Купаться.
Хорошо. Поплаваем и кушать. А завтра, приедут девочки, тебе будет веселей.
Он бережно держал ее в руках, сбегая по многоступенчатой лестнице. Горячее сопение в шею щекотало, но веселья в его душе не было. В другой день он придумал бы тысячу прозвищ этому дыханию, но не сегодня. Сейчас он думал лишь об одном что ее напугало? Что она увидела в его картине? А может и не в картине дело? Возможно, она унаследовала дар Ольги или Ев. Видит будущее, и оно ее пугает. Надо просмотреть еще раз то, что осталось от его работы. Там может быть разгадка. Посмотреть! Только ее глазами. Ев! Как же они не вспомнили? За неудержимым, непонятным, долгим плачем дочурки, все вылетело из головы.
****
Жан, той же ночью, лежал, прокручивая прожитый год. Виен, скрутившись калачиком и овладев его рукой, беспокойно спала, выкашливая табак и бурча про себя недовольство. Проанализировав очередной фрагмент, опять отвлекся на жену. Она снова закашлялась, отвернулась к окну и тяжело дышала, но зато отпустила его. Поднялся, посильней открыл окно и задержал взгляд на ее уставшем лице такой он ее никогда не видел. Даже в болезни она следила за собой, а тут волосы не чесаны, косметика размазалась, тушь потекла. Усмехнулся, представив ее самооценку поутру, и прилег назад:
«Что же тебя так взвинтило? Утром же будешь убивать себя за содеянное. Будешь, я знаю. Только что тебя толкнуло на такой поступок?» он еще раз глянул в ее сторону, заложил руки за голову и уставился в потолок: «Появилась шкатулка. Да, нет! Зачем все спихивать на каменные штуковины? Хотя. Как там мать говорила есть проблема, принеси в дом камень, приголубь, подружись, отдай ему проблему и выпусти камушек на волю. Он унесет ее, придаст земле. Да, именно так она говорила. У нас же что, получается: попадают в дом каменные изваяния, за ними возникает проблема. Является или вскрывается завуалированный волдырь? Надо над этим серьезно поразмыслить! