Хочу, не совсем уверенно.
Вы какое предпочитаете? невольно вырвалось. Я даже слегка обалдел. Ведь так спросил Воланд у поэта Бездомного. Правда, речь шла о папиросах. И уточнил: Сладкое или не очень?
Французское.
«Да уж», подумал я. И:
Будем пить из гранёных стаканов.
Почему?
Потому что хрустальные бокалы пропали из этого дома вместе с первой женой.
А не хрустальные со второй?.. слегка запинаясь.
Со второй хуже пропало желание пить шампанское, и тут же: А теперь это желание, кажется, понемногу возвращается.
Я предложил ей «поднять» стаканы и «выпить».
За что?
За то, что сорок четыре года назад в семье боевого русского офицера и обыкновенной учительницы немецкого языка родился мальчик по имени Максимка
Суббота, 28 августа 1999 года. Нью-Йорк (продолжение)
Когда остались одни, то продолжили пить пиво и разговаривать. Игорь поделился замыслом нового коммерческого предприятия. Придумал издать что-то вроде энциклопедии. Героями статей будут две тысячи русских эмигрантов последней волны. Понятно, из тех, что преуспели в Америке. Издание будет осуществляться за счет фонда. Фонд взносы этих самых «героев». Практическая деятельность незамысловата: бесчисленным мистерам Frumkin или Kozloff, разбогатевшим кто на чём, будет разослано предложение. Мол, так и так, мистер Frumkin, мы есть ваши искренние друзья и готовы опубликовать в нашей энциклопедии статью о вас, любимом. Мало того, статья будет выглядеть так, как изволите. И портрет тоже какой изволите. Правда, качество и объём статьи, равно как и размер фотографии, будут в прямой зависимости от суммы чека, отправленного вами на счёт фонда.
Предварительная смета издания двести тысяч долларов. Доля Игоря это процент от заказа плюс процент от реализации.
Я бы рассчитывал на процент от заказа, заметил Макс. Продать такую энциклопедию с выгодой, по-моему, иллюзия.
Это почему? удивился Игорь.
Макс объяснил, что если задуманная книга будет издана на хорошей мелованной и достаточно плотной бумаге, да ещё и в твердом переплёте, то она непременно выйдет очень толстой, а значит, тяжёлой. Возня с распространением в итоге выльется в такие хлопоты, что владельцы тиража будут сами себе не рады.
А что делать? спросил Игорь, подозревая, что Макс прав.
Математика простая, ответил Макс.
И выдал Игорю вот такой расклад предприятия. Двести тысяч «зеленых» денег это по сотне с каждого «героя». В предложение надо внести пунктик: все «герои» в итоге получат по пять экземпляров энциклопедии, к тому же бесплатно. Для «героя» важно, что он будет иметь книги для подарков. Для Игоря как издателя это решение проблемы распространения.
А вот каких-нибудь пятьсот-тысячу экземпляров можно действительно раскидать по Америке. В каждом городке, где есть хотя бы десяток-другой русских эмигрантов, всегда найдётся чудак с желанием купить энциклопедию, и будет счастлив. Потому что для этого чудака очень важно не только понимать, но и знать, что он беден, потому что честен. А все разбогатевшие соплеменники по сути редкие проходимцы и жулики. И истории их преуспеяния будут лишним тому подтверждением. Как бы и что там ни понаписали авторы. И вся история бывшего отечества одни примеры. Взять хотя бы Алексашку Меншикова. Ну кто особенно знает о его заслугах перед отечеством? Зато даже дети ведают, каким отъявленным мошенником, взяточником и просто вором был этот сподвижник Петра Великого. А ведь начинал карьеру не где-нибудь на базаре: пирожками с зайчатиной торговал.
А всё почему? А всё потому, что разбогатеть талантами и трудами для «нашего» человека это же скучно и неинтересно. И никто ради такого богатства с печи слезать не будет, а уж пальцем шевелить тем более.
Но при этом всегда есть тьма русских людей, предпочитающих носить собственную бедность и неблагополучие точно орден. И гордятся этим. И напоказ выставляют. И тихо радуются, когда видят в телевизоре или читают в газете, что с богатыми людьми всё время случается что-то трагическое. Обокрали, ограбили, разорили, посадили это не новость. Новость это когда богатого человека застрелили, взорвали или хотя бы довели до самоубийства. Ведь тогда он теряет жизнь, а значит, теряет всё.
Да сказал Игорь, прикрывая ладонью рот. Есть о чём подумать.
Родители
Родители
Макс уверен, что он человек удачливый. Знаков тому, кажется, не перечесть. И самый первый история его появления на свет божий.
Дело было в сорок девятом. Надо только представить крошечный уральский городок. История его, впрочем, славная и знаменитая. Некогда там пересекались великие торговые пути между Востоком и Западом. И ярмарочное веселье, похоже, до сих пор гуляет в крови местных жителей.
Отец тогда служил директором 1-й мужской средней школы, бывшей старорежимной гимназии. Есть фотография, где он восседает за старинным письменным столом в глубине огромного кабинета. Лепные потолки. Бронзовая люстра, украшенная хрустальными лепестками. Французские шторы на окнах. Поясные портреты вождей Ленина и Сталина.
Торс отца стянут ладно пошитым офицерским кителем. На груди поблёскивает добытый на фронте орден Боевого Красного Знамени.
Отец смотрит в объектив камеры ясным, глубоким и слегка недоумённым взглядом. Словно догадывается, что, может быть, наиболее тяжкие испытания для него ещё только грядут. И это странно. Хотя бы потому, что после боев в Померании весной сорок пятого ему всерьёз казалось самое трагичное в этой жизни уже позади.
Мама тогда служила в той же 1-й мужской школе в должности преподавателя немецкого языка. И тоже есть фотография. Маме двадцать четыре. Молодая женщина с удивительно весёлыми и беззаботными глазами. И чертами лица словно у ожившей античной статуи. И редкими по красоте волосами густыми, тёмными, вьющимися крупными кольцами.
Познакомились родители так.
До войны отец закончил филфак педагогического.
Был женат на однокурснице.
Имел сына Фёдора и дочерей Ольгу и Лиду.
Работал заведующим роно.
Считался принципиальным, верным и до конца преданным делу партии членом.
Когда началась война, получил бронь.
Осенью сорок первого ушёл на фронт добровольцем. «Я так боялся, что война скоро закончится рассказывал отец. Всё думал и беспокоился и как это буду смотреть в глаза близким, друзьям, знакомым и незнакомым людям? Будучи коммунистом»
Окончил ускоренные офицерские курсы.
Попал в Заполярье.
Начал боевую карьеру с заместителя командира миномётной роты. Закончил в политотделе армии, занимаясь поручениями командарма по связям с населением оккупированных СА территорий.
Прошёл Польшу, Германию, Австрию.
Встретил девятое мая сорок пятого в Дании, на острове Борнхольм. Там, где некогда мучился вечными вопросами самый знаменитый из принцев Гамлет.
В конце лета сорок пятого отцу дали отпуск.
У меня был выбор, рассказывал отец. Либо идти теплоходом через Балтику до Ленинграда, либо самолётом сразу в Москву.
Отец выбрал самолёт, хотя друзья-офицеры уговаривали идти морем. Мол, спешить некуда, слава богу, живые остались! После такой бойни. И врага победили! Теперь нужен праздник. Душе. Телу. И чтобы этот праздник длился как можно дольше. Идеально всю оставшуюся жизнь.
Отец был русским человеком на все сто процентов. Во всех пяти с лишком литрах крови, циркулировавших в его жилах, не было ни одной капли примеси. Чем отец, Макс это знает точно, очень и очень гордился. Хотя как истинный коммунист-интернационалист никогда не показывал виду.
Но при этом отец обладал исключительной для русского человека особенностью терпеть не мог спиртного. С молодых лет и до восьмидесятилетней старости. Ни в каком виде. За редким-редким исключениям, когда позволял себе рюмку хорошего коньяка или бокал шампанского, и непременно за праздничным столом.
Я выбрал самолёт потому, что был уверен путешествие на теплоходе будет сопровождаться пьянкой. А я буду, как всегда, выглядеть белой вороной.
Когда отец прилетел в Москву, то вскоре получил известие, что теплоход с его боевыми друзьями-офицерами угодил на мину и затонул в Балтике. Как потом выяснилось, отпускники перепились вместе с командой. Всё случилось так неожиданно и быстро, что никому из этой пошлой истории выплыть живым не повезло
В Москве отец разыскал студенческого друга Георгия Шаповалова. Друг к тому времени уже опубликовал в толстом московском журнале свой первый роман «Фабрика», слыл одним из талантливейших молодых советских писателей.
Шаповалов снимал большую комнату на Петровке и обретался там с молодой женой-красавицей и пятилетней дочуркой.
Вот в этой большой комнате на Петровке отец и познакомился с будущей супругой та доводилась жене Шаповалова родной младшей сестрой, училась в «Гнесинке» на оперную певицу.