Что касается остальных иудеев, то мы знаем о них лишь то, что их было двадцать с лишним племён[205].
Не следует переносить это высказывание на нечто большее, чем это было с ситуацией иудейских сообществ в Йасрибе, представленных тремя большими племенами: Бану Кайнука, Бану ан-Надир, Бану ал-Курайза. Однако мы не исключаем, что перечисление такого большого количества иудейских объединений ставило своей задачей показать множество их разветвлений, представляющих собой определённое количество племён. Они не ограничивались Бану Курайза или Бану Кайнука и Бану ан-Надир, проживание которых в Медине закончилось в эпоху Посланника (с). Из всего этого создаётся впечатление, что было большое количество иудеев, которые перешли в ислам и переплавились полностью в обществе Медины, став частью его структуры и участвуя в формировании его основ. Мы не исключаем в особенности то, что в содержании бумаги, которую написал Посланник после хиджры, упоминается ряд иудеев, относящихся ко многим родам (батнам) ал-Аус и ал-Хазрадж. Они считаются уммой (религиозной общиной) наряду с другими верующими[206].
Иудеи не поселялись в Йасрибе только в одном районе, но рассеялись по всей его территории. Ас-Самхуди передаёт со слов Ибн Забала, что тот говорил об иудейском населении Медины. Он отмечал, что все они жили в Зухре, самом большом поселении (карма) Медины. К ним относились жители Зухры Бану Салаба, которыми правил ал-Фитйаун. Они построили укрепления на пути в ал-Арид, когда прибыли из Хиры[207]. Они все осели в Йасрибе в том месте, где сливаются потоки и откуда вытекает Загаба[208]. Однако иудеи Йасриба исчезли, и никого из них там не осталось[209].
Бану ан-Надир поселились в Вади Музайниб в ал-Алийа и занялись там обустройством. Они были первыми, кто стал в ал-Алийа копать колодцы и делать посадки[210]. К ним пришли некоторые арабские племена и остались с ними. Они начали там осваиваться, строили крепости и дома[211]. Как говорит ас-Самхуди, строительство крепостей и домов у Бану ан-Надир началось после поселения у них ряда арабских племён, что подтверждается арабским характером этих строений[212]. В основном большая часть тех арабских племён, которые поселились среди Бану ан-Надир, были из племён Йемена, как, например, Бану ал-Джузма (также их называют ал-Джузма)[213], Бану Аниф, Мурид из Бали, Бану Муавийа б. ал-Харис б. Бахса б. Салим из Кайс Илан[214], Бану ан-Нагиса[215]. Не исключено, что эти арабы, пришедшие из Йемена, принесли с собой в Йасриб образцы своих построек, по крайней мере, передали их общий характер.
Также говорят, что ал-Амалик (амаликитяне) были первыми племенами в Медине, начавшими заниматься сельским хозяйством. Они высаживали пальмы, строили дома и крепости ещё до знакомства с иудеями, прибывшими к ним в Йасриб[216]. Поэтому не правы те, кто считает, что строительство крепостей в Медине и городах Хиджаза в целом восходит к иудеям, утверждая, что большая часть этих районов не была заселена арабами, искавшими новые земли для пастбищ и затем откочевавшими с них[217].
Перенаселенность района ал-Алийа как арабами, так и иудеями привела к его расширению на западе и юго-западе в Куба. Говорят, что в Куба были такие племенные объединения, как Бану ал-Кисас, Бану ан-Нагиса, наряду с Бану Аниф до появления среди них Бану ал-Аус и Бану ал-Хазрадж[218]. Бану Курайза пришли к их домам в ал-Алийа в Вади Махзур[219]. С ними были их братья Бану Хадал и Бану Амр[220]. Бану Завара поселились около питьевого источника Умм Ибрахим, где у них было укрепление[221]. Что касается Бану Кайнука, то к ним относятся Бану Зайд ал-Лат. Их дома находятся в конце Джиср Батхан, откуда начинается ал-Алийа и там же расположен один из рынков Медины. У них были две крепости на отрезке ал-Джиср справа, идущем от Медины до Алийи, по пути направления ал-Джиср[222]. Их жилища доходят до Куба[223]. Иудейское население также обитало в аш-Шаут, ал-Анабис, ал-Валидж, Зубала вплоть до Айн Фатима[224]. У жителей аш-Шаут было укрепление, которое называлось аш-Шараби, ниже Зуббаб. Оно принадлежало Бану Джушам б. ал-Харис б. ал-Хазрадж ал-Асфар, родственниками которого были Бану Абд ал-Ашхал[225]. Жителям ал-Валиджа принадлежало укрепление, от которого начинается вади Канат[226].
