Чёртовы трудности. Поэмы и стихи - Николай Тимофеев 3 стр.

Обоснуйся капитально в мире новом
И запомни, должен взять ты за основу
Против Бога антитезу всяких дел.
Приговор шатать не стоит  твой удел.

Посоветовать тебе Я лишь могу,
Не соратник ты Мне нынче, как врагу:
Власть свою построй на единении,
Лишь диктат и в этом деле прочь сомнения.

Но разумным должен мыслиться диктат,
Отвечает всяк за то, в чём виноват.
Меж чертями роли так распредели,
Как Я ангелам, чтоб нечего делить.

Меж нечистыми должно царить согласье,
Всё продумай, подари им антисчастье.
Каждый чёрт прочувствует пусть роль,
Твёрдо верит: в этой роли он король.
Должен каждый знать, что цель его успех,
Совокупность всех успехов  цель для всех.

На себя ты мелких тягот не бери,
За дела не забывай благодарить.
Властвуй так, чтоб власти было незаметно,
Жми на веру, служба будет беззаветной.
Ложь и зависть средь своих не раздувай,
Слово скажешь, исполнять не забывай.

Да не вздумай применять ты там насилье,
Из озлобленности выльется в бессилье,
Подневольный станет думать о сверженье
И в твоей сплошной грешимости сомненье
Враз возникнет, будет лучше, если бесы
Беспрепятственно питают интересы.
Что не так, ты на трибуну: вы, мол, бесы,
Уж свои-то берегите интересы.
Ну а если недопонял что-то бес,
Растолкуй ему его ты интерес.
У тебя же гениален каждый бес,
И умён, и изворотлив, не балбес.

Никого и никому не подчиняй,
Будет вечно тебе верен антирай.
Дашь чертёнка ты в зависимость отцу,
Знай, судьба быть и льстецу, и подлецу.

Ты ведь в курсе, предоставил Я свободу,
Никогда не караулил небосводы.
От зари и до зари в тиши творил,
Не корил Я ангелов, не материл.
Херувим и тот тянул с последних сил,
Но Меня в душе всегда боготворил.

Каждый сам себе призвание нашёл,
Ты и то гляди-ка вымахал  орёл.
Неужели Я и впрямь не замечал,
Как шатался под ногами Мой причал?
Ты же сам его маленько раскачал,
Я дружок тебя с начала примечал,
У тебя в руках вожжа от всех начал,
О Моём диктате ты ведь не кричал.

Личность ты Мою, пожалуйста, не трогай,
Не труби, что ты направлен против Бога.
Дельный Я тебе даю совет:
Намекни, что Бога не было и нет.
Обусловлены, скажи, самой природой
Все деяния твои и все невзгоды.
Назначение исполнить, мол, спешу,
Диалектика нашепчет, я грешу.

Что потом? Ты это вскоре сам увидишь.
Куролесь и помни, что Меня ты не обидишь
Никаким злодейством, тебя Я отделяю,
Чтобы грязь вокруг не видеть, то есть в Рае.

В остальном пространстве ты погань
Лично сам, а также через рвань,
Верных слуг своих, которых сам избрал.
Воплощай, короче, идеал.

Ты совсем созрел для чёрных дел,
Получай же всё, что сам хотел.
Ты созрел, напрасны все заветы,
Даже Я не в силах тут помочь.
День наступит, или будет ночь,
Перескочишь ты Мои запреты.
Мне известно, как прекрасна ночь
И как мерзки твои в ночи приветы.
Ну прощевай, лети с чертями прочь»

Вот так, иль где-то так, примерно
Происходил последний диалог.
Я изгнан был из Рая без сапог,
Чтоб службу продолжать всё так же верно,
Как мог и как велел мне Бог.

Мой подвиг беспримерный вошёл в историю навеки:
Был создан теневой мной кабинет.
Пред Богом с честью я держал ответ,
Об этом помнить даже человеки
Должны всегда, им этот мой завет
Проник и в кровь, и в памяти сусеки.

Вы анекдот про яблоко и змея
В среде людей, конечно, слышали не раз,
Как Бог Адаму строгий дал наказ
Жить с Евой, день и ночь её лелея.
Наполовину только верен тот рассказ,
Но нет вещей, чем полуправда, злее.

О жизни днём им было предписанье,
Бог наказал: не вздумайте и ночью,
Молитесь, отдыхайте, спите прочно,
На жизнь дневную восстановится желанье.
Намёка не было, однако, что порочны
Дела ночные, держались о пороке втайне знанья.

Конструктором ночного откровенья
Являюсь испокон: что ночью, то порочно,
Ночные думы ведь темны, неточны.
Родиться ночью может лишь сомненье
В дневном добре, оно всесильно ночью,
Подвластно нам, ночь наше вдохновенье.

Мы входим в суть любых ночных свершений
Без всяких энергических затрат.
Избавиться от всех дневных утрат
Во тьме нам проще, наши устремленья
От добрых всякий отличить, конечно, рад,
Под сенью ночи то пустое рвенье.

Добро и зло гуляют без окраски,
В ночи Архангел я, как прежде бес  порочен,
Царю, как истина и трон мой очень прочен,
Но только утра заиграют краски,
Я также бодр и также правомочен,
Однако стоит появиться мне без маски,
От плевел зёрна быстро отличат,
Влеченье к истине во всех есть от рожденья,
Начнутся на мои дела гоненья
Днём пялю на себя добра наряд
И твёрдого придерживаюсь мненья:
При свете в храм, способней ночью в ад.

Путь в храм известен Еве и Адаму,
Они не ощущали недостатков,
Неведома была им жизни драма,
Не прятались они в саду украдкой.
Свободны были и Адам и Ева,
Измен ещё не знала эта дева,
Не ведал и Адам души смятенья.
Невзгод и горя он ведь не изведал,
Не знал ни поражений, ни победы,
Не посетило их ещё сомненье.
В веках не повторится это счастье,
Которое прошло родоначальство.

Поскольку счастье всё досталось им от Бога,
А я не сразу принял в нём участье,
Последствием явилась однобокость,
Я обстоятельства воспринял, как ненастье.
Откуда радость, если нет сознанья
Гармонии в устройстве мирозданья?

Как часто люд ссылается на древность.
Я, как могу, им отвечаю очень прямо:
Не могут счастья знать ни Евы, ни Адамы,
Хотя бы потому, что неизвестна ревность.
Откуда Еве знать, как был хорош Адам,
А даму знать, что несравненна Ева?
Создатель выбора намеренно не дал,
Иначе Ева бы давно уж надоела.
Да было ли на самом деле счастье,
Которое прошло родоначальство?

Согласен я, был климат там прекрасен,
В любое время года есть погода,
А зверь в лесу был ласков, не опасен,
Пахать не надо, всё даёт природа.
И добродетель в каждом их движенье,
И глупость в голове, коль нет сомненья.
Нет тяжести раздумий, где же ум?
Я убеждён, что ум от жутких дум.
Нехитрая работа рвать плоды,
Сожрать всё Богом данное в натуре.
Не ведая ни горя, ни беды,
Заботиться о собственной лишь шкуре.
Весь день-деньской вдвоём в лугах валяться,
Чего стесняться, раз вокруг одни скоты?
В реке купаться, да по саду шляться
И оградиться от всемирной суеты.
Всё ж в жизни той была частица счастья,
Которую прошло родоначальство.

Их радость как-то стала притупляться,
Не дал Творец нагрузок и забот.
Уже настало время размножаться,
Плодиться им давно настало время,
Адаму бы пора возглавить племя,
А он так счастлив, словно идиот.
Но идиот и будет счастлив вечно,
Да счастья своего не сознаёт.
Их жизнь была отнюдь не быстротечна,
Без старости, вез времени дорога.
Не мог же, в самом деле, бесконечно
Терпеть я этот промысел от Бога.
Обязан был внести я антитезу,
Чтоб счастье было их не на протезах.
Чтоб крепко на ногах стояло счастье,
Должно о нём всё знать родоначальство.

Я свято выполняю договор.
На знамени моём мерцает слово,
Сотри его, но загорится снова,
Сиять оно всем будет до тех пор,
Пока вселенная находится в движенье,
Девиз мой не померкнет на мгновенье,
Ничьей он воле не подвластен,
От Бога я несу свой рок.
Неведомо природе счастье,
Не знает путь к нему пророк.
Борьба лишь двигает прогресс,
Борьбы основа  интерес.

Добро вдохнул в природу Бог, какое мог.
Сатрап я Божий, ставший сатаною,
Стремишься к Богу, да идёшь со мною,
В борьбе единства не отменит даже Бог.
Чтоб мира не нарушить равновесье,
Должны столкнуться наши интересы.

Правитель держится за трон, в том есть резон.
Власть по душе мне, слава тоже кстати,
Ничьих особенно не жажду я объятий,
Но должен я оправдывать свой трон.
По долгу службы, нечего винить,
Обязан был я Еву соблазнить.
Я в змия никогда не превращался,
Не так уж плох, ведь я же антибог,
В обличии своём я пообщался,
Скажу, что дело стоило тревог.

Запрет Создателя, что делать, я нарушил,
Что для меня высокий тот забор?
Всё было просто, я не портил души,
Молва о змии ложна до сих пор
И яблок никогда не приносил,
Любую Еву в этом расспроси.
Всё было просто, значит гениально,
Всевышний Сам облегчил к Еве путь.
Я холод в Рай, там стало всё нормально,
В саду теперь ни сесть, ни отдохнуть.

Адам атлет, он вдаль бежит,
А Ева ночь не спит, дрожит,
Что для неё теперь милей,
Как не тулуп из соболей.

Какой-то скряга фиговы листочки
Им выдал, оторвавши от души,
Пришли и к ним в несчастиях денёчки,
Листочки те и в холод хороши.

Решил помочь я, ночью было дело,
Но для меня пусть день то, или ночь,
Раз порешил, то дело закипело,
Готов я человечеству помочь.

С собою скарб навьючил небогатый:
Бурдюк вина, мешков пять соболей,
Да лук со стрелами, не сразу ж людям атом,
На закусь дичь и хлеба не жалел.

Добрался шустро, петухи не пели,
Смотрю: шалаш для милых уж не рай,
Сидят в углу, совсем окоченели.
Я Еве шубу, Адаму  наливай!

Палю костёр, проделал дырку в чуме,
Тепло, уют и тени по стенам.
Пропела Ева:  это ж прямо чудо!
Пригрелся и задумался Адам.

Вино, конечно, роль свою сыграло,
Теперь уж стало, что и с чем сравнить.
Адаму не хватало идеала,
А Ева баба, что её винить?

Ну что для них и зарево восхода,
Небесна синь, да трели райских птиц?
Казалось им  от Бога непогода,
Передо мной готовы падать ниц.

А мне от них и вовсе ниц не надо,
Я не затрону щекотливых тем,
Моей душе признательность отрада,
Да, Ева ниц, но это ж не гарем.

Всё было так и наша кровь смешалась,
Моя и Евы, просто, без затей.
Легенды рушить уж такая жалость,
Но Ева родила двоих детей:
Был Авель от Адама, простоват,
Зато уж Каин разумом богат.

Всевышний мог мне сразу Еву в жёны,
Итог был тот же, что теперь скрывать?
Ей не пришлось ходить бы обнажённой,
А мне тайком цветы любви срывать.

Да, мне рога положены по чину
И не к лицу другим их надевать.
Адама жаль, доверчивый мужчина,
Но договор, куда ж его девать?

Вот и кружит среди людей тревога
От наших, то есть Боговых затей.
Вот сколько на земле детей от Бога
И сколько там моих теперь детей?

Все наши там, различия все стёрты,
Их по обличью трудно распознать.
Возможно, встретишь вылитого чёрта,
В душе которого есть Божья благодать.

Моя к тому гармония стремится,
Чтоб без разбора наши сыновья
Опёрлись нравами на Божии десницы
И каждый был умён, почти как я.

Какой прибыток мне от благодушья,
Куда мне души мелкие девать?
Кипят в смоле, да стонут от удушья,
А я устал ту рухлядь принимать.

Уж если зло, так пусть без эволюций
И не порхает, как невинные стрижи.
Хотя Ильич на гребнях революций
Выделывал такие виражи!

С Творцом пока коллекцией довольны,
Есть экземпляры превосходны и в цене.
Доволен я, ко мне идут невольно,
Ну а Создатель, полагаю, что вдвойне.

Да где же взять мне эту добровольность,
Чтоб без раздумий в вечность к сатане?
Всё ж не по мне их глупая невольность,
Клянусь ребята, это не по мне.

Я рабства враг, душа моя ликует,
Сомнение увидев на челе.
Сквозь зарево заходов, в тихой мгле,
Оно уверенно крадётся по земле
И до поры в сознании ночует,
С терпением бессильным обручась.
Наступит время и вселенский князь,
Мой дух, в одежды правды облачась,
С мечом в руке над ложью торжествует.
Тираны тонут в собственной крови,
Нет милосердия, к пощаде не зови,
Рабы восстали, страшен лик свободы.
Под знаменем бесчисленная рать
Готова за свободу жизнь отдать,
Мгновенна смерть, а в рабстве годы ждать,
К свободе устремляются народы
И лбами упираются в тупик:
Из рабства в кабалу на долги годы.

Тернист путь к истине, её избранник гений,
По зову поколений в обличии земном
Возникший из крупиц бесчисленных сомнений
Взорвать мираж объятых прежде сном.

Путь гению понятен, смутных пятен
Всё меньше при движении во тьме.
Им движу я, мне путь его приятен,
Познанья дух всегда приятен мне.

Колеблются устои вековые,
Сознанья обнажая миражи
И обновлёнными предстанут лики лжи,
Восстания предвестники живые.
Сомнения стремителен полёт,
Сияет истина, готов к борьбе народ.

В мир званых много, избранных число
Знаменье Бога, иль моё весло
Среди людей на выбор обречённых.
Мы не делили их на жёлтых, белых, чёрных,
Господ и слуг, деление им рабство принесло
От грубых форм до очень утончённых.

Вот так, иль где-то так, примерно
Происходил последний диалог.
Я изгнан был из Рая без сапог,
Чтоб службу продолжать всё так же верно,
Как мог и как велел мне Бог.

Мой подвиг беспримерный вошёл в историю навеки:
Был создан теневой мной кабинет.
Пред Богом с честью я держал ответ,
Об этом помнить даже человеки
Должны всегда, им этот мой завет
Проник и в кровь, и в памяти сусеки.

Вы анекдот про яблоко и змея
В среде людей, конечно, слышали не раз,
Как Бог Адаму строгий дал наказ
Жить с Евой, день и ночь её лелея.
Наполовину только верен тот рассказ,
Но нет вещей, чем полуправда, злее.

О жизни днём им было предписанье,
Бог наказал: не вздумайте и ночью,
Молитесь, отдыхайте, спите прочно,
На жизнь дневную восстановится желанье.
Намёка не было, однако, что порочны
Дела ночные, держались о пороке втайне знанья.

Конструктором ночного откровенья
Являюсь испокон: что ночью, то порочно,
Ночные думы ведь темны, неточны.
Родиться ночью может лишь сомненье
В дневном добре, оно всесильно ночью,
Подвластно нам, ночь наше вдохновенье.

Мы входим в суть любых ночных свершений
Без всяких энергических затрат.
Избавиться от всех дневных утрат
Во тьме нам проще, наши устремленья
От добрых всякий отличить, конечно, рад,
Под сенью ночи то пустое рвенье.

Добро и зло гуляют без окраски,
В ночи Архангел я, как прежде бес  порочен,
Царю, как истина и трон мой очень прочен,
Но только утра заиграют краски,
Я также бодр и также правомочен,
Однако стоит появиться мне без маски,
От плевел зёрна быстро отличат,
Влеченье к истине во всех есть от рожденья,
Начнутся на мои дела гоненья
Днём пялю на себя добра наряд
И твёрдого придерживаюсь мненья:
При свете в храм, способней ночью в ад.

Путь в храм известен Еве и Адаму,
Они не ощущали недостатков,
Неведома была им жизни драма,
Не прятались они в саду украдкой.
Свободны были и Адам и Ева,
Измен ещё не знала эта дева,
Не ведал и Адам души смятенья.
Невзгод и горя он ведь не изведал,
Не знал ни поражений, ни победы,
Не посетило их ещё сомненье.
В веках не повторится это счастье,
Которое прошло родоначальство.

Поскольку счастье всё досталось им от Бога,
А я не сразу принял в нём участье,
Последствием явилась однобокость,
Я обстоятельства воспринял, как ненастье.
Откуда радость, если нет сознанья
Гармонии в устройстве мирозданья?

Как часто люд ссылается на древность.
Я, как могу, им отвечаю очень прямо:
Не могут счастья знать ни Евы, ни Адамы,
Хотя бы потому, что неизвестна ревность.
Откуда Еве знать, как был хорош Адам,
А даму знать, что несравненна Ева?
Создатель выбора намеренно не дал,
Иначе Ева бы давно уж надоела.
Да было ли на самом деле счастье,
Которое прошло родоначальство?

Согласен я, был климат там прекрасен,
В любое время года есть погода,
А зверь в лесу был ласков, не опасен,
Пахать не надо, всё даёт природа.
И добродетель в каждом их движенье,
И глупость в голове, коль нет сомненья.
Нет тяжести раздумий, где же ум?
Я убеждён, что ум от жутких дум.
Нехитрая работа рвать плоды,
Сожрать всё Богом данное в натуре.
Не ведая ни горя, ни беды,
Заботиться о собственной лишь шкуре.
Весь день-деньской вдвоём в лугах валяться,
Чего стесняться, раз вокруг одни скоты?
В реке купаться, да по саду шляться
И оградиться от всемирной суеты.
Всё ж в жизни той была частица счастья,
Которую прошло родоначальство.

Их радость как-то стала притупляться,
Не дал Творец нагрузок и забот.
Уже настало время размножаться,
Плодиться им давно настало время,
Адаму бы пора возглавить племя,
А он так счастлив, словно идиот.
Но идиот и будет счастлив вечно,
Да счастья своего не сознаёт.
Их жизнь была отнюдь не быстротечна,
Без старости, вез времени дорога.
Не мог же, в самом деле, бесконечно
Терпеть я этот промысел от Бога.
Обязан был внести я антитезу,
Чтоб счастье было их не на протезах.
Чтоб крепко на ногах стояло счастье,
Должно о нём всё знать родоначальство.

Я свято выполняю договор.
На знамени моём мерцает слово,
Сотри его, но загорится снова,
Сиять оно всем будет до тех пор,
Пока вселенная находится в движенье,
Девиз мой не померкнет на мгновенье,
Ничьей он воле не подвластен,
От Бога я несу свой рок.
Неведомо природе счастье,
Не знает путь к нему пророк.
Борьба лишь двигает прогресс,
Борьбы основа  интерес.

Добро вдохнул в природу Бог, какое мог.
Сатрап я Божий, ставший сатаною,
Стремишься к Богу, да идёшь со мною,
В борьбе единства не отменит даже Бог.
Чтоб мира не нарушить равновесье,
Должны столкнуться наши интересы.

Правитель держится за трон, в том есть резон.
Власть по душе мне, слава тоже кстати,
Ничьих особенно не жажду я объятий,
Но должен я оправдывать свой трон.
По долгу службы, нечего винить,
Обязан был я Еву соблазнить.
Я в змия никогда не превращался,
Не так уж плох, ведь я же антибог,
В обличии своём я пообщался,
Скажу, что дело стоило тревог.

Запрет Создателя, что делать, я нарушил,
Что для меня высокий тот забор?
Всё было просто, я не портил души,
Молва о змии ложна до сих пор
И яблок никогда не приносил,
Любую Еву в этом расспроси.
Всё было просто, значит гениально,
Всевышний Сам облегчил к Еве путь.
Я холод в Рай, там стало всё нормально,
В саду теперь ни сесть, ни отдохнуть.

Адам атлет, он вдаль бежит,
А Ева ночь не спит, дрожит,
Что для неё теперь милей,
Как не тулуп из соболей.

Какой-то скряга фиговы листочки
Им выдал, оторвавши от души,
Пришли и к ним в несчастиях денёчки,
Листочки те и в холод хороши.

Решил помочь я, ночью было дело,
Но для меня пусть день то, или ночь,
Раз порешил, то дело закипело,
Готов я человечеству помочь.

С собою скарб навьючил небогатый:
Бурдюк вина, мешков пять соболей,
Да лук со стрелами, не сразу ж людям атом,
На закусь дичь и хлеба не жалел.

Добрался шустро, петухи не пели,
Смотрю: шалаш для милых уж не рай,
Сидят в углу, совсем окоченели.
Я Еве шубу, Адаму  наливай!

Палю костёр, проделал дырку в чуме,
Тепло, уют и тени по стенам.
Пропела Ева:  это ж прямо чудо!
Пригрелся и задумался Адам.

Вино, конечно, роль свою сыграло,
Теперь уж стало, что и с чем сравнить.
Адаму не хватало идеала,
А Ева баба, что её винить?

Ну что для них и зарево восхода,
Небесна синь, да трели райских птиц?
Казалось им  от Бога непогода,
Передо мной готовы падать ниц.

А мне от них и вовсе ниц не надо,
Я не затрону щекотливых тем,
Моей душе признательность отрада,
Да, Ева ниц, но это ж не гарем.

Всё было так и наша кровь смешалась,
Моя и Евы, просто, без затей.
Легенды рушить уж такая жалость,
Но Ева родила двоих детей:
Был Авель от Адама, простоват,
Зато уж Каин разумом богат.

Всевышний мог мне сразу Еву в жёны,
Итог был тот же, что теперь скрывать?
Ей не пришлось ходить бы обнажённой,
А мне тайком цветы любви срывать.

Да, мне рога положены по чину
И не к лицу другим их надевать.
Адама жаль, доверчивый мужчина,
Но договор, куда ж его девать?

Вот и кружит среди людей тревога
От наших, то есть Боговых затей.
Вот сколько на земле детей от Бога
И сколько там моих теперь детей?

Все наши там, различия все стёрты,
Их по обличью трудно распознать.
Возможно, встретишь вылитого чёрта,
В душе которого есть Божья благодать.

Моя к тому гармония стремится,
Чтоб без разбора наши сыновья
Опёрлись нравами на Божии десницы
И каждый был умён, почти как я.

Какой прибыток мне от благодушья,
Куда мне души мелкие девать?
Кипят в смоле, да стонут от удушья,
А я устал ту рухлядь принимать.

Уж если зло, так пусть без эволюций
И не порхает, как невинные стрижи.
Хотя Ильич на гребнях революций
Выделывал такие виражи!

С Творцом пока коллекцией довольны,
Есть экземпляры превосходны и в цене.
Доволен я, ко мне идут невольно,
Ну а Создатель, полагаю, что вдвойне.

Да где же взять мне эту добровольность,
Чтоб без раздумий в вечность к сатане?
Всё ж не по мне их глупая невольность,
Клянусь ребята, это не по мне.

Я рабства враг, душа моя ликует,
Сомнение увидев на челе.
Сквозь зарево заходов, в тихой мгле,
Оно уверенно крадётся по земле
И до поры в сознании ночует,
С терпением бессильным обручась.
Наступит время и вселенский князь,
Мой дух, в одежды правды облачась,
С мечом в руке над ложью торжествует.
Тираны тонут в собственной крови,
Нет милосердия, к пощаде не зови,
Рабы восстали, страшен лик свободы.
Под знаменем бесчисленная рать
Готова за свободу жизнь отдать,
Мгновенна смерть, а в рабстве годы ждать,
К свободе устремляются народы
И лбами упираются в тупик:
Из рабства в кабалу на долги годы.

Тернист путь к истине, её избранник гений,
По зову поколений в обличии земном
Возникший из крупиц бесчисленных сомнений
Взорвать мираж объятых прежде сном.

Путь гению понятен, смутных пятен
Всё меньше при движении во тьме.
Им движу я, мне путь его приятен,
Познанья дух всегда приятен мне.

Колеблются устои вековые,
Сознанья обнажая миражи
И обновлёнными предстанут лики лжи,
Восстания предвестники живые.
Сомнения стремителен полёт,
Сияет истина, готов к борьбе народ.

В мир званых много, избранных число
Знаменье Бога, иль моё весло
Среди людей на выбор обречённых.
Мы не делили их на жёлтых, белых, чёрных,
Господ и слуг, деление им рабство принесло
От грубых форм до очень утончённых.