Дело у них пошло, как нельзя лучше. Заказы с оптовой базы в Волжском и подключившиеся строители Магнитогорска, давали загрузку обоим станкам на три смены. Основной контингент рабочих набирали из аборигенов 13-го века. Им можно было платить поменьше, да и налоги с их зарплат были всего 10%. Прибыль попёрла такая, что в конце года они, собравшись втроём стали думать, куда её спрятать. Ну просто жалко же было платить с этой прибыли 40%. Можно было бы выписать друг другу премии, но это те же самые 40%. И тогда Клавдия предложила закупить на эти доходы новые станки, поскольку затраты на развитие производства, как и на строительство жилья и производственных объектов налогом не облагались. Так и сделали оплатили в декабре ещё один станок. Эти приобретения ставили в совместную собственность учредителей 50/50. И так у них и пошло. В следующем 1227 году закупили ещё две пилорамы и два станка для столярки.
А заказов становилось всё больше. Они росли прямо в геометрической прогрессии. Уже гнали стройматериал и столярку на строительство Тюмени. В 1228 году там построили отдельный пилорамный цех, дабы производить доску и брус на месте. Пришлось даже покупать для этого тюменского цеха свой локомобиль с генератором, поскольку дефицит электроэнергии там был жуткий.
Всё бы хорошо, но Сидоркина напрягали налоги. Скрыть доходы было невозможно потребители его продукции всё сплошь предприятия Волжской России. Даже частные лица были её гражданами, которые, чтобы самим уменьшить подоходный налог, требовали документы об оплате за пиломатериалы. Можно было, конечно, не отражать эти доходы в отчётах, но за умышленное сокрытие доходов ввели уголовное наказание с полной конфискацией бизнеса и таким весомым штрафом, что лучше здесь было не рисковать. В случае налоговой проверки нарваться по документам покупателей на такое сокрытие было раз плюнуть. Нужен был какой-то офшор. Только где его взять-то в 13-м веке?
Вот тут-то Клавдия, когда они в январе 1227 года подводили итоги прошедшего года, подала идею. Дело в том, что километрах в десяти от Магнитогорска новгородский купец Хортя строил что-то вроде фактории со складом для пушнины, которую он собирался покупать у местных аборигенов, а потом продавать её на вновь строящуюся в Калаче на Дону фабрику меховых изделий. Этот купец выбросил квитанцию к приходному ордеру, которую машинально выдала ему Клава, занеся его оплату за брус в кассовую книгу. Оказывается, что, уплатив в Новгородскую казну раз в год пошлину, Хортя получал княжескую грамоту, на право торговать всем, чем хотел на территории всего Русского Союза. При этом никаких даней-налогов больше он никому нигде не платил и ни перед кем за свои доходы не отчитывался.
Валерий нашёл этого купца и договорился с ним, что тот будет покупать у него пилёный лес с десятипроцентной скидкой, чтобы потом его перепродавать кому пожелает. Дело пошло. Уже к концу года почти треть своей продукции «Плотник» продавал новгородцу за «чёрный нал», который нигде не отображался, кроме такой же «чёрной» кассы у Клавдии. Затраты же на ВСЁ производство раскидывались на оставшиеся 2\3 продукции, которая в отчётах перед налоговой балансировала на грани убыточной. Кроме того, почти все сторонние рабочие получали зарплату из этой скрытой наличности, да и граждане Волжской России получали очень небольшую официальную зарплату, большая её часть выплачивалась в виде премий из той же скрытой кассы.
При всём при этом пилёный лес и столярка пользовались всё возрастающим спросом и ООО «Плотник» продолжал расширяться и наращивать объёмы. Когда в 1230-м году в налоговой, при сдаче годового баланса, им, из-за возросших объёмов производства, посоветовали преобразовать их ООО в акционерное общество, Сидоркин и Вениковы посчитали, что вполне можно было бы преобразоваться в закрытое АО. Валерий Викторович даже слетал в Волжский, чтобы подробнее ознакомиться с тонкостями деятельности такой формы предприятия, поговорить с такими акционерами, подобрать литературу
Но тут он столкнулся с ситуацией, которая дала ему чёткий посыл этого лучше не делать.
Рагимов действует аккуратно (как всегда)
Когда Рагим Рагимович взялся за внедрение системы учёта экономической деятельности предприятий по методу Гринёва, то ему пришлось работать тесно вместе с Удиновым и его командой экономистов. В один из уже холодных октябрьских дней, когда сам Удинов и трое его аспирантов сидели у Рагимова в кабинете, разбирая первые итоги отчётности трёх назначенных к эксперименту предприятий, молодой аспирант Николай Трунов вдруг задал Рагимову вопрос:
Но тут он столкнулся с ситуацией, которая дала ему чёткий посыл этого лучше не делать.
Рагимов действует аккуратно (как всегда)
Когда Рагим Рагимович взялся за внедрение системы учёта экономической деятельности предприятий по методу Гринёва, то ему пришлось работать тесно вместе с Удиновым и его командой экономистов. В один из уже холодных октябрьских дней, когда сам Удинов и трое его аспирантов сидели у Рагимова в кабинете, разбирая первые итоги отчётности трёх назначенных к эксперименту предприятий, молодой аспирант Николай Трунов вдруг задал Рагимову вопрос:
Рагим Рагимович, а почему до сих пор ни правительство, ни дума не выходят на главный посыл этой новой системы участие в управлении производством, наравне с другими капиталами и личностного капитала работника?
Рагимов удивился. Он как-то не особенно вникал в этот аспект взаимоотношения работника и производства.
Вообще-то, я думаю, что управление производством это весьма специфичная область труда специалистов этого дела. А, Станислав Петрович? обратился он к Удинову, Или я чего-то не понимаю?
Тут вопрос несколько идеологический, ответил Удинов, Понимаете, Рагим Рагимович, вот, к примеру марксистская идеология предусматривала всех отстранить от владения капиталом, а мы считаем, что как раз всем надо дать возможность своим капиталом распоряжаться, в том числе и работнику своим, а значит работнику, наравне с владельцем средств производства, распоряжаться результатами труда этого производства, то есть участвовать в распределении прибыли и, естественно, нести ответственность за убытки. Я это предлагал ещё в пояснительной записке Ярославцеву пять лет назад, когда мы разрабатывали концепцию приватизации предприятий.
И что же Ярославцев?
А ничего, концепцию-то нашу приняли практически без изменения, а вот личностный капитал так и остался не у дел, хотя и Сафонов был «за». Замылили. Зенин сказал, что пока не до того, нам бы по старой системе удержаться, а рисковать с участием в управлении кухарки В общем поддержки не получили. Да вы посмотрите те наши предложения, они в архиве хранятся.
Ладно, посмотрю
На следующий день Рагимов выбрал время, зашёл в архив и внимательно прочитал предложение по приватизации пятилетней давности, предложенное группой Удинова. Дня два после этого он «переваривал» информацию, после чего созвонился с Сафоновым и вечером, это была пятница удивительно тихого прохладного дня первой недели октября, больше двух часов они беседовали, прогуливаясь по парку за зданием администрации. Сафонов был весьма красноречив и местами эмоционален.
Понимаете, Рагим Рагимович, в этой постановке вопроса о праве личностного капитала участвовать в управлении производством и есть рождение того самого высшего смысла справедливости. Если хотите, в этом-то и кроется суть лозунга: «Фабрики рабочим».
Ну что ж, вы меня убедили, я, пожалуй, готов записаться в ваши сторонники, хотя Хотя, возможно мы несколько торопимся, возможно для реализации этой идеи необходим другой технологический уровень производства, да и интеллектуальный уровень людей. В общем, будем подумать.
На следующей неделе Рагимов попросил Удинова прислать к нему того самого аспиранта Трунова, предварительно выяснив, что он из себя вообще представляет, если у него лидерские качества. Удинов был о нём очень высокого мнения, более того, отметил, что Николай воевал в Чечне, когда служил срочную, был активным участником студенческого самоуправления в университете, да и сейчас остаётся капитаном его футбольной команды
Трунов пришёл в точно назначенное время. Рагим Рагимович поздоровался с ним за руку, пригласил присесть за журнальный столик в углу кабинета, попросил секретаршу подать им чаю и присел за столик сам. После нескольких минут беседы Рагимов выяснил, что Николай холост, платит со своей аспирантской стипендии кроме подоходного ещё и налог на бездетность, а потому приходится подрабатывать наладчиком оборудования на мясокомбинате, в основном по ночам, чтобы свести концы с концами.
За чаем с печеньями хозяин кабинета выяснил, что Трунов действительно твёрдо убеждён в том, что личностный капитал должен наравне с иным производственным капиталом влиять на это производство, на управление им.