Чего замолчали.
Всеволод Иванович, правда, едете в ФРГ? решилась спросить молодая станочница. Сева кивнул. Зачем, если не секрет?
Обменяться опытом. Посмотрю, как проклятые капиталисты загнивают, попытался отделаться шуткой Сева. Расскажу о нашем житье бытье, может, кого-то сагитирую в нашу веру.
К разговору подключились пожилые станочники.
Самого бы не сагитировали, серьезно заметил степенный дядя Гриша.
Там умеют! Виски, женщины, стриптиз, насмешливо поддержал ветерана кто-то из молодых.
Не насовсем еду. Посмотрю, что за человек, желающий назваться мои отцом. Увижу и вернусь. Отец у меня русский. Попал в плен, потом концлагерь. Встретил там немку и влюбился. Про маму ему сообщили, что погибла в оккупацию, вот и остался в Германии. Побоялся, что отправят в Сибирь, не станут разбираться, как оказался в окружении, а потом в концлагере.
Сева повторил где-то прочитанную историю. Не хотел, чтобы на заводе знали правду. Друзья промолчат, а Надя, если проболтается, ей не обязательно поверят.
В заводское КБ, бывшей жене Севы, с опозданием цеховые новости принесла подружка. Усевшись на высокий табурет, рядом с кульманом Ларисы, делилась новостью:
Получил разрешение поехать, сечешь? Зачем едет, догадываешься?
Мы не общаемся, откуда мне знать? пожала плечами Лариса.
Убить объявившегося папашу! радостно, словно отгадала все цифры спортлото, выпалила подружка.
Лариса сделала вид, её это мало волнует. Краем уха уже слышала, что Сева, оказалось, родился от немца, изнасиловавшего мать в оккупацию. Подробностей и принятого решения бывшим мужем, не знала.
Подружка вскоре ушла, а Ларисе больше не работалось. Рисовала чертиков, вспоминала жизнь с мужем, предупреждения матери, отговаривавшей выходить за Севу.
Не пара тебе. Работяга К тому же детдомовский. Все они, знаешь, какие! Наставляла до свадьбы мать.
Сдать за два курса и бросить институт Профессия не нравится, возмущалась Лариса. Я, думаешь, в восторге от своей? В нашем городе нет другого института. Решение Севы оставить институт и готовиться к поступлению на заочное отделение университета, последняя капля, ускорившая их разрыв.
Сева с детства увлекался поисками кладов, раскопками, читал книги по истории, мечтал, когда вырастет, стать археологом. Но всех детдомовцев после восьмого класса отправляли в заводское техническое училище, откуда одна дорога на завод. Добрые наставники старались привить Севе любовь к заводу, к профессии, но не преуспели. Окончил вечернюю школу, по настоянию Ларисы, поступил в вечерний индустриальный институт при заводе, продолжая мечтать об археологии.
С трудом, помощью Ларисы, окончив второй курс, Сева окончательно убедился, будущая профессия технолога по обработке металла не для него. За годы работы освоил все металлообрабатывающие процессы на заводе, хорошо узнал будущую профессию, но полюбить, посвятить жизнь, не мог.
Часто приходилось подменить заболевшего станочника, мог встать за токарный или фрезеровочный, сверлильный или шлифовальный станок. Первым в цехе освоил работу на новом токарном станке с программным управлением. Детали, изготовленные Севой, не уступали работам старых опытных станочников. Он выполнял самую ответственную работу. Получил звание ударника коммунистического труда. Все в жизни складывалось удачно, а радости и удовлетворения, не испытывал. Часто приходила мысль, операциям на станке, можно научить и обезьяну.
Поступлю в университет, на заочное отделение.
Тоже мне будущий историк! насмехалась Лариса. Свою биографию не знаешь, а туда же история влечет Не сможешь учиться заочно.
Считаешь, мой удел вечно гнуться у станка? Не люблю технику.
Инженером не будешь гнуться. Жена не могла понять, как можно, закончив самые трудные первые два курса, оставить институт и мечтать о другом. В университет не верила, профессию историка не принимала всерьез. Знакомые историки работали преподавателями в школе. Шел третий год их совместной жизни, и все явственнее проявлялось: слишком разные они люди.
Детдомовец остаётся детдомовцем, склонялась она к мысли, задумываясь о будущем. Постоянные поиски справедливости, от которых одни неприятности, стремление все раздать, со всеми поделиться, всех пожалеть. Характер не исправишь. Предложили должность мастера, предпочел остаться бригадиром, работать на станке.
Надоело быть женой работяги, постоянно встречаться с его детдомовскими друзьями. Неожиданно перед Ларисой блеснул лучик надежды изменить жизнь. В командировку, на завод, приехал молодой инженер из столичного НИИ. Вся молодежь женского пола от него была без ума, а он начал ухаживать за ней. Поверила обещанию увезти в Москву, а москвич уехал, и о ней не вспомнил. С Севой полный разрыв. Переживая свои неудачи, она не делала попыток помириться.
Лариса поднялась, посмотрела на коллег, продолжавших колдовать над кульманами.
Я в инструментальный, если кто спросит. Предупредила и направилась в цех. Поднялась на стеклянную галерею административных служб, остановилась перед дверью с табличкой «Партбюро цеха», постучала, и, не услышав ответа, вошла.
Можно, Михаил Кузьмич? обратилась к пожилому мужчине за столом. Он поднял голову от бумаг.
Что-нибудь срочное? Зашиваюсь с отчетами.
Правда, что Васильеву подписали рекомендацию для поездки в ФРГ?
Почему бы нет? удивился парторг и снова углубился в бумаги.
Хочу предупредить, Васильев собирается убить своего родственничка. Международный скандал случится. Когда ему в голову что-то втемяшилось, ничто не остановит. Отомстить решил. Нельзя его пускать.
Секретарь цехового партбюро осуждающе посмотрел на Ларису, встал из-за стола, показывая, что не намерен тратить время на глупый разговор.
Всё у вас, Лариса Николаевна? 3аймитесь своими делами. Запретителей достаточно без нас.
Проводы Севы
Проводы Севы получились шумными. В небольшую комнату набилось десятка два заводских и детдомовских друзей. Женщины помогли накрыть стол домашними салатами и солениями, не только традиционной тушеной картошкой с мясом. Кроме «Столичной» и «Московской», для женщин мужчины выставили белое и красное болгарское вино в длинных бутылках. Галя напекла домашних пирожков, бригада из цеха сбросилась на большой торт.
Тосты в этой комнате обычно произносились за детский дом и воспитателей, за неизвестных родителей. Сегодня прибавились за успешную поездку и благоразумие Севы.
Он, уже навеселе, с рюмкой в руках, рвался произнести тост.
Спасибо, ребята! Не отвернулись, пришли. Ближе вас у меня никого.
Родителей не выбирают! Галя поправила на нем галстук.
Не было отца, и век не знал бы, заметил парень из бригады, тоже детдомовец. Все мы Я, Василий, Галина, Юрка дети войны, от кого родились, знаем?
Вы не похожи на немцев, не сдавался Сева.
Ты похож? Оставим тему и выпьем лучше, предложил Володя. 3а наших воспитателей и учителей!
За любимых и нелюбимых, за всех! поддержала Галя. За Стародубский детский дом!
Обсуждение предстоящей поездки Севы продолжилось. Кто-то из детдомовских предложил
Плюнь и не «езди» никуда!
Возможно, и не решился бы. Кругломордные очкарики из КГБ своими наставлениями достали. Раз так усиленно отговариваете, пугаете, решил, обязательно поеду.
Послушайте, что пишет господин Клуге, стараясь всех перекричать, предложил Юрий, развернув письмо. «Я обязан Лизетт жизнью, она вернула меня с того света. Знай раньше, что у меня растет сын»
Фашист так не напишет, заметила Надя.
Сева предупредил, что на проводы соберутся друзья детдомовцы, парни из бригады, все взрослые и ей будет неинтересно. Надежда, однако, пришла. Отношения с ней с самого начала тяготили Севу. Разница в возрасте, в интересах непреодолимый барьер. Подобное испытал с Ларисой. Прекрасно знал, Надя никогда не остается одна, всегда вокруг ребята. Постоянно кто-то провожал, с кем-то ходила на танцы, позже чистосердечно все рассказывала. «Всё ли»? сомневался он. Посещала мысль, он больше привлекает её как бригадир, дружба помогает скрывать опоздания и прогулы, получать выгодные наряды.
Много ты видела фашистов? поддел Юрий.
Кто знает, может и не отец, а провокация, предположил другой парень из бригады.
Сегодняшнему поколению не понятны, смешны подобные предположения, но всё это было! В 70-ые годы людей воспитывали: страна в кольце врагов, из-за границы жди одних провокаций.
Костя в окружении женщин, запел под гитару любимую детдомовскую песню и её подхватили. В песне рассказывалось, как пацаны росли, влюблялись и ссорились, клялись никогда не забывать родной дом. Песня знакома большинству, и её подхватили все присутствующие.