Клавддий Лебедев. Князь Игорь собирает дань.
Вконец насытившись, с тяжёлою поклажей,
Напившись мёду, двинулись домой.
Никто не думал, что добыча кража,
В те времена геройством был разбой,
Когда от власти это подвиг даже.
Давно прошли древлянскую границу,
А Игорь вздумал пятиться назад.
Сказал: «Пройдусь, мне надо возвратиться»
С собой повёл он маленький отряд.
Встречают по дороге люди Мала,
Сказали: «Князь, мы всё вам заплатили,
Во что одеться, что поесть не стало,
Что отыскать в амбарах, кроме пыли?»
Князь размышляет: «Верно ль слово это,
Уж так пуста Древлянская земля?
Вот мудрецы, в лесу по ямам где-то
Ещё лежат куницы, соболя.
Князь Мал собрал пред идолом старшин:
«Вот снова волк идёт в овечье стадо,
Пока ягнёнок будет хоть один,
Он не насытится, убить поганца надо»
Все, как один, древляне ополчились
Единодушно Игорю навстречу,
На князя старого, корыстного озлились,
Что о пощаде быть не может речи.
Какой тут бой, довольные собой,
Да предвкушая новые богатства,
Шли люди с Игорем звериною тропой
Ограбить подданных, убить законы братства.
Их окружили на лесной поляне,
Расправа длилась где-то полчаса,
Кололи вилами дружинников древляне
И уносили витязей в леса.
В ложбине общей закопали недалёко,
Над ними не насыпали холма.
Проделали всё в спешке и жестоко,
Да что тянуть-то? холодно, зима.
А князя Игоря рогатиной с коня,
Как вепря дикого, ревущего, свалили.
Последним словом светлого браня,
Со всех сторон ногами долго били.
Затем к земле пригнули дерева,
К ним привязали Игоря за ноги..
О смерти страшной поползла молва,
Великий князь схоронен был в берлоге.
По срокам Игорь, как Олег
Жил на земле и столько правил.
Такой же был его успех?
Державу целою оставил,
Равна Россия Византии!
Жизнь сложная, кончина драма,
Но были времена другие,
А мёртвые не имут срама.
Княгиня Ольга, правление за малолетнего сына
Княгиня Ольга. Икона.
Киев, княжии палаты белокаменный дворец,
Из конца в конец резьбою разукрашенный богато.
По фасаду красотою спорят пять больших крылец,
В центре с кровлей золотою, против врата.
Набраны из плах дубовых, инкрустированных медью.
Скобы, крепкие засовы и оковы из металла.
Двор обширный, сплошь амбары, полны снеди.
Лужи подо льдом мерцают, снегу мало.
Частокол на три сажени, ров снаружи,
Тротуары к бане, клетям скот не в стуже.
На конюшне рысаки малы, быстры и крепки,
Седоков далёко носят за желанною добычей.
Кони к тяготам привычны, в гору на подъём легки,
Как верблюды экономны: по затратам корму вычет,
По неделе есть не просят, говорили старики.
На конюшне под попоной им уют, овёс жуют,
Днём выводят на прогоны. Коней россы не куют.
По забору в отдаленье приглушённый пёсий лай,
Не умолкнут на мгновенье, псам охоту подавай.
Зайцы жиру нагуляли, князя ждут,
Лай напрасен: князь с дружиной не придут.
Княжич ежели захочет Святослав,
Мал, но любит, между прочим властный нрав.
К соколиной, пёсьей травле приучил мальца Асмуд,
А Свенельд твердит о славе, стойкой властности, державе,
Нет покоя Святославу и на несколько минут:
Челядь, слуги спины гнут, тож намёк о властном праве.
Альфред Менцель. Альфред Великий. Швайнброт, музей.
От ворот к крыльцу ступени, ровным счётом пятьдесят,
Всё гранит цветной, да кремень не скрипят.
В ночь глухую по ступеням бродят тени,
Жалко стонут об измене, то ли просятся назад,
Бродят души тех ребят, что погибли в Коростене.
Вход, двухстворчатые двери, сверху дуги,
Между ними щит прибит это память об Олеге,
Драгоценный круглый щит и звери в круге
И ладья под парусами это память о набеге.
Прямо гридница, вмещает человек до пятисот.
Коли пир князь учреждает, то мужи тут заседают,
За дубовыми столами мёд рекою потечёт
И все важные проблемы князь с дружиною решает.
Пол мозаичный, картины набирали мастера,
Площадь замыслом едина, будто сделана вчера:
Предосенняя пора, воды, стаи лебедины,
Солнце скрылось вполовину, лес, гора.
Стеллажи вдоль стен рядами с византийскою посудой:
Груды кубков, чарок груды и рога,
Блюда золото, а ложки весом, серебро, два пуда,
Свезены из стран далёких, доходил Олег докуда,
Где ступала и Аскольда, князя Игоря нога.
Откупался часто златом император от Руси,
Раз последний у Романа князь короны попросил:
«Подари мне царь два трона и имперские короны,
Предо мной склонил знамёна, мне и Ольге чтоб носить.
Мы даём меха и шкуры, дай нам мантии пурпурны,
Что подбиты горностаем, плечи мантией покрыть.
Дай ещё ту смесь, которой сжёг мои ты корабли.
Мы союзники, коль скоро лихоимцы б подошли,
Печенеги и болгары, то смогли б огнём накрыть.
Обещаю я секреты, тайну огненную эту, сохранить»
Царь ответил в отговорку: «Не людское ремесло
От набега нас спасло, это Ангелы от Бога
Преградили вам дорогу, их несметное число.
Христианский стольный град от набегов защищают,
День и ночь стоят у врат. В Византии всякий знает:
Я секретом не богат, Ангел огнь приготовляет»
Всё же дал Роман со смесью князю глиняный горшок.
Игорь видит: порошок дно сосуда покрывает на вершок,
А от смеси вонь такая, даже хори убегают,
Сунул князь на всякий случай гадость данную в мешок.
Но короны император князю русскому не дал,
Вместо обручи из злата с камнем редким навязал
И сказал: «Я Помазанник от Бога, Патриархом Византии
В храме имени Софии венчан ею на престол.
Ты язычник, князь, в России есть собор «Святой Илия»,
Я б прислал тебе короны, коль креститься ты б пошёл.
Шкуру агнца не оденет дикий волк,
Походи-ка без короны, вот тебе парча и шёлк,
Да возьми ещё два кресла, чем не троны?
Я скажу открыто, честно нет язычнику короны»
Кресла в гриднице стоят сбоку лавок сиротливо,
Гости пьяные на диво смотрят, даже посидят,
На скамейках всё же лучше, ненадёжно как-то, криво,
Для девиц они игривых им красиво.
Эжен Делакруа. Борьба Иакова, фрагмент картины.
Клавддий Лебедев. Князь Игорь собирает дань.
Вконец насытившись, с тяжёлою поклажей,
Напившись мёду, двинулись домой.
Никто не думал, что добыча кража,
В те времена геройством был разбой,
Когда от власти это подвиг даже.
Давно прошли древлянскую границу,
А Игорь вздумал пятиться назад.
Сказал: «Пройдусь, мне надо возвратиться»
С собой повёл он маленький отряд.
Встречают по дороге люди Мала,
Сказали: «Князь, мы всё вам заплатили,
Во что одеться, что поесть не стало,
Что отыскать в амбарах, кроме пыли?»
Князь размышляет: «Верно ль слово это,
Уж так пуста Древлянская земля?
Вот мудрецы, в лесу по ямам где-то
Ещё лежат куницы, соболя.
Князь Мал собрал пред идолом старшин:
«Вот снова волк идёт в овечье стадо,
Пока ягнёнок будет хоть один,
Он не насытится, убить поганца надо»
Все, как один, древляне ополчились
Единодушно Игорю навстречу,
На князя старого, корыстного озлились,
Что о пощаде быть не может речи.
Какой тут бой, довольные собой,
Да предвкушая новые богатства,
Шли люди с Игорем звериною тропой
Ограбить подданных, убить законы братства.
Их окружили на лесной поляне,
Расправа длилась где-то полчаса,
Кололи вилами дружинников древляне
И уносили витязей в леса.
В ложбине общей закопали недалёко,
Над ними не насыпали холма.
Проделали всё в спешке и жестоко,
Да что тянуть-то? холодно, зима.
А князя Игоря рогатиной с коня,
Как вепря дикого, ревущего, свалили.
Последним словом светлого браня,
Со всех сторон ногами долго били.
Затем к земле пригнули дерева,
К ним привязали Игоря за ноги..
О смерти страшной поползла молва,
Великий князь схоронен был в берлоге.
По срокам Игорь, как Олег
Жил на земле и столько правил.
Такой же был его успех?
Державу целою оставил,
Равна Россия Византии!
Жизнь сложная, кончина драма,
Но были времена другие,
А мёртвые не имут срама.
Княгиня Ольга, правление за малолетнего сына
Княгиня Ольга. Икона.
Киев, княжии палаты белокаменный дворец,
Из конца в конец резьбою разукрашенный богато.
По фасаду красотою спорят пять больших крылец,
В центре с кровлей золотою, против врата.
Набраны из плах дубовых, инкрустированных медью.
Скобы, крепкие засовы и оковы из металла.
Двор обширный, сплошь амбары, полны снеди.
Лужи подо льдом мерцают, снегу мало.
Частокол на три сажени, ров снаружи,
Тротуары к бане, клетям скот не в стуже.
На конюшне рысаки малы, быстры и крепки,
Седоков далёко носят за желанною добычей.
Кони к тяготам привычны, в гору на подъём легки,
Как верблюды экономны: по затратам корму вычет,
По неделе есть не просят, говорили старики.
На конюшне под попоной им уют, овёс жуют,
Днём выводят на прогоны. Коней россы не куют.
По забору в отдаленье приглушённый пёсий лай,
Не умолкнут на мгновенье, псам охоту подавай.
Зайцы жиру нагуляли, князя ждут,
Лай напрасен: князь с дружиной не придут.
Княжич ежели захочет Святослав,
Мал, но любит, между прочим властный нрав.
К соколиной, пёсьей травле приучил мальца Асмуд,
А Свенельд твердит о славе, стойкой властности, державе,
Нет покоя Святославу и на несколько минут:
Челядь, слуги спины гнут, тож намёк о властном праве.
Альфред Менцель. Альфред Великий. Швайнброт, музей.
От ворот к крыльцу ступени, ровным счётом пятьдесят,
Всё гранит цветной, да кремень не скрипят.
В ночь глухую по ступеням бродят тени,
Жалко стонут об измене, то ли просятся назад,
Бродят души тех ребят, что погибли в Коростене.
Вход, двухстворчатые двери, сверху дуги,
Между ними щит прибит это память об Олеге,
Драгоценный круглый щит и звери в круге
И ладья под парусами это память о набеге.
Прямо гридница, вмещает человек до пятисот.
Коли пир князь учреждает, то мужи тут заседают,
За дубовыми столами мёд рекою потечёт
И все важные проблемы князь с дружиною решает.
Пол мозаичный, картины набирали мастера,
Площадь замыслом едина, будто сделана вчера:
Предосенняя пора, воды, стаи лебедины,
Солнце скрылось вполовину, лес, гора.
Стеллажи вдоль стен рядами с византийскою посудой:
Груды кубков, чарок груды и рога,
Блюда золото, а ложки весом, серебро, два пуда,
Свезены из стран далёких, доходил Олег докуда,
Где ступала и Аскольда, князя Игоря нога.
Откупался часто златом император от Руси,
Раз последний у Романа князь короны попросил:
«Подари мне царь два трона и имперские короны,
Предо мной склонил знамёна, мне и Ольге чтоб носить.
Мы даём меха и шкуры, дай нам мантии пурпурны,
Что подбиты горностаем, плечи мантией покрыть.
Дай ещё ту смесь, которой сжёг мои ты корабли.
Мы союзники, коль скоро лихоимцы б подошли,
Печенеги и болгары, то смогли б огнём накрыть.
Обещаю я секреты, тайну огненную эту, сохранить»
Царь ответил в отговорку: «Не людское ремесло
От набега нас спасло, это Ангелы от Бога
Преградили вам дорогу, их несметное число.
Христианский стольный град от набегов защищают,
День и ночь стоят у врат. В Византии всякий знает:
Я секретом не богат, Ангел огнь приготовляет»
Всё же дал Роман со смесью князю глиняный горшок.
Игорь видит: порошок дно сосуда покрывает на вершок,
А от смеси вонь такая, даже хори убегают,
Сунул князь на всякий случай гадость данную в мешок.
Но короны император князю русскому не дал,
Вместо обручи из злата с камнем редким навязал
И сказал: «Я Помазанник от Бога, Патриархом Византии
В храме имени Софии венчан ею на престол.
Ты язычник, князь, в России есть собор «Святой Илия»,
Я б прислал тебе короны, коль креститься ты б пошёл.
Шкуру агнца не оденет дикий волк,
Походи-ка без короны, вот тебе парча и шёлк,
Да возьми ещё два кресла, чем не троны?
Я скажу открыто, честно нет язычнику короны»
Кресла в гриднице стоят сбоку лавок сиротливо,
Гости пьяные на диво смотрят, даже посидят,
На скамейках всё же лучше, ненадёжно как-то, криво,
Для девиц они игривых им красиво.
Эжен Делакруа. Борьба Иакова, фрагмент картины.