Кстати о «суждено». Суждено ли мне сегодня вечером навестить мою обожаемую жену в ее спальне? Ты как себя чувствуешь?
Прекрасно, искренне ответила я. И буду тебя с нетерпением ждать.
Тут же я оказалась на руках у мужа, который осыпал меня страстными поцелуями.
Как жаль, что нельзя прямо сейчас Но ночью мы все наверстаем. И, Бог даст, обретем вскоре дитя.
Я только об этом и молюсь.
Александр умчался по своим делам, а я занялась своими. Оказывается, я умела рисовать. А если сейчас попробовать?
Через некоторое время я обнаружила, что великого живописца из меня не выйдет, хотя карандашные рисунки получались неплохо и выглядели довольно мило. А раз так Я потребовала, чтобы Катерина достала ящик с моими рисовальными принадлежностями и почти до самого ужина занималась тем, что рисовала на пластинке из слоновой кости портрет императрицы-свекрови. По памяти.
Зашедшая зачем-то в будуар Катерина всплеснула руками:
Княгинюшка, да как же вы рисуете замечательно! Ее императорское величество прямо как живая вышла!
Я не слишком удивилась. В оставленном мною будущем я очень неплохо (для любителя) рисовала и даже одно время подрабатывала портретистом на Арбате. Мои работы пользовались популярностью у покупателей и постоянные насмешки друзей, которые утверждали, что я изображаю людей не такими, какие они есть, а такими, какими бы они хотели быть. Возможно. Ну, и что в этом плохого?
Вот и императрица у меня получилась загляденье. Пышные волосы, огромные глаза с поволокой, чувственные губы, кожа как персик. Плюс великолепие алого бархатного платья, в котором она была на обеде и к которому я щедрой рукой добавила драгоценности из области моей фантазии, а также популярного сериала «Великолепный век». Нужно же подлизаться к свекрови, чтобы она перестала на меня коситься и поджимать губы.
Лиз, ты не перестаешь меня поражать, услышала я за спиной голос Александра.
Тебе нравится?
Маман будет в восторге. Она обожает миниатюры, особенно в стиле барокко. Кстати, отец о тебе очень лестно отзывался, когда мы с ним пили чай. Сказал, что наконец-то в семье появилась умная женщина, с которой можно поговорить.
Мне кажется, что на самом деле Павел Петрович очень добрый человек, задумчиво сказала я. Не зря простой народ его обожает.
А большинство придворных ненавидит, мрачно отозвался Александр. Он отнял у них все привилегии, дарованные когда-то бабушкой, сам работает по 1416 часов в сутки и от других ждет того же, а когда обманывается в своих ожиданиях гневается.
А это правда, что он спит на солдатской постели? полюбопытствовала я.
Чистая правда. Маман это все бесит, она хотела бы находиться во главе двора, во всем подобному бабушкину, а отец позволяет устраивать балы не чаще раза в два месяца и отменил почти все придворные развлечения.
Что ж, могу ее понять. Но, честно говоря, я бы с большим удовольствием беседовала с императором, чем танцевала с каким-нибудь пустоголовым франтом. Кстати, вопрос о князе Адаме решен?
Решен. Отец очень обрадовался тому, что все слухи оказались ложными и приказал готовить указ о назначении князя послом у короля Сардинского.
О существовании такого королевства я даже не подозревала. Далеко же послал мой царственный свекор ухажера своей невестки!
Ты расстроен, Саша?
Как-нибудь переживу, усмехнулся тот. Папенька все больше втягивает меня в решение государственных вопросов, свободного времени почти нет. А то, что есть, теперь принадлежит тебе.
А еще говорят, что мужская дружба это некий титано-ванадиевый сплав, и что крепче нее ничего не бывает.
Пора одеваться к ужину, взглянув на часы, сказал Александр. Или ты собираешься идти в этом капоте?
Ну, я бы пошла, только вот положение обязывает. Пришлось звать Катерину и срочно приводить себя в соответствующий вид.
Ужин мало чем отличался от обеда, разве что количеством блюд. Кормили разварной осетриной с картошкой и масляно-яичным соусом. Император изволил поинтересоваться, чем я занималась после обеда.
Готовила подарок для маменьки, честно ответила я.
Это в честь чего? осведомилась та.
Просто захотелось, чтобы вы улыбнулись, маменька.
И что это за подарок?
Лед в ее взгляде начал потихоньку таять.
Миниатюра. К завтрашнему дню лак высохнет и я буду иметь счастье презентовать ее вам.
Миниатюра. К завтрашнему дню лак высохнет и я буду иметь счастье презентовать ее вам.
А что на ней изображено?
Душенька, вмешался император, прояви чуть-чуть терпения. Лиза наверняка хотела сделать сюрприз. Так ведь, княгиня Елизавета?
Я не стала спорить.
После трапезы император потребовал, чтобы Александр снова явился к нему в кабинет: обсудить какие-то внешнеполитические вопросы, а всех остальных, то есть дам и девиц, императрица изволила пригласить к себе на партию в пикет.
Упс! В карточных играх я всегда была полным профаном. Поэтому императрица села играть с Аннет, Алексанрин и Еленой, а я примостилась к стоявшему в углу маленькому фортепиано и начала тихонько наигрывать пьески из моего не слишком обширного репертуара. Неважно, что большинство этих пьес еще не было сочинено, главное я умела их исполнять на более или менее приличном уровне.
С моего места мне был прекрасно виден карточный стол и лица игроков. Раскрасневшаяся от азарта Аннет, витающая в облаках Александрина, сосредоточенная Елена и величественная даже здесь императрица. Я подумала, что первая через несколько лет навсегда покинет Россию, спасаясь от сумасброда-супруга, а две других еще до этого умрут на чужбине, не прожив и двадцати лет. И я была бессильна что-либо изменить. Или все-таки нет?
А вот роковую гибель императора мне бы хотелось предотвратить. И кое-какие мысли по этому поводу у меня уже были. Павлу Петровичу недавно исполнилось сорок два года нелепо погибать в таком возрасте из-за чьих-то амбиций. Да и не хотелось мне, чтобы мой муж потом всю жизнь страдал комплексом вины, а его дражайшая маменька его этим шантажировала.
Дочь моя, услышала я голос императрицы, вы доставили нам большое удовольствие. Видите, можно приятно проводить время в кругу семьи и не беря в руки карты. А вы все время убегали в свои покои
Простите, маменька, охотно повинилась я, я поступала глупо. Впредь постараюсь так не делать.
В общем, вечер удался. А его продолжение в обществе только моего мужа в моей спальне тем более. Заснула я в состоянии абсолютного умиротворения.
Глава седьмая. Приятные новости и не очень приятные мысли
А потом время понеслось, как сорвавшиеся с горы санки. Я подружилась со всеми великими княжнами, включая совсем еще малышек Екатерину и Анну. Призвав на помощь все свои дипломатические умения, кое-как наладила отношения со свекровью. Выяснилось, что она обожает маленькие сувениры просто так, без повода, и я регулярно преподносила ей то вышитый платочек, то разрисованную чашку, то найденный на прогулке диковинной формы корень, из которого Мария Федоровна вытачивала фигурку: работу на точильном станке она обожала.
Раз в неделю, с точностью самолетного расписания, меня приглашал к себе «на партию в шахматы» император. Нет, в шахматы мы с ним, конечно, играли и, конечно, я всегда проигрывала, но помимо этого беседовали об исторических событиях, о положении в Европе, о политике вообще. И каждый раз во время этих встреч я диву давалась: кто пустил слух о Павле Петровиче, как вздорном и желчном человеке?
Нет, конечно, Павел Петрович не был ангелом, к тому же часто ошибался, но ошибался, честно и искренне признавая свои ошибки. Да, и в самих ошибках его были честные побуждения, были порывы благородные и великодушные, о которых мало кому было известно, но которые вполне могли бы оправдать его в глазах потомков.
Его отличали обостренное чувство долга, беспримерный среди монархов демократизм и глубоко рыцарское благородство, неведомое при развращенном дворе Екатерины II. Будучи высокого мнения о своем положении, Павел Петрович предъявлял к нему и строгие требования. По его убеждению, «долг тех, которым Бог вручил власть править народами, думать и заботиться об их благосостоянии». И он всеми силами старался выполнить этот долг, как он понимал его.
Мысль о народном благосостоянии была его постоянной мыслью. Он во всем хотел служить примером для всех, чистосердечно и искренне верил, что в состоянии все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовать своей волей Разумеется, такая наивность вызывала смешки за его спиной и злые сплетни.
Кстати сказать, император презирал тех, кто раболепно подчинялся его воле в ущерб правде и справедливости, и, наоборот, уважал людей, которые бесстрашно противились вспышкам его гнева, чтобы защитить невиновного.