полотен всекрасочных
Каждый сам себя воспроизводит.
Каждый сам по себе абстракция.

Отыщи на газетах измятых
С бутерброда живой отпечаток
Или две-три капли из соусника,
Как от крови ночной от простыни.

А на простынях пятен игрища,
А в каменьях нетёсаных силища.
И картон изломан, как рубище,
Что на чреслах лежит обрубленных.

И в углу возникает пластика,
И танцуют худые, в тапочках.
Передать порыв  жест у мальчика.
Передать испуг  жест у лапочки.

И свингует оркестр разболтанный,
И лабает, кому как нравится,
И стебают строкой нетесаной,
Кто поет иль просто забавится.

И, отвернутые от стены,
Лица к лицам обращены.
В них читают они одни,
Как сияют в душах огни.

Может, бродит здесь тень Дали,
Ищет, ищет свою Гали.

Ширь родной России, без конца и края,
Я объехал, обошёл и облетел.
Можно жить в Европе, Азии, Китае,
Но дышать вольнее здесь мне, в Мари-Эл.

Полной грудью воздух пью я, не пьянея.
Высь густых лесов и неба глубина,
И родных берёзок не сыскать белее,
И прекрасней лиц  прекрасная страна!

Я с высоких круч просторы Волги вижу.
Здесь земля трудом Российским расцвела.
Я хотел бы жить и умереть в Париже,
Если б не было тебя, Йошкар-Ола!

На старте жизни, первой вехой,
Шестнадцать лет пришли к тебе;
А для родителей утехой

Послужит то, как ты в борьбе
С гранитом знаний и сомнений,
Свою покинешь колыбель.

И Шерлок Холмс, великий гений
Зовёт в туманный Альбион;
И тайны ядов и растений

Тревожат явь твою и сон;
Зовёт к себе окно в Европу
И Авиценновский канон.

Аэропорт:  Москва  Хитроу,
Огни земли, огни небес;
Ты первый, места нет второму,

Тебе на ухо шепчет бес.
Из дальней дали город новый
Встаёт, шумя, как в бурю лес.

Вблизи лепечет бор сосновый,
Река под горкою бежит;
Так Микеланджело с Кановой

Земли преображали вид.
Вокруг, хватает глаз насколько,
Хлопочут люди, жизнь кипит.

Здесь всё твоё  проект, застройка 
Науки и искусства храм;
Здесь люди новые настолько,

Что и не ведалось Богам.
Нет места зависти, корысти 
Всё, что имеют  пополам.

Всё чисто  и слова и мысли,
Всё просто и доступно всем;
Век золотой, простой и чистый

Здесь люди проживают все,
Без слёз, без голода и страха,
И без мечты о колбасе.

Не стоит охать или ахать,
Иль слёзы лить по пустякам;
Ты жизнь свою пройди, как пахарь

Не стыдно ни себе, ни нам;
Считай, что мира Сотворенье
Ещё неведомо Богам.

Смелее в жизнь, в поток творенья,
В горнило страсти и Любви;
Пусть яркой вспышкой озаренья

Горит огонь в твоей крови.
Для блага мира и для славы,
Для человечества  живи!

В наш век, безумный и кровавый,
Где злато из земли крадут,
Найди такие в поле травы,

Что Панацею нам дадут 
Лекарство и больным и старым,
Телам и душам свой приют.

Ведь стали жизнь и смерть товаром,
Запчастью  сердце, за него
Убьют, в погоне за наваром,

Чтоб жизнь свою, на шаг всего
Продлить, пусть проигравший плачет,
Когда прервётся жизнь его.

Иди путём, который начат
Под стон рояля, скрипки плач;
Пойми, что конь удачи скачет,

Чтоб сбросить всадника удач;
И укротить его непросто.
Но, для решения задач,

Герои дня любого роста
Седлали буйного коня;
На нём скакали к дальним звёздам,

Блестя щитом, мечом звеня,
Узду стальной рукой сжимая,
Сквозь бурю снега и огня.

Глаза и сердце открывая,
Скачи, бесстрашна и горда,
Всю славу мира покоряя.

Я верю, пролетят года 
На ярком нашем небосклоне
Зажжётся и твоя звезда!

И Боги склонятся в поклоне
Пред яркой памятью твоей;
И станешь ты звездой в короне

Бессмертной памяти людей;
И обратят к тебе все взоры
В надежде, радости, беде.

Ты помни только: в беге скором,
В потоке дел, в растрате сил,
Жизнь наша лёгким метеором
Летит, сгорая меж светил.

Неуходящая жизнь, неприходящая смерть;
Ангел, слетевший с небес, ангел, сошедший во мглу:
Дай нам очаг разложить, дай нам огнём догореть;
Если Господь наш воскрес, есть отторжение злу!
Ждать ли от жизни наград, ждать ли от смерти утрат;
Дивен твой промысел, Бог, даже отмерив нам срок;
Если надежда с тобой, если надежда уснёт.

Есть в нашей смерти покой, есть в нашей жизни полёт;
Дай нам от смерти зарок, дай нам для жизни глоток;
Жизни оконченный путь уж не проторишь назад.
Если мы вместе, сестра, ужас из жизни исчез;
Даже простившись навек, образ в душе удержи,
А от дождя пусть всплакнёт сирый у Пыщерки лес;
Неумолимая смерть, непобедимая жизнь!

Наконец мы одни на земле опустелой.
Кроме нас, больше в мире не стало людей.
Сбрось одежду скорей. Расстегни ее смело.
Все, что прячет тебя, изорви и развей.

Дорогая, зачем мы боимся друг друга?
Ты стоишь, боязливо потупив глаза.
Я поднять не могу непослушные руки,
Чтоб тебя, обхватив, унести в небеса.

Посмотри мне в глаза. Дай мне силу и пламень.
Водопадом грохочущим сделай меня.
Я на плечи твои упаду ручейками
И тебя обласкаю, бурля и звеня.

Ты смущаешься, что ж, сам сниму я покровы,
Те, что прячут тебя от меня и любви;
Ты мне только шепни одно нежное слово,
Робким голосом тихо меня позови.

Напротив три окна твои я вижу:
Одно из них мне закрывает липа,
Другие два  береза закрывает.

Зимою лучше видно сквозь березу,
Чьи ветки тонкие качает ветер;
Прозрачные и гибкие, как дождик.

А ветки лип зимой покрыты снегом,
Или одеты инеем блестящим.
И плохо видно через их преграду.

Чуть распушась, листочками, береза,
Твое окно от глаз моих закроет.
И свет в ночи слабее вижу я.

А липа не спешит листвой одеться,
Другое мне окно не закрывает,
И отдаляет призрак расставанья.

И летом окон мне твоих не видно.
От них лишь образ в сердце остается;
Сквозь листья свет струится золотой.

Когда осенний, злой подует ветер,
То золото листвы теряет липа,
И открывает золото надежды.

Но тонкая береза держит листья
До самого последнего дыханья,
И сильно отдаляет нашу встречу.

Как все великие когда-то,
В апреле начинали путь;
Так я, в лихих годах тридцатых,

Пришла, не то, чтоб отдохнуть,
А, чтобы жизнь пройти по полной,
С пути не мысля и свернуть.

Суровой жизни злые волны
Все прокатились надо мной:
Разрухи, перестройки, войны 

Всего хватило мне с лихвой;