А солнышко трисветлое осенью тоже обессилело, всю силу Земле отдало, рассказывал дед. Потому нечисти и нежити осенью воля. А самые дурные дни от солнцеворота* до новогодья. Старому году конец пришел, а новый едва народился, солнце что ягненок новорожденный. Вот тут и берегись!
Нам бы теперь уберечься! озабоченно ворчали мужики. И чем мы богов прогневили, что дали нам такую напасть?
Не о большой ли беде упреждают?
Хорошо, что все полевые работы были кончены, лен свезен, брусника в лесах собрана, а грибы сошли. Упырь никого не пускал из займища. День и ночь ворота были на засове. Только раз в несколько дней мужики выбирались за дровами, и то держались вместе пятеро рубили, а пятеро сторожили с рогатинами и колами. Но на десяток мужчин упырь не покушался и даже ни разу не подошел близко.
Дети хныкали целый день не велика радость сидеть взаперти. Молодежь тоже ходила в тоске упырь грозил лишить их посиделок. Не со своими же сестрами в перстенек играть! Как огромный серый клещ, упырь каждый день показывался возле займища, поскуливал, скалил клыки, ветер нес мерзкий запах трупной вони и плесени. Страх и тоска делались нестерпимы.
Не раз мужчины выходили на него с Оборотневой Смертью. Но упырь, едва завидев священную рогатину и нутром чуя, что в ней его гибель, пускался бежать, а догонять его было нечего и пробовать. Оставалось ждать, пока голод сделает его менее осторожным. Дед Щуряк надоумил было сторожить упыря возле его могилы, но из этого ничего не вышло. Обозленные своей первой неудачей Моховики вбили в могилу осиновый кол острием кверху «по дурости», как говорила ведунья Елова, и упырь больше к могиле не подходил. Так пропало единственное место, где можно было его подстеречь.
Пришла пора охоты по пороше, но и о ней приходилось забыть. На зайцев всем родом не пойдешь, а выйти одному самому попасть в зубы упырю. В вынужденном безделье сидя дома, ловцы* перебирали свое снаряжение и горько вздыхали, не зная, доведется ли этой зимой пустить его в ход. А чем тогда будущую дань князю платить?
Томясь от скуки больше всех, самый лучший ловец Вешничей, Корец, учил своих сынишек пищать мышью-полевкой. Прижав к губам тыльную сторону ладони, он тянул в себя воздух, и хотелось оглянуться где тут затаился маленький серый комочек? Так Корец приманил уже не одну лису. Были у него особые манки, с которыми он подражал крику раненого зайца, и мальчишки наперебой просили попробовать.
Да угомонитесь! прикрикнул на них Берестень, которого раздражала бесполезная возня в избе. Покуда лисьим ловом у нас не пахнет
Дети стихли, и сам старейшина вдруг тоже замолчал. А потом хлопнул себя по залысому лбу.
И как я раньше-то не додумался? воскликнул он. Все домочадцы оставили дела и повернулись к нему. Вишь, в бороде рожь цветет, а в голове и не пахано! Спасибо чурам наставили наконец на ум! Мы упыря-то нашего приманим! Мышей-то он не ест, а ведь корова старая вот-вот сдохнет. Чем забивать, лучше мы ее на приманку пустим. Выгоним ее, а сами следом. Упырь кровь живую учует прибежит.
Да на что ему корова? усомнился старший сын Берестеня, Бебря, крепкий и рослый мужик, с чуть выступающими передними зубами, за что его еще в детстве прозвали Бобренком. Ему человека надо.
Голод и ему не брат. Люди-то попрятались, он и корове обрадуется.
Да он в лесу лося или кабана завалит, коли ему звериная кровь по вкусу. Нет, батя, на корову он не пойдет. Человека надо.
Чур с тобой! замахал на него руками отец. Что такое говоришь!
Однако замысел с приманкой был хорош, и Берестень послал трех мужиков за ведуньей.
Сдурел, сыне, голову застудил! кричала на Бебрю его мать, бабка Ветоха. Да как же можно кровопивцу поганому живое дите отдать?
Не отдать, а подманить! убеждал ее сын. Мы ж рядом укроемся, да с Оборотневой Смертью. Он только покажется, а мы его сразу на рожон! И близко не пустим!
Меня возьмите, я не боюсь! беспечно предложил четырнадцатилетний Вострец, третий внук Берестеня. Бабка Ветоха в сердцах дала ему подзатыльник.
Женщины никак не соглашались на такой страшный замысел, и даже Берестень был в сомнении. Ждали ведунью. Елова жила в ельнике одна, но упыря совсем не боялась у нее была надежная защита, и упырь даже близко не смел подходить к ее избушке.
Но к беде рода Елова не осталась равнодушна и сразу пришла.
Меня возьмите, я не боюсь! беспечно предложил четырнадцатилетний Вострец, третий внук Берестеня. Бабка Ветоха в сердцах дала ему подзатыльник.
Женщины никак не соглашались на такой страшный замысел, и даже Берестень был в сомнении. Ждали ведунью. Елова жила в ельнике одна, но упыря совсем не боялась у нее была надежная защита, и упырь даже близко не смел подходить к ее избушке.
Но к беде рода Елова не осталась равнодушна и сразу пришла.
Дело Бебря говорит! решительно одобрила она возникший замысел. Ловите гада на живую кровь, иного спасения нам нет. Я много ночей звала волков на помощь, но Белый Князь не хочет нам помочь. Только волкам, Хорсову стаду, дана сила пожирать упырей. Князь Кабанов, покровитель наш, его прогнать не может. И торопитесь. Упырь день ото дня все сильнее. Скоро с ним будет не совладать никому. А на приманку ему не всякий пригоден. Нужно дите не больше двенадцати годов или девка молодая.
Да кто же свое дитя отдаст? снова закричала бабка Ветоха.
Девки в ужасе прятались по углам, матери прижимали к себе маленьких детей. Но потребуй Елова никто не посмел бы противиться. Так нужно для рода.