Иудеи обладали богатством и влиянием благодаря тому, что занимали самую плодородную землю в Медине. Это способствовало появлению у них заносчивости и чувства превосходства над своими союзниками и соседями из арабов[227]. Ал-Аус и ал-Хазрадж предпринимали разные действия, направленные против унижения со стороны иудеев и приведшие к разгрому их войск после того, как в Медине укрепился их центр, и они объединились с представителями своих религиозных общин в Сирии, что послужило для них опорой против военной мощи иудеев[228]. Малик ибн ал-Иджлан направился в Сирию, лично прося о помощи после того, как был убит царь иудеев ал-Фитйаун[229]. Кажется, это случилось незадолго до эпохи Хиджры, на что указывает воспоминание одного из свидетелей битвы при Бадре, сына Малика ибн Иджлана[230].
Отклик гассанидов в Сирии на победу ал-Аус и ал-Хазрадж был очень скор: они послали в Йасриб войско под управлением Абу Джубайла[231], который спустился к подножию горы Ухуд, отправил [войско] против иудеев и беспощадно убил из них триста пятьдесят человек[232].
После ликвидации верхушки иудеев их позиции ослабли и их влияние пропало, так что в конечном счёте они стали союзниками ал-Аус и ал-Хазрадж[233]. Отчаявшись использовать силу против ал-Аус и ал-Хазрадж, иудеи время от времени стали прибегать к хитрости, затевая интриги между племенами, и сумели добиться своих целей. Между ними (племенами ал-Аус и ал-Хазрадж) разгорались многочисленные войны, которые ослабили оба племени[234]. Таким образом, за пять лет до хиджры племена ал-Аус и ал-Хазрадж испытали удары подстрекательства[235], которые полностью изнурили их и заставили их склониться к вынужденному миру [между собой][236].
Опасения иудеев возросли из-за перемирия между ал-Аус и ал-Хазрадж. Они начали присматриваться к тому, во что верили ал-Аус и ал-Хазрадж в связи с появлением Пророка (с). Они не предполагали следовать в этом ал-Аус и ал-Хазрадж, поскольку были впереди них, обладая Писанием, ал-Аус ал-Хазрадж угрожали им, что последуют Пророку (с) и одержат над ними победу[237]. Однако первенство ал-Аус и ал-Хазрадж в помощи Посланнику Мухаммаду (с) и его последователей заставило иудеев отступить от веры в него и помощи ему. Вместе с тем среди них были люди, которые искренне поверили в Мухаммада (с), не отождествляя мирские и личные интересы, например, Йамин б. Йамин[238], духовное лицо Маймун б. Йамин[239], также духовное лицо и учёный Абдаллах б. Салам, который принял ислам по вере и по убеждению. Мы приводим в свободном пересказе текст из рассказов мусульманских историков о том, как он принял ислам, включающий точное описание умонастроения иудеев во время хиджры и воплощение их морали, ведения торговли, наряду с их воззрениями и верой в контексте личных и мирских интересов.
Рассказывают, что Абдаллах б. Салам сказал: «Когда я услышал Посланника Аллаха (с) и узнал его качества, его имя, его внешний вид и его время, в которое мы жили и оставались перед ним, я был в Куба, скрывая это и умалчивая об этом, пока не вошёл Посланник Аллаха в Медину. Когда я услышал это известие, то возгордился, и моя тётка сказала, когда услышала о моей гордости: Если бы я слышала Мусу (Моисея), сына Амрана, то и тогда не возгордилась бы. Я ответил ей: О, тётушка, клянусь Аллахом, он брат Мусы, сына Амрана, и по своей вере он был послан с тем, с чем послан. И я вышел к Посланнику (с) и принял ислам. Затем я вернулся к людям моего дома и приказал им, и они приняли ислам Я скрывал принятие ислама от евреев и сказал: О, Посланник Аллаха, иудеи лживые люди.
И если они узнают об этом, то будут клеветать на меня и порицать меня»[240].
Посланник (с) постиг эту сторону природы иудеев. Поэтому можно увидеть, что при начале организации нового общества Медины он поместил иудеев на соответствующее место, пытаясь поощрить их и вернуть их на путь ислама путём примирения и соглашения с ними и признания их веры и имущества[241] и не требовал от них большего, чем придерживаться нейтралитета во время его военных походов, с тем однако, чтобы они помогали ему, если на Медину нападёт враг[242]. Ибн Исхак сказал по этому поводу: «Между ними была [взаимо]помощь против того, кто воевал с людьми этой книги (Писания)»[243].