Я очутился в роли д`Артаньяна, шумно восторгался Кирюха. Ему ведь тоже здорово везло на красивейших женщин, особенно после того, как он заколол двух кардинальских солдафонов; да, женщины к нему валом валили, и он рылся в них, как свинья в желудях. Что ни говори, а вчера у меня была ангельская ночь! Ох, уж эти девушки! Стоит украситься парой синяков, как они льнут к тебе, словно мухи к меду.
Кирюха заметил, что Подольский хмур и что рассказ не произвел ни малейшего впечатления. На вопрос, что с ним, Подольский ответил, что нездоров.
Кафе пустовало. Быстро отужинав, друзья молча двинулись обратно.
Чего Подольский опасался, то и произошло: они увидели нестройно поющую толпу пьяных парней. Парни шли, обнявшись и перегородив улицу, и горланили блатной романс. Это шествие пагубно повлияло на психику Подольского: он задрожал осиновым листом на ветру не любил, ненавидел эту приблатненную пьянь. Сейчас кто-нибудь из них попросит закурить и драки не миновать. Кирюха же казался спокоен; он только заметил, что мальчики недурно веселятся. Но хуже всего, что и Мишка Шальнов, и Евланов были среди этих парней.
Робя, по-моему, это наши знакомые пе-да-го-ги! насмешливо прохрипел Мишка, и шеренга остановилась.
По лицу Кирюхи пробежала тень беспокойства. Он метнул взгляд на Подольского и быстро проговорил.
Попали мы в переплет Ты не трусь: сшибай вон того, щупленького, и тягу Я за тобой
Подольский смотрел потерянными глазами.
Парни приближались медленно, развязно; их было восьмеро; впереди гориллой шел Мишка. Он молчал, но намеревался сначала произнести назидательную речь. Он был уже совсем близко, шел и пакостно ухмылялся, как вдруг грянулся об асфальт, сраженный мощным ударом Кирюхи. Кирюха бил первым и не раздумывая. Дальнейшее произошло в одну минуту. Подольский, подстрекаемый страхом, будто на крыльях, врезался во вражеский стан, сбил с ног белобрысого скуластого Евланова, который замешкался, доставая нож, и пустился наутек. Но, видя, что его никто не преследует, остановился. Кирюхе не удалось прорваться: окруженный, он раздавал удары направо и налево, но, не продержавшись и минуты в кругу, рухнул, как подкошенный. Подольский заметался, бросился было к нему, потом к телефонной будке. Распахнув дверцу, он увидел там какого-то старика; тот отчаянно замахал руками, и по его жестикуляции, брани и божбе Подольский понял, что в милицию уже сообщено. А когда подгулявшая ватага гурьбой помчалась по тротуару и рассеялась в аллее, он подбежал к Кирюхе. Тот уже стоял на четвереньках, пытаясь подняться.
Оставь сам встану раздраженно сказал он. Этот стервец был с ножом Вот здесь жжет, посмотри
Подольский расстегнул пальто и рубашку: на правом плече кровоточила небольшая рана, рубашка намокала в крови.
Ерунда! сказал он изменившимся голосом. Пальто тебя спасло. Потерпи. Может, скорую помощь вызвать?..
Старик из телефонной будки торопился к ним.
Кто тебя так? спросил Подольский.
Какая же сволочь из него вырастет, если он уже сейчас с ножом ходит.
Про кого ты?
Словно по мановению волшебной палочки, на пустынной улице собирался народ.
Студенческие проводы
На третьем курсе закончилась летняя сессия. Все разъехались кто в стройотряд, кто на каникулы домой; общежитие пустело. Наконец и Викентьев купил билет и утром должен был выехать в Кесну; и родители, и друзья, с которыми так хотелось встретиться, ждали его еще неделю назад, а он до сих пор торчал в Логатове. И не без причины: ему хотелось перед отъездом повидаться с Еленой, но он не осмеливался ей позвонить. Наконец, когда билет был уже куплен, отступать было некуда; и он решился.
Вечерело. Дрожащей рукой он набрал номер телефона. Откашлялся и с напускной деловитостью осведомился:
Алло! Лена дома?
Трубку, не поинтересовавшись, кто спрашивает, положили на стол, и хрипловатый насмешливый голос сказал: «Ленка, тебя». Викентьев догадался, что к телефону подходил Володя, ее брат. «Иду-у!» донеслось откуда-то должно быть, из кухни: знакомые победоносные интонации.
Да, я слушаю.
Леночка, это я
Ну!..
Дело вот в чем. Сегодня ночью уезжает Федосов ты ведь его помнишь: живет в одной комнате со мной Так вот: он хотел бы тебя повидать напоследок; да и я
Вечерело. Дрожащей рукой он набрал номер телефона. Откашлялся и с напускной деловитостью осведомился:
Алло! Лена дома?
Трубку, не поинтересовавшись, кто спрашивает, положили на стол, и хрипловатый насмешливый голос сказал: «Ленка, тебя». Викентьев догадался, что к телефону подходил Володя, ее брат. «Иду-у!» донеслось откуда-то должно быть, из кухни: знакомые победоносные интонации.
Да, я слушаю.
Леночка, это я
Ну!..
Дело вот в чем. Сегодня ночью уезжает Федосов ты ведь его помнишь: живет в одной комнате со мной Так вот: он хотел бы тебя повидать напоследок; да и я
Постой: Федосов это тот самый, белобрысый?..
Да, да, тот самый. Будь добра, приезжай.
Хорошо. Когда?
К девяти часам. Ну, до свиданья, сказал Викентьев и не удержался, чтобы не съюродствовать: Припадаю к твоим стопам
Хорошо, повторила Елена и положила трубку.
Когда он вернулся в комнату, Федосов укладывал портфель: как у всякого студента, пожитков у него было немного.
Ну что, она согласилась? спросил он с наигранным равнодушием, заталкивая в портфель электробритву.
Да, ответил Викентьев. И подозрительно быстро.
Я не сомневался. Федосов самодовольно улыбнулся заячьими губами. Сказывается сила моего обаяния.
Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, предостерег Викентьев. И потом: если бы все девушки были от тебя без ума, зачем бы тебе ехать через всю страну в Молдавию, в какой-то винодельческий совхоз, к одной-разъединственной зазнобе?
У всякого действия свой резон. Я еду к родственникам, и зазноба тут не причем.
Прошел час. Из окна было видно, как во дворе мальчишки гоняют в футбол и четверо мужиков, рассевшись на зеленых скамейках, забивают козла в домино. Вот на балкон вышла женщина в переднике и стала развешивать белье. В дальнем углу кормились голуби, взлетая, когда к ним припрыгивал мяч или из открытого окна домовой кухни чья-то щедрая рука подбрасывала им хлебных крошек. Закатное солнце освещало двор, медно-красным пламенем вспыхивая в оконных стеклах. Вот въехало такси и из него, пятясь, вылез туз (иначе не назовешь) из тех, кто к пятидесяти годам еще полон здоровья, ведя размеренный образ жизни. Таксист развернул машину и, включив зеленую лампочку, выехал на магистраль. Та же женщина, но уже без передника, снова вышла на балкон и прокричала: «Гриша, иди ужинать: второй раз собирать не буду» Гриша, вратарь, услышал призыв и. посоветовавшись с остальными игроками, пошел ужинать. Игра прекратилась.
Викентьев лег на кровать и вспомнил (откуда-то всплыло) ту неожиданную встречу. Она произошла в мае. Тогда он сильно скучал. Приближалась сессия. Он корпел над учебниками, дописывал курсовую работу, вставал рано и ложился поздно. Его мысли вращались вокруг прочитанного, и он радовался, когда осиливал все, что запланировал на день. Но иногда он срывался, и тогда казалось, что все, что он делает, никак не соотносится ни с его судьбой, ни вообще с жизнью, которая вот она! наполнена городским шумом, напоена запахом цветущей акации, овеяна буйным весенним ветром. Ему становилось душно в городе, книги валились из рук, и весна манила в поля. Он обувал кеды и шел за город. Минуя висячий мост через грязно-зеленую Логатовку, входил в загородный парк и брел по заглохшей тропинке к разбитой скамье. Обычно в такие минуты он избегал людей, потому что не отличался благодушием. Но с этой девушкой, которая показалась в конце пустынной аллеи, решил заговорить: он подумал, что его жизнь оттого и безвкусна, что он не завязывает новых знакомств. «Попытка не пытка», сказал он себе и, когда девушка поравнялась с ним, не нашел ничего лучшего, как спросить:
Вы не скажете, который час?
И тут он узнал ее, и она его тоже.
Они разговорились, вспомнили, при каких обстоятельствах расстались два года назад, посмеялись. Познакомились они на вечеринке у Максимова по случаю Нового года. «Моя сестра Ленка, а это мой кореш с филологического Олег Викентьев», небрежно представил их друг другу Володя Никифоров, в то время учившийся на первом курсе физмата. Танцевали. Потом Елена попросила Викентьева проводить ее. Викентьев согласился, но неохотно: кис, хандрил, легко раздражался. Они молча прошли метров двести, и тут он остановился и сказал: «Дальше я не пойду: у меня от вас аллергия как от мандаринов». «А если со мной что случится?» надменно спросила Елена. «Ничего с вами не случится: вы любого хулигана взнуздаете, как ручного пони», съязвил Викентьев. Вот именно после этих слов он и получил звонкую оплеуху.