Это точно. Недавно один мой приятель обратился к такому лекарю. И что вы думаете? Тот благополучно свернул ему шею. Больше он ни к кому не обращается.
Виктор оторопело переводил взгляд с одного на другого. Сосед справа продолжил:
Вас, наверное, интересует кто мы?
Они оба одновременно поднялись со стульев и так же одновременно наклонили головы.
Меня зовут Сэд.
Сказал сосед справа.
А меня Сид.
Следом за ним представился левый и добавил:
Прошу не путать. Нас часто путают, от чего потом возникает неразбериха.
Они опустились на свои стулья и приняли первоначальную позу.
Вы кто? Виктор? ничего пока не понимая, продолжал крутить головой. Вас, то же судят?
Оба одновременно засмеялись.
Нет, нас не судят.
Сказал левый.
Мы сами судим.
Добавил правый.
Виктор осмотрелся по сторонам зала, потом опять вернул свой взгляд на своих соседей.
То есть, как? Как вы вообще тут оказались? Вас кто-то позвал?
Поистине дремучая тайга. Левый иронично усмехнулся. Нас ни кто не зовёт. Мы приходим сами.
Приходим то, мы приходим, но не всегда и не ко всем. Правый так же криво усмехнулся, как и левый. Видите ли, времени на всех не хватает.
Левый добавил:
Вы уж простите нас, горемычных. Порой просто зашиваемся, а штат нам ни как не увеличивают.
Правый кивнул головой.
Это точно.
Простите, а вы вообще откуда? Виктор с трудом закрыл рот. Вас же сейчас выведут из зала.
Сэд и Сид опять одновременно рассмеялись. Вообще, как приметил Виктор, они всё делали синхронно, как будто отрабатывали какой-то номер.
Об этом не беспокойтесь. Левый отмахнулся рукой. Нас просто ни кто не видит кроме вас.
Правый добавил:
И не слышит то же.
Виктор внимательно ещё раз осмотрел зал. Зрители в зале смотрели на что-то постоянно говорящего судью. Судья всё время смотрел в толстую кипу листов аккуратной стопкой, лежащих перед ним. Два охранника, как соляные столбы стояли по разным краям клетки и смотрели куда-то в потолок. Видимо подобные судебные разбирательства им порядком надоели. Гораздо приятнее было думать о целой сковороде жареной картошки с луком, чем слушать непонятно что быстро тараторящего судью. Несколько успокоившись, Виктор повернулся к правому.
Простите
Он сделал паузу.
Сэд.
Напомнил ему обладатель светлого костюма.
Простите, Сэд, но зачем вы здесь?
Обращаясь к одному из них, Виктору всё равно приходилось крутить головой, чтобы не терять из поля зрения другого.
Кого вы собираетесь судить в этом зале? Здесь судья уже назначен.
Оба скривились, словно залпом выпили по стакану лимонного сока.
Это не суд. Сказал левый и тут же добавил: Как можно судить человека по бумажкам, которые написал неизвестно кто и неизвестно зачем?
Вот-вот. Правый его поддержал. Интересно у них это получается. Ведь ни кто из них ровным счётом ни чего не видел.
Виктору стало интересно, и он включился в разговор.
Да, но существуют ещё и улики, которые меня с головой привязывают к этому убийству.
Левый в тёмном костюме горестно вздохнул.
Что да, то, да. Ножичек этот кстати пришёлся.
Светлый слева возмутился:
Но он-то не убивал им. Он вообще не убивал, ни кого. Протянув руку к тёмному, он развернул её ладонью вверх. Ты же сам всё видел.
Видеть, то видел, но желание убить-то у него было!
Конечно, было! Он защищался! Он защищал свою жизнь!
Извини, но я не согласен. Тёмный покачал указательным пальцем. Зачем тогда ты подставил тому длинному с ножом подножку?
Я хотел всего лишь дать возможность подсудимому убежать.
Тёмный с сомнением покачал теперь головой.
Ты превысил свои полномочия. Сдаётся мне, что, когда этот длинный падал на землю, его как-то неестественно развернуло, и он сам напоролся на свой нож.
Светлый пожал плечами.
Ну, развернуло и развернуло. Что с того? С каждым бывает. Зато наш подсудимый жив остался.
Тёмный опять покривился.
Не честно это как-то.
Светлый не унимался:
Согласен, что не честно, но зато справедливо.
Тёмный вздохнул.
В принципе, да, но больше ни когда этого не делай. Узнают, что мухлюем переведут на другую работу.
Да и в мыслях у меня этого не было. Получилось как-то само собой. Светлый приободрился и продолжил свою речь: Ты посмотри Сид, кто перед нами сидит? Это же жертва грязного заговора. Виктор честнейший человек. Он любил свою жену. Смею заметить, даже не пытался ей изменять. Налоги и те платил вовремя. Какой же он преступник?
Так-то оно так, но он сам спровоцировал эти убийства.
Объясни.
Да пожалуйста. Но вот, вопрос? Зачем было зарабатывать столько денег, если на жизнь им и так хватало? Большие суммы денег привлекают людей нечистоплотных, склонных к преступлению. Разве это не повод для того, что бы совершить убийство? Получается, что он сам и виноват во всём.
Виктор не перебивая, слушал своих соседей, пока не услышал этот вопрос.
Позвольте, но это работа! Это работа, которую я люблю, и я не виноват в том, что мне за неё платят деньги! Это же получается абсурд!
На него ни кто не обратил внимания. Светлый пустился в полемику с тёмным.
Но ведь нет ничего плохого в том, что бы честно зарабатывать деньги. Пусть даже и большие деньги. Деньги не бывают плохими или хорошими.
Зато, они людей делят на плохих и хороших.
Это как раз понятно. Зачем бы мы тогда нужны были?
Спор Сэда и Сида начал раздражать Виктора.
Да погодите вы! О чём вообще речь? Причём здесь деньги?
Светлый и тёмный, как по команде замолчали и уставились на Виктора, как будто они его впервые видят. Тёмный махнул в его сторону рукой.
Не мешайте подсудимый. Сейчас решается ваша судьба, а вы нас всё время перебиваете. Будете себя так вести и дальше попрошу из зала.
Интересно, чего они себе позволяют? Вывести из зала. Будет занятно посмотреть, как это у них получится? Он только подумал об этом, как светлый дёрнул его за рукав рубашки.
Замолчи, а то и в правду выведет. Такое уже было и не раз.
Виктор почему-то шёпотом у него спросил:
Он что, то же судья?
Светлый, кивнул в ответ.
А ты кто?
Я твоя путёвка в жизнь. Новую жизнь.
Зачем мне она?
Молчи, дуралей. Не тебе решать, нужна она тебе или нет.
Тем не менее, их спор продолжился. Тёмный настаивал на виновности Виктора.
Сами по себе деньги не зло, а всего лишь критерий оценки того, кто их имеет или не имеет.
Так оценивают друг друга люди, но ведь тебе прекрасно известно, что деньги это неизбежность. Это атавизм, который можно удалить, только уничтожив всё человечество. Так вышло. Что-то проглядели, где-то недопоняли. Везде и у всех бывают ошибки. Что же теперь казнить всех тех, кто их допускает?
Нет, казнить всех не надо. Однако, за ошибки нужно наказывать. Хватит фамильярничать! Какой век на дворе?
Объясни тогда, какую ошибку совершил Виктор?
Тёмный на какое-то время замолчал, видимо взвешивая все «за» и «против», потом сказал:
То, что он ни кого не убивал физически, это понятно. Понятно так же, что и, ни какой ответственности за несовершённое, он нести не будет. Как бы там ни было, есть такое понятие, как мера. Мера во всём: в отношениях, в деньгах, в чувствах. Желание работать, это его право. И право так же понимать, чего ты хочешь от жизни? Как правило, те, кто хочет очень многого, порой добиваются своего, но потом, вдруг, оказывается, что всё то, чего они достигли в этой жизни, им уже не нужно. Так случилось и в этот раз. Баланс был нарушен и мера не соблюдена. В результате два покойника. Кто ответит за это?
Тёмный пристально посмотрел на светлого. Светлый, в свою очередь, как будто ничего не случилось, сказал:
Вот за что я тебя уважаю, так это за справедливость. Что ж, Виктор косвенно причастен к этим убийствам, но
Что ещё за но?
Светлый улыбнулся.
Ты вероятно в силу своей занятости запамятовал, что все оставшиеся у него деньги, после смерти жены, он отнёс в местную церквушку, и передал их отцу Михаилу на восстановление оной. Собственно, его и караулили те, кто хотел их отнять у него.
Тёмный пожал плечами.
Ну и что? Ну, отнёс он их. Ну, передал. Ну и что? Речь не о том. Ты зря стараешься увести меня от главного. Виктор будет наказан. Наказан за то, что позволил нарушить естественный баланс материальных сил, что повлекло за собой превышение меры ответственности и как следствие, гибель двух человек.
Светлый горестно вздохнул.
С тобой трудно спорить. Я надеюсь, что наказание будет не самым суровым?
Это, как посмотреть.
Тёмный только теперь обратил внимание на Виктора. Попытавшись поправить съехавший в сторону галстук, он обратился к нему:
Ну, что, подозреваемый, у вас будет, что сказать суду в своё оправдание?
Виктор даже не посмотрел в его сторону. Апатия ко всему происходящему, накрыла его, словно одеялом. Ему сейчас было абсолютно всё равно, к чему его приговорят. Он, вдруг, почувствовал усталость. Дикую усталость от жизни. Хотелось только одного лечь и спокойно умереть. Глядя перед собой, он тихо произнёс: