Каждый его маленький шаг, отдавался невероятно громким ударом сердца, которое так и норовило выпрыгнуть из груди и остаться безжалостно барахтаться на побережье, но Ил продвигался все дальше и дальше. Временами его трясло, от нападающего холодного ветра, но он так и не решился согреть себя, боясь спугнуть случайного гостя. Когда до Наблюдателя оставалось совсем немного, Ил почувствовал, как внутри у него самого закипает кровь. Это ощущение было ему так знакомо, что он не сразу поверил, в то, что все происходит на самом деле. Кто-то рядом с ним вызвал саму смерть, являющуюся по велению хозяина в виде огненного демона, который выжигает вокруг себя все живое, не оставляя следов не только от жертвы, но и от тех, кто по глупой случайности оказался рядом.
Ил, закрутился на месте, выискивая того, кто, наплевав на все запреты, использовал столь могучие силы и заметил, как его печать, сдерживающая адромов увеличивается в десятки раз, превращаясь в ревущее пламя, посылающее в небо тысячи мелких стрел, которые подхватываемые незримыми руками уносятся далеко ввысь. Он в страхе оглянулся на фигуру Наблюдателя и понял, что того уже нет на месте, он растворился так же неожиданно, как и появился до этого, оставив Ила в полном одиночестве.
Собрав остатки воли в кулак, он моментально метнулся в сторону ревущей огненной глотки, пытаясь сделать все возможное, чтобы захлопнуть ее.
Тот, кто вызвал демона был настолько силен, что Илу понадобилось приложить неимоверное усилие, чтобы справиться с огнем, который был ему ближе всего на свете и всегда приходил на помощь. Но настолько мощные вещи бесследно проходили для старейшин, у кого огонь давно уже заменил все вокруг, но не у молодого мужчины, чей возраст не превысил еще и семнадцати восходов луны.
Кое как погасив печать и переведя дух Ил ужаснулся содеянному. Он не боялся того, что сейчас весь берег будет занят племенем Земли, чьи смотрители, давно увидели все здесь случившееся. Внутренне он ликовал. Ликовал потому что ему удалось выжить в схватке с тем, кто уводил за собой в пустоту и более сильных противников.
Приблизившись в плотную к тому месту, где еще мгновение назад бушевал огонь, он аккуратно ступил на твердый, оплавленный след, который оставило за собой пламя и ахнул.
Прямо в его центре лежал обнаженный человек, весь покрытый сажей и копотью, как будто огненный демон переживал его и выплюнул обратно. Он не подавал признаков жизни, но Ил видел, насколько сильно огонь бежит по его телу, а это значит, что мужчина еще не покинул этот мир.
Ил еле слышно прошептали губы лежащего, как треск, от сухих веток, подхваченных пламенем Ил, помоги мне
Неожиданно вокруг него возникла решетка из воды, а сильный порыв ветра откинул Ила от мужчины и пригнул к земле. Он опомниться не успел как его окружили со всех сторон люди, с сосредоточенными лицами, а один из них, имеющий на груди знак, причисляющий его к старейшинам племени выдвинулся вперед и спросил:
Кто ты, посмевший вызвать силы, которым нет места под небом.
Я, я попытался оправдаться Ил, но вперед вышла немолодая женщина и внимательно посмотрев на него, подняла руку вверх, призывая всех к тишине.
Он не сильнее развеянного по ветру пепла и не способен на такое.
Тогда кто? мужчина внимательно посмотрел на женщину Ответствуй нам, Кхана, кому хватило сил шутить со смертью?
Ему! ее длинный, опухший палец устремился в темноту, указывая на то место, где остался лежать найденный Илом человек, а губы Кханы расплылись в улыбке Он вызвал ее не для того, чтобы играть с ней, он призвал ее спасти ему жизнь.
От кого? ахнули все в один голос, а старейшина спросил у женщины Кого он испугался, что призвал на помощь саму смерть?
Не знаю, ответила Кхана но я чувствую, как оно стремиться в наш мир, чтобы забрать то, что ему принадлежит.
II глава
Первое, что почувствовало тело после забытья это боль. Дикая, невыносимая, невозможная боль. Она накатывала волнами, начинаясь где-то далеко в ногах и поднимаясь все выше и выше, становясь еще сильнее у груди, и после взрываясь миллионом искр в затылке.
Вокруг оставалось темно и тихо, но боль, не давала вернуться в забытье и остаться там.
Она покидала его на мгновение, после чего опять наваливалась, путая мысли и мешая сосредоточиться.
Она покидала его на мгновение, после чего опять наваливалась, путая мысли и мешая сосредоточиться.
Одна из таких волн оказалась настолько сильной, что в голову ворвался слабый стон, а за ним еще один и еще. Понадобилось какое-то время, чтобы понять, что стонет он сам, а не кто-то рядом.
Со следующей волной на него обрушился и весь остальной шум, окружающего его мира. Где-то бежал ручей и трескались объятые огнем сучья, ревели какие-то животные и пели птицы. Все это ворвалось, в сознание так неожиданно, что боль, возникшая в этот момент, немного притихла, испугавшись перемен, но спустя какое-то время нерешительно, но уверенно, продолжило свое движение к заветной цели.
Волна прошла по всему телу и взорвалась, вызывая собой новый стон.
На голову легла мокрая тряпка, вернувшая его в реальность окончательно. Он попытался открыть глаза и немного поморгав, привыкая к яркому свету, не спеша огляделся вокруг.
Оказалось, что на самом деле здесь было не так и светло, как ему почудилось на первый взгляд. Грязные, земляного цвета стены уходили высоко вверх, где, образуя причудливый узор переплетались с толстыми корнями, какого-то дерева, которое и служило крышей. Вокруг было пусто, а сам он лежал на подстилке из сухих листьев, которая покрывала собой весь пол. Несмотря на то, что снаружи слышались легкие накрапывающие звуки дождя, внутри было тепло и сухо, хоть он и не мог понять, откуда идет этот жар.
Это Мать, дает тебе тепло, проговорила пожилая женщина и отделившись от стены подошла к нему.
Она была высокой и полноватой, с добрым лицом, как будто вылепленным из глины. Гладким и без единой морщинки. Ее возраст выражали глаза, немного уставшие и потускневшие, взирающие на него, с неуловимым желанием опекать. Ее мягкая рука, с толстыми пальцами опустилась на его лоб, и он вновь почувствовал несущий, облегчение холод, после того, как высохшая тряпка сменилась на мокрую. Несколько капель упали ему на лицо и тут же испарились в виде облачка пара, унесшегося вверх.
Ты все еще очень горячий, проговорила женщина и положила ладонь на его грудь, от которой сразу же повеяло прохладой Меня зовут Кхана. Я средняя дочь Земли. Я слушаю, о чем говорит Мать и передаю ее слова всем остальным племенам. А кто ты? спросила женщина Явившейся так неожиданно. Я до сих пор вздрагиваю, вспоминаю как кричала Мать во время твоего прихода.
Я начал было отвечать он и вдруг осознал, что внутри его головы абсолютная пустота. Он не знал о себе ничего, что могло бы принести хоть какую-то пользу Я не помню, кто я. нерешительно произнес он.
Это пройдет, в глазах Кханы читалось легкое удивление. Ты слишком долго горел. Наши старейшины приложили не мало усилий, чтобы потушить огонь, пожирающий, тебя изнутри.
Но что со мной случилось? он попытался приподняться и понял, что это ему не удастся, так как рука женщины все еще лежавшая сверху, оказалось невероятно тяжелой, а снизу, как ему почудилось, его кто-то ухватил, и не давал сдвинуться с места.
Ты не должен вставать, произнесла Кхана улыбаясь. Мать не даст тебе этого сделать, до тех пор, пока ты не восстановишь свои силы. она внимательно посмотрела на него и продолжила Тебе ответят на все твои вопросы, но позже, когда придет время, когда ты будешь готов услышать ответы.
Почему не сейчас? спросил он, расслабляясь и чувствуя, как его тело перестает чувствовать сопротивление и освобождается из невидимых пут.
Потому что сейчас, ты не готов к ответам, проговорив это, Кхана поднялась и направилась вдоль стены, уходя к нему за спину. Спустя какое-то мгновение он понял, что она вышла и оставила его в одиночестве.
Он немного приподнял голову и осмотрелся вокруг, убедившись, что позади него такие же стены, уходящие ввысь и не имеющие на себе кроме маленьких окошек, через которые проникал солнечный свет, больше никакого выхода.
Глядя в причудливый узор, который рисовали ему тени, он прикрыл глаза и почувствовал, что проваливается в сон. Тяжесть, навалившаяся на него, так неожиданно давила его в темноту, лишая возможности сопротивляться, убирая вокруг него свет и звуки и укутывая в мягкие, теплые объятия.
Когда он следующий раз открыл глаза, вокруг было темно, если не считать маленького огонька, горевшего у самой крыши, который как будто почувствовав его пробуждение, стал светить немного ярче.