Подробности - Андрей Драгунов 5 стр.

и гость приходит, опуская взгляд 
он опоздал и из пустых карманов
обещанные вина не торчат,
хотя он трезв или почти не пьяный,
но выглядит не очень. У него
все рукава испачканы в побелке 
в подъезде, да, действительно темно 
свет на Ростральных, видимо, на Стрелке
остался ночевать. Его рукав,
по ходу правый, выпачкан сильнее 
он отряхнулся, но уже устав 
не до конца  следы ещё белеют
на рукаве. Он даже  Виноват, 
сказал, когда его прижали к стенке,
опять белёной Жёлтый циферблат
всем завещал конец игры по стрелке
Он обещал, что местный армянин
ему продаст вино так  сверхурочно,
но всем казалось, если он один
пойдёт за ним, то трезвыми все  точно 
останутся до самого утра
и будут куковать под звон гитары 
нестройной. И ребята со двора
предложат выпить выжимку агавы,
чтоб не скукожило совсем, в конце концов.
И гость молчит, как нанятый убийца.
Ему хозяйка плюнула в лицо,
а он утёрся и с деньгами скрылся

И. К.

и Ангелы смеются надо мной,
как бабочки кружа над головою.
У бабочке  всего лишь день!  другой
у Ангелов словарь, чтобы со мною
поговорить, неведомо о чём 
услышат уши и глаза увидят 
бегущего мальчишку за мячом,
соседского. И оттого не стынет
ни в жилах кровь, ни под окном вода
холодная. Пустые разговоры.
Быть может, всё  простая ерунда
с банальной правдой, что умрём мы скоро!

а ноги твои, ноги
а руки твои, руки
а уши твои, уши
и твой горбатый нос 
всё достоянье тоги,
помятой не от скуки,
и тут не там, где души
спускают под откос

Надломленная ветка смотрит вниз 
уже не до листвы теперь, весною,
когда другие выше поднялись,
став ближе к солнцу, за собою
не замечая больше ничего 
листва, конечно же, надёжное
прикрытие для веток, что в союзе со стволом
век проживают, и вокруг событья 
лишь так  пустяк. Неведомо куда
слетает лист  теперь к земле поближе,
к корням поближе. Талая вода
спасёт от жажды, а немного ниже 
другая жизнь, но, впрочем, ерунда 
надломленная ветка высыхает
за несколько недель  и не беда,
что всё кончается не так, как ожидаешь.

из камушков обшарпанный пейзаж.
Обшарпанный песком и ветром в сумме
цветных строений  захудалый пляж
глядит печально, как цветок на клумбе
в ненастный день. Холодная вода
встречается с песком, песок на камни,
вода уходит, с жизнью навсегда
прощаясь в глубине  и только память
способна совместить земную твердь
и жидкий вариант самой пустыни,
где на песок  лишь только посмотреть 
и кажется, что ты пропал отныне.

Когда домой воротишься опять 
не встретишь никого. Всё, что осталось 
по дням недели лица не вспомнить 
такое иногда уже случалось
в былые дни, когда через года,
измерив географию ночами,
вдруг возвращался с мыслью  навсегда,
но сохранял котомку с сапогами 
на всякий случай. Но когда теперь,
не обнаружив даже очевидцев,
свидетелей твоих былых потерь,
вдруг понимаешь, что должно случиться
с тобой отныне, т. е.  навсегда.
Вода из крана  не течёт, как раньше 
сантехник, видимо, не пожалел труда
исправить то, что, несомненно, старше
его работы. И входная дверь,
как раньше, не скрипит, не задевает
за что-то там, невидимое мне,
и этого немного не хватает
по возвращению. Откуда-то глядят 
немой будильник, сломанный светильник 
из глубины. Но замирает взгляд
на фотографиях  и Время  страж всесильный 
глядит обратно. Тихий разговор
за стенкой слышится, ребёнок тихо плачет,
собака оглушает лаем двор 
и всё как будто ничего не значит 
теперь уже. И бабочка в стекле,
как герб фамильный, разбросала крылья
в своём пространстве. Книга на столе
лежит в пыли, как будто бы забыли

и гость приходит, опуская взгляд 
он опоздал и из пустых карманов
обещанные вина не торчат,
хотя он трезв или почти не пьяный,
но выглядит не очень. У него
все рукава испачканы в побелке 
в подъезде, да, действительно темно 
свет на Ростральных, видимо, на Стрелке
остался ночевать. Его рукав,
по ходу правый, выпачкан сильнее 
он отряхнулся, но уже устав 
не до конца  следы ещё белеют
на рукаве. Он даже  Виноват, 
сказал, когда его прижали к стенке,
опять белёной Жёлтый циферблат
всем завещал конец игры по стрелке
Он обещал, что местный армянин
ему продаст вино так  сверхурочно,
но всем казалось, если он один
пойдёт за ним, то трезвыми все  точно 
останутся до самого утра
и будут куковать под звон гитары 
нестройной. И ребята со двора
предложат выпить выжимку агавы,
чтоб не скукожило совсем, в конце концов.
И гость молчит, как нанятый убийца.
Ему хозяйка плюнула в лицо,
а он утёрся и с деньгами скрылся

И. К.

и Ангелы смеются надо мной,
как бабочки кружа над головою.
У бабочке  всего лишь день!  другой
у Ангелов словарь, чтобы со мною
поговорить, неведомо о чём 
услышат уши и глаза увидят 
бегущего мальчишку за мячом,
соседского. И оттого не стынет
ни в жилах кровь, ни под окном вода
холодная. Пустые разговоры.
Быть может, всё  простая ерунда
с банальной правдой, что умрём мы скоро!

а ноги твои, ноги
а руки твои, руки
а уши твои, уши
и твой горбатый нос 
всё достоянье тоги,
помятой не от скуки,
и тут не там, где души
спускают под откос

Надломленная ветка смотрит вниз 
уже не до листвы теперь, весною,
когда другие выше поднялись,
став ближе к солнцу, за собою
не замечая больше ничего 
листва, конечно же, надёжное
прикрытие для веток, что в союзе со стволом
век проживают, и вокруг событья 
лишь так  пустяк. Неведомо куда
слетает лист  теперь к земле поближе,
к корням поближе. Талая вода
спасёт от жажды, а немного ниже 
другая жизнь, но, впрочем, ерунда 
надломленная ветка высыхает
за несколько недель  и не беда,
что всё кончается не так, как ожидаешь.

из камушков обшарпанный пейзаж.
Обшарпанный песком и ветром в сумме
цветных строений  захудалый пляж
глядит печально, как цветок на клумбе
в ненастный день. Холодная вода
встречается с песком, песок на камни,
вода уходит, с жизнью навсегда
прощаясь в глубине  и только память
способна совместить земную твердь
и жидкий вариант самой пустыни,
где на песок  лишь только посмотреть 
и кажется, что ты пропал отныне.

Когда домой воротишься опять 
не встретишь никого. Всё, что осталось 
по дням недели лица не вспомнить 
такое иногда уже случалось
в былые дни, когда через года,
измерив географию ночами,
вдруг возвращался с мыслью  навсегда,
но сохранял котомку с сапогами 
на всякий случай. Но когда теперь,
не обнаружив даже очевидцев,
свидетелей твоих былых потерь,
вдруг понимаешь, что должно случиться
с тобой отныне, т. е.  навсегда.
Вода из крана  не течёт, как раньше 
сантехник, видимо, не пожалел труда
исправить то, что, несомненно, старше
его работы. И входная дверь,
как раньше, не скрипит, не задевает
за что-то там, невидимое мне,
и этого немного не хватает
по возвращению. Откуда-то глядят 
немой будильник, сломанный светильник 
из глубины. Но замирает взгляд
на фотографиях  и Время  страж всесильный 
глядит обратно. Тихий разговор
за стенкой слышится, ребёнок тихо плачет,
собака оглушает лаем двор 
и всё как будто ничего не значит 
теперь уже. И бабочка в стекле,
как герб фамильный, разбросала крылья
в своём пространстве. Книга на столе
лежит в пыли, как будто бы забыли