Парк, ну вообще всё!
Александр Иванович, я же говорил, что вам много всего такого будет казаться странным. На самом деле ничего никуда не пропало. Это свойства здешних пространств. Ну, не всех, а только некоторых.
Свойства пространств? Но я живу в этом городе тридцать один год! Почему же я ни разу не замечал никаких таких свойств?!
Денис как-то странно взглянул на меня. В его взгляде была заметна растерянность:
Как?! Вы ничего не поняли?! Вы думаете, что это ваш город?!
Конечно, говорю, какой же ещё?
А вот такой. Это совсем другой город. Ну, кое-что похоже, а на самом деле другое.
Другое?!
Нет, я уже ничего не понимал. Денис отвечает:
Да, другое, но кое-что похоже.
Но если другой город, то почему же это «кое-что» похоже настолько, что невозможно отличить?
Этого никто не знает, сказал Денис. Когда тут всё строили, то, непонятно почему, кое-что получилось похожим на наш Ой! То есть на ваш город.
Денис, я ничего не понимаю. На ваш, или на наш?
Ну, как вам объяснить В общем, я всё ещё не привык. Целый год прошёл, а я всё время путаю. К чему не привык? Что путаешь? Ты о чём?
То, что ответил Денис, чуть окончательно не свело меня с ума. Он сказал:
Александр Иванович, вы сейчас не на Земле.
Я даже не сразу поверил в то, что услышал. Нет, этого не могло быть.
Как это не на Земле? спросил я.
Нет, ну я не так сказал, ответил Денис. Вы на Земле, конечно, только на другой.
На другой?! В каком смысле?
Александр Иваныч, ну как бы объяснить. Короче, это наша общая планета, но в других измерениях. Просто мы, которые сюда переселились, называем это Землёй-2, а которые тут жили всегда просто Землёй.
В других измерениях?! Переселились?! Объясни толком.
Я в этом плохо разбираюсь. Вам потом объяснят. Идёмте скорее, а то уже совсем темно.
Точно, стемнело быстро. Солнце уже скрылось за горизонтом, и только закатное зарево на западе и подсвеченные солнцем высокие перистые облака еле-еле освещали поле. Тропинка теперь чуть угадывалась на фоне высокой травы, верхушки которой были пока ещё немного подсвечены заревом.
Ладно, идём, сказал я, только я так могу сойти с ума.
Не сойдёте, «успокоил» меня Денис.
Думаешь?
Ага. Я же вас знаю.
Откуда знаешь-то?
Ещё со школы.
Со школы?! я снова остановился. Ты знаешь, сколько лет прошло с тех пор, как я её окончил?
Конечно, знаю, ответил Денис, тоже остановившись. Вот только не понимаю, почему вы меня не узнаёте? Мне даже неудобно называть вас на «вы».
Ну и не называй. Я тоже не люблю, когда на «вы». Обращайся на «ты». Договорились?
Ага. Идёмте скорее.
Идём. По правде говоря, ты мне кого-то напоминаешь, но я никак не могу вспомнить, кого именно.
Александр Иванович, я вам напоминаю Дениса Кострова. Вы Ой! Забыл. Ты учился в классе «а», а я в «б».
Что за чепуха?! Ведь у нас разница в возрасте лет двадцать.
Девятнадцать.
Ну пусть даже девятнадцать. Этого тоже достаточно.
Ага, достаточно. Только если для тебя с того случая прошло двадцать лет, то для меня меньше года. Так что я ещё учусь.
С какого того случая? не понял я.
С того самого, ну, то, что случилось тогда, двадцать лет назад.
Не понимаю. Ты о чём?
Я про Кольку. Про Летова.
Так ты его знаешь?!
Знаю, Александр Иванович ой, то есть Саша. Не привык я ещё, забываю, что мы как бы ровесники. И вообще, ты многого ещё не знаешь.
Ну так расскажи. Объясни.
Я не смогу. Долго получится. Да и не знаю я всего, я же говорил. Кстати, мы уже пришли.
И правда, пришли. За разговором я не заметил, что мы уже подошли к лесу. А ведь шли мы через поле не больше пятнадцати минут. Ещё и останавливались. Кстати, последний раз мы остановились меньше минуты назад, и лес был ещё далековато, а сейчас Да, действительно свойства пространств.
Итак, перед нами был сосновый лес. То есть, в основном сосновый, по краю которого была поросль из молодых берёзок. Ну, может быть, это были и не берёзки. В наступившей темноте рассмотреть было трудно. Но всё равно это было что-то лиственное.
Лес начинался метрах в тридцати от одноколейной железнодорожной линии, к которой мы только что подошли. На краю леса, за железной дорогой, стоял одноэтажный домик, где нас уже ждали. В домике светилось единственное окошко, а на пороге стоял седой старик лет семидесяти. Денис крикнул ему:
Деда, я его привёл!
Давайте скорее! крикнул в ответ «деда».
Когда мы подошли, старик сказал:
Здорово, что ли, Зорькин.
Здравствуйте, ответил я, не скрывая своего удивления. Простите, а откуда вы меня знаете?
Ты давай заходи, не задерживайся, сказал дед, пропуская нас с Денисом вперёд. Прежде чем мы прошли внутрь, он успел спросить:
Денис, вас никто по пути сюда не видел?
Нет, деда, никто, ответил Денис.
Хорошо, если так.
Я прошёл следом за Денисом через крошечный коридорчик-тамбур и оказался в небольшой комнатке. Дед вошёл следом за нами и запер входную дверь.
Войдя, я быстро осмотрел жилище. В общем, тесновато, но уютно. Около двух противоположных стен, оклеенных обоями в полоску, стояли диван и кровать, маленькая тумбочка в углу около дивана. На тумбочке настольная лампа.
Около окна стоял самодельный дощатый стол, накрытый клеёнкой; за столом вплотную к стене деревянная скамья, выкрашенная в зелёный цвет. У дальней стены столик поменьше, а на нём электрическая плитка. На плитке чайник, рядом эмалированная кастрюля. Справа от кухонного столика, была раковина, а над ней водопроводный кран. Рядом с раковиной небольшой холодильник. Никогда бы не подумал, что можно так уютно обустроиться в такой маленькой комнатушке.
Рядом с кроватью стоял шкаф с книгами, а над диваном висели старинные часы с маятником, показывающие двадцать три минуты одиннадцатого. Около шкафа стояло старинное кресло и маленький журнальный столик. Лампочка, висящая в патроне под низким потолком, освещала внутренности комнаты неярким жёлтым светом.
Денис, когда мы вошли, моментально выхватил из шкафа какую-то книжку и уселся с ней в кресло. Дед усадил меня на деревянный стул, а сам уселся на скамью между окошком и столом. Спрашивает:
Ну что, Александр, неужели не узнаёшь?
Я пристально вгляделся в черты его лица. Да, улавливалось что-то знакомое, но я всё равно не мог ничего вспомнить.
Нет, не узнаю, честно признался я. Кто вы?
Когда-то, ещё в школе, ты называл меня Василием Филиппычем. Именно Филиппычем, хотя правильно Филиппович. Ну, не только ты так называл. Когда мы последний раз виделись, тебе было лет двенадцать, если не ошибаюсь. Меня как раз тогда забрали. Прямо в классе.
Вот теперь я его узнал. Да, это был он, наш учитель истории, сильно постаревший за прошедшие годы. Я только теперь вспомнил его фамилию. Точно, Костров.
Та дикая история произошла, когда я учился в шестом классе. Василия Филипповича забрали тогда прямо с урока. Среди урока в класс вломились люди в милицейской форме. Ничего не объяснив, они скрутили учителя, хоть он и не сопротивлялся, и надели ему наручники. Грубо вытолкав учителя из класса, они его куда-то увели.
Было следствие, потом суд. Не знаю, в чём обвиняли Василия Филипповича, но все знали, что он ни в чём не виновен. Рассказывали, что во время суда никто даже слушать не стал свидетелей защиты. Их, тех свидетелей, даже выгнали из зала суда, потому что боялись, что они «развалят дело».
Кострова приговорили к смертной казни, но, когда его под конвоем везли из зала суда, произошло невероятное: Василий Филиппович загадочным образом исчез прямо из машины.
Об этом потом много говорили, но мало кто поверил объяснениям конвоиров. Их просто уволили «за разгильдяйство, ставшее причиной побега, приговорённого».
Слухи это были, нет ли, но Василий Филиппович исчез бесследно. По всей стране объявили розыск опасного преступника, но Василия Филипповича так и не нашли.
Ну, что, вспомнил? оторвал меня от воспоминаний голос деда.
Теперь вспомнил, говорю.
Вот и ладненько. Сейчас будем ужинать, он поднялся со скамьи и направился к кухонному столику, а то ты ведь сегодня не успел даже пообедать.
Я удивился: «Откуда он знает, что я не обедал». Я спросил его об этом.
Ох, Александр, сказал Василий Филиппович. Мы тут многое знаем о том происшествии. После того как вы какой-то штуковиной протаранили корабль клефтиан, здесь только об этом и говорят.
Корабль?! Какой корабль? Каких клефтиан? Ничего не понимаю.
Давай сначала поужинаем.
Взяв с плитки кастрюльку и направившись с ней к нам, Василий Филиппович позвал Дениса к столу. Денис сказал, что не хочет есть, потому что поужинал дома.