Пишу пером по вашим душам - Ольга Тагиль 2 стр.

Ты помнишь, как ломала каблуки,
Шагая по сырым московским улицам,
Как ночью изнывала от тоски,
Как по утрам на всех прохожих хмурилась.

И сигареты тлели очень медленно.
На подоконнике ютившись иногда,
Себя ты обнимала очень трепетно,
Ловила взглядом за окошком провода.

Ты так любила вечерами с мятой чай,
Чтобы спокойствием подольше насладиться,
И если вдруг слеза катилась невзначай,
На время в мыслях ты своих могла забыться.

На полках твоих старая тетрадь,
До дыр уже протертая «Каренина»,
Тобой одною мятая кровать,
А под подушкой томик маленький Есенина.

Прошло с тех пор примерно десять лет,
Постель твоя сейчас уже застелена,
И в шпильках можешь ты ходить без бед,
Но мятный чай стоит на томике Есенина.

Да что мне твои бронзовые лошади на тумбочке?!
Ты лучше поцелуй сладкие губки своей умничке
Твои фиалки, кактусы.. конечно, мне все нравится,
Но разве ты не видишь, что горит твоя красавица?!
Смотри, какая талия Как грациозны линии
Да что мне до того, что в огороде твоем лилии?!
Открытки, марки, фишечки.. все это замечательно,
Но, может, нам друг к другу присмотреться основательно?!
Твои альбомы школьные, награды, достижения,
Прекрасно.. Но, быть может, сменим мы расположение?!
Смотри, какая мягкая кровать, как преступление
Зачем же мне смотреть на твое в хоре выступление?!
Плечо вот оголенное и ножки очень стройные
О, дааа Твои награды в боксе очень уж достойные!
А может включим музыку, добавим чуть романтики..?
Да нафига нужны мне из твоих коллекций фантики?!
Дипломы все и грамоты достойны уважения,
Но, может, мы доставим друг для друга наслаждение?!
И пусть живет в Кукуево троюродный твой дядя,
Ну прикоснись ко мне теперь, хотя бы уж не глядя
Амур попал своей стрелой мне в сердце очень метко,
Да не робей, в конце концов, будь посмелее, детка!!!

Говорят, в жизни нужно нам что-то менять,
Не сидеть, не стоять, приходить, расставаться,
Лучше чувствам своим с головою отдаться,
Чем от скуки по будням мять снова кровать.

Говорят, что другим надо нам доверять,
Ведь никто не протянет нам помощи руки,
Ну а вдруг окружают тебя только суки?!
Лучше сразу учиться людей фильтровать.

Говорят, нужно мудрым советам внимать,
Чтоб сберечь свою жизнь от ошибок, падений,
Но, увы, мы не слышим чужих наставлений,
И сбиваем коленки, упавши, опять.

Говорят, не стремиться всем вдруг угождать,
Для кого-то ты будешь смешон и ужасен,
Для кого-то, как солнце, хорош и прекрасен,
И одни, и вторые помогут летать.

Говорят, Бог всегда будет нас защищать,
Атеисты сейчас криво вскользь усмехнутся,
А другим вера утром поможет проснуться
И отправиться снова вперед побеждать!

Вы детство помните?! То босоногое!
Ни капли не убогое
Немного строгое
По сути без холмов, пологое

А дружбу помните?! Те клятвы верности!
Совсем не в древности
Те сцены ревности..
Дааа.. сцены детско-юношеской ревности..

А лето помните?! То наше лето!
Я в голубом одета
Мы ждем рассвета
То время как находка для поэта!

А чувства помните?! Те чувства первые!
Немного пленные
Слезы резервные
И фразы потом очень нервные

Ребята, помните?! Мы были счастливы!
По-детски счастливы
И так удачливы
Моментами слегка дурачливы

То время кануло, не повторяется
Не изменяется
Не начинается
Такое заново не воплощается

Теперь мы взрослые.. уже не звонкие..
Слова стервозно-тонкие
Ломкие
Мысли весомые, ёмкие

Но вспомнишь время.. совсем далекое
Слеза глубокая
Не одинокая
А впереди жизнь отнюдь не широкая..

Черной ручкой на белой бумаге,
Черным шрифтом на белом листе,
Свежим следом на архипелаге,
Красной нитью на бледном холсте.

Громом слов в тишине бесконечной,
Горькой ягодой в сладком желе,
Смертью избранных в жизни вечной,
Духом злым на пути к Божоле.

Красной тряпкой в сраженьях с быками,
Горстью пепла в горящий огонь,
Мозг сжимая серьезно тисками,
Вместо хлопка  сырая болонь.

Гнилью в яблоках спелых, нетронутых,
Неприятным волненьем в тебе,
Дыркой в шторах тобою задёрнутых,
Этим всем я в твоей судьбе.

Черной ручкой на белой бумаге,
Черным шрифтом на белом листе,
Свежим следом на архипелаге,
Красной нитью на бледном холсте.

Громом слов в тишине бесконечной,
Горькой ягодой в сладком желе,
Смертью избранных в жизни вечной,
Духом злым на пути к Божоле.

Красной тряпкой в сраженьях с быками,
Горстью пепла в горящий огонь,
Мозг сжимая серьезно тисками,
Вместо хлопка  сырая болонь.

Гнилью в яблоках спелых, нетронутых,
Неприятным волненьем в тебе,
Дыркой в шторах тобою задёрнутых,
Этим всем я в твоей судьбе.

Тебя так красит синий цвет,
В глазах он и в твоей одежде,
И призывает он к надежде,
Что ты мне дашь любви обет.

Тебя я видела в мечтах,
Ты в сердце впился жгучим взглядом,
И если ты со мною рядом,
Зачем мне пальцы все в перстах?

Ты лишь представь: мы с тобой в поле,
Играет солнышко лучами,
И не мечтаем мы ночами
О нашей новой, лучшей доле.

Внутри всё соловьи поют,
Мы ловим бабочек глазами,
Играет ветер с волосами,
А в сердце счастье и уют.

Я знаю, ты не скажешь «нет»,
Ведь вместе мы с тобой едины,
Как целого две половины,
Мне будет сниться синий цвет.

Я пыталась, опять не пышно,
Звуков ангелов вновь не слышно,
Бесконечно
Это вечно

Я металась, я, правда, хотела,
Но мгновенье  и все улетело,
Как обычно
Мне привычно
Послесловие тут идентичное
А в глазах: «Ты не лезь, это личное»,
Тяжесть бремени
Мало времени

Задыхаюсь в холодной я комнате,
И акценты проставлю уже не те,
Лечат слезы
Микродозы

Зарываюсь я в пепел горячий,
От поджога весь мир бродячий,
Здесь не лихо
Просто тихо

Вам совсем не понять, что я тут пишу,
Лучше пусть будет так, чем я гром разбужу,
Восемь сорок
Путь не долог

Ты, наверное, чище меня, без вот этой вот грязи прошлого,
Я, конечно, глупее тебя, на пути сорняком поросшего,
Думал ты, я другая, но нет, я такая, как эти стервочки,
Что мечтают ворочать людьми, даа.. безмозглые мелкие девочки.
С рюкзаком прошлых лет за спиной, я уже постепенно ссутулилась,
И не сбросить ту ношу никак, туча снова от злобы нахмурилась.
Легкость я не могу подарить ни тебе, ни твоим стараниям,
Я могу загрузить пустотой и подвергнуть душевным терзаниям.
Разве это ты долго искал? Разве с этим хотел ты мучиться?
Ясно мне, как в любой Божий день: ничего у нас не получится.

Ты обнажая свое тело, не обнажаешь свою душу,
Но ты не бойся, мой хороший, покой твой мирный не нарушу,
Ты даришь пылкие объятья, но в сердце твоем снова тихо,
Я ощущаю дрожь по телу, а в голове  «Ты мое лихо».

Горячий кофе в наше утро, ты мягок, нежен и заботлив,
Всё славно, всё даже прекрасно, ты мил, умён и не уродлив,
Но блок защитный в твое сердце, не посвященье в твои мысли,
Всё это словно чьи-то цепи, что у меня внутри повисли.

Быть может, я хочу так много? Неужто это нереально?
Но для меня нутром открытой быть для тебя вполне нормально.
Рассказом о переживаньях гармонию я не разрушу,
Ведь обнажая своё тело, я обнажаю свою душу.

Они заново тихо идут,
Вновь друзьями чужими отвергнутые,
Они заново молча зовут,
Вновь врагами своими повергнутые.

Не замечены всеми вокруг,
Они массою серой всё движутся,
Это, кажется, замкнутый круг,
Судьбы их черным шрифтом лишь пишутся.

С виду, вроде, такие, как все,
Но ни счастья, ни песни, ни радости,
И не ловят луч солнца в росе,
И не чувствуют всей жизни сладости.

Они снова тихонько идут,
Уже небом и светом отвергнутые,
Они молча кого-то зовут,
Уже тяжестью жизни повергнутые.

Вам бы за руки взяться и в путь,
Чтобы вместе держаться, быть сильными,
Ведь вокруг вас колышется жуть,
Пряча смех за плитАми могильными.

Посмотри, мы ведь рядом идем,
Под грозой, в темноте, в грязи, в копоти,
Руку дай, дальше вместе пойдем,
Чтобы нам не сорваться вдруг с пропасти.

Дует ветер холодный опять,
Мы идем с тобой, оба отвергнутые,
На насмешки прохожих  плевать,
Вместе мы, хоть и всеми повергнутые.