Сзади тело ее выглядело пропорционально сложенным. Более того, эти пропорции были, прямо скажем, идеальными.
Подожди Лия, мне необходимо тебя послушать. Я попытался вытащить из бокового кармана халата фонендоскоп, но он, сложившись, словно змея, выскользнул у меня из рук. Черт, растяпа, выругался я шепотом.
В это время девочка, надевая через голову платье, резко обернулась на звук упавшего прибора. Не успел я нагнуться, чтобы поднять его, как вдруг он, словно сказочный ковер-самолет, оторвался от пола и стал подниматься по воздуху вверх. Я взглянул на Лию. Она сосредоточенно смотрела из-под бровей, слегка опустив голову, на зависший в воздухе в полуметре от пола фонендоскоп. Мышцы ее напряглись, скулы заострились. Она медленно поднимала голову и глаза вверх, а вслед за этим по воздуху поднимался и фонендоскоп. Я стоял как вкопанный. Долетев до уровня моей шеи, резиновая трубка изогнулась, и, скользнув одним концом вокруг шеи сзади, упала мне на плечи. Девочка улыбнулась и как ни в чем не бывало отвернулась и стала одеваться дальше.
Э что я схватил фонендоскоп и, сдернув его с плеч, поднес к глазам. Эт-т-т-о что было? заикаясь, произнес я.
А, ничего особенного, Лия пожала плечами, наконец надела платье и уселась на кушетку. Просто я так играю.
Я, как мне это было не трудно, придал лицу невозмутимый вид, пытаясь дать понять, что ничего особенного не произошло.
Посиди здесь, Лия, я сейчас вернусь.
А как же послушать? девочка засмеялась. Наверно, все же у меня, как я не старался, был глупый, растерянный вид.
Что? переспросил я.
Послушать, Витюша, ты хотел меня послушать.
Да, да, выходя из смотрового кабинета, кинул я, обязательно послушаю.
Прикрыв за собой дверь, я зашел в лабораторию, заказал общий анализ крови, мочи и биохимию. Затем по телефону вызвал гинеколога и педиатра. Я практиковался в инфекции. По моей части у девочки ничего не было. Дежурная медсестра измерила девочке давление, температуру. Когда все врачи собрались и осмотр был закончен, девочке был выставлен диагноз: здорова. Анализы ее полностью соответствовали всем показателям здорового 12-летнего ребенка. Врачи с непониманием смотрели на меня. Тогда пришлось рассказать все, что я узнал про Лию. Дед тем временем мирно дремал на лавочке в приемной. Все понимали, что это экстраординарный случай, и сошлись во мнении, что девочка нуждается в дообследовании, поэтому была оформлена госпитализация в терапевтическое отделение, в отдельную палату. Лия согласилась при условии, что ее не будут размещать в педиатрии. Ее вывели из смотровой, и медицинская сестра проводила ее в отделение. Тем временем я подошел к ее отцу и слегка толкнул его за плечо. Дед с трудом открыл глаза.
А, доктур. Дел закашлялся. Подь сюды, он указал себе на рот и приложил палец к тонким, высохшим губам. Че скажу.
Ну. Я наклонился.
Не дочь она мне, прошептал дед, жена моя, царствие ей небесное, у крыльца дома ее нашла поутру. Подкидыш она, вот как. В корзинке лежала. Откель она, неведомо мне. Можа, инопланетянка какая. О сем никто не знает. А у нас дети-то не получались никак. Вот и приютили. В деревне тока о том знают, там от людей ниче не скроешь. Больше никто. Вот теперь ты. Все ее за ведьму принимают, в деревне-то. Дом наш стороной обходят. Глаза деда закрылись. Из груди вырвался хрип.
Ты это чего? я снова схватил деда за плечо.
Но вместо того чтобы открыть глаза, он неестественно завалился набок. Я схватил его за запястье. Пульса не было. Дыхание отсутствовало. Никодим Федорович, отец странной девочки Лии, а по паспорту Нины, был мертв. Он добился своего. Теперь его ребенок будет под пристальным вниманием врачей. Более того, множества врачей и ученых аж в самой Москве. Но тогда я не предполагал этого, а он уже не мог предполагать.
Сюда, сюда, закричал я, стаскивая старика на пол, чтобы приступить к реаниматологическому пособию, скорее, человек умирает. Но приемное отделение было пустым. Кроме меня и трупа здесь никого не было.
Вечером этого дня, дождавшись, пока уйдут врачи из отделений, я поднялся в терапию. Пройдя в палату к Лие, я пододвинул стул к ее кровати и сел. Девочка лежала и читала журнал «Здоровье». Лица ее не было видно.
Лия, тихо произнес я, тебе уже сказали про папу? Я сильно волновался. Собственно говоря, я пришел сюда, чтобы утешить ребенка.
Лия, тихо произнес я, тебе уже сказали про папу? Я сильно волновался. Собственно говоря, я пришел сюда, чтобы утешить ребенка.
Нет, мне ничего не сказали, не отрываясь от чтения, прошептала она, нояи без этого все знаю. Мой отец умер, так? Она опустила журнал и посмотрела на меня полными слез глазами. Мне тяжело, Витюша, я знаю многое, что не хотела бы знать. Я знаю то, что не могу видеть. Кто-то словно вкладывает в мой мозг информацию, и я не могу этому противостоять. Я плачу не по тому, что умер мой приемный отец. Да, я знаю это, но никогда не показывала вида, потому что люблю его. Я видела его душу, она сейчас несется сквозь прозрачные сферы тонкого мира на положенное ей место. И там, на положенном ей иерархическом уровне, она будет пребывать в спокойствии и ждать своего часа. Я плачу, потому что не пойму, за что и для чего мне все это? Девочка откинула в сторону журнал, и, сев на кровати, крепко обняла меня за плечи. Просидев так около пяти минут, она расцепила руки и отпрянула от меня. Ну, все, все, забудь то, что слышал. Слезы в ее глазах высохли, и взгляд стал решительным и твердым. Пусть я буду маленькой девочкой в твоих глазах, но не сумасшедшей. Забудь все. Она снова упала на кровать и взяла в руки журнал, дав мне понять, что разговора больше не будет.
Прости, почему-то сказал я. Потом встал и вышел из палаты.
На следующий день пришел ответ на запрос, посланный главным врачом больницы в официальные органы по месту регистрации Потапова Никодима Федоровича. Из них стало ясно, что старик ничего не путал перед смертью. У него действительно была одна дочь 1940 года рождения, прописанная по тому же адресу: Нина Никодимовна Потапова. Главный врач сразу телеграфировал в Москву о таком неизвестном медицине феномене. Пока из столицы ехала представительная комиссия, сплошь состоящая из докторов наук, Лию замучили анализами и исследованиями.
Утром я снова зашел к ней. Она уже не спала. Я застал Лию стоящей у окна и смотревшей куда-то вдаль. Подойдя сзади, я положил руки ей на плечи. Она даже не вздрогнула.
Смотри, Витюша, она указывала в сторону больничного забора, где рабочий-флорист обрезал ветки на дереве, стоя на лестнице, зачем он это делает?
Ну, начал я, просто это лишние ветки. Они свисают прямо на провода линии электропередачи, идущей к больнице. Так положено, чтобы не было аварии.
Лия повернулась и посмотрела на меня как на ненормального.
Разве могут быть лишними руки и ноги у человека? Если человеку отрезать руку, он сможет жить, если две, тоже сможет, но что это будет за жизнь. А если отрезать еще и ногу?
Лия, но дерево не человек, сказал я, сразу поняв, что сказал то, чего не следовало говорить.
Оно плачет и взывает о помощи. Оно рыдает. Смотри, сейчас на этого человека сверху упадет ветка с соседнего дерева.
Я уставился в окно. Рабочий отрезал очередную ветвь пилой, и та полетела вниз, ударившись о забор. Вдруг с кроны стоящего рядом клена сорвалась застрявшая когда-то среди листвы засохшая ветка. Она пролетела мимо рабочего, но все же успела хлестнуть его по лицу. Человек схватился за щеку. На ней была кровь. Я повернулся к девочке. Ее взгляд торжествовал.
Это ее друг. Он защищает ее.
Кто?
Этот старый клен.
Как ты узнала, Лия? удивленно спросил я.
Все просто, Витюша, девочка посмотрела мне в глаза, ее друг сказал, что попытается помочь ей, бросив ветку в человека.
Именно тогда я подумал, что, если эта девочка попадет в руки ученых, ее просто погубят. Но спасать ее было не в моих силах. Кто я? Всего лишь обычный начинающий врач.
Сзади громко скрипнув, распахнулась дверь. В проходе стоял главный врач больницы.
Через несколько часов к нам в больницу приедет высокая комиссия. Лия, собирай вещи. А вы, он посмотрел на меня грозно, идите на рабочее место.
Я развернулся уходить.
Не волнуйся за меня, пригнув мою голову, шепнула мне на ухо Лия, со мной все будет хорошо. Я уеду, чтобы найти своего дэйва. Дэйва, который должен изменить мир. Это моя судьба, Витюша. Я должна быть с ним. Я должна помочь ему. Я чувствую. Кто-то постоянно внушает мне эту мысль. Девочка чмокнула меня в щеку.
Кто такой дэйв? спросил я.
Это по-нашему как король или царь, и имя у него будет довольно странное Эрл. Лия улыбнулась. Не слышал про такого царя?
Я пожал плечами и вышел из палаты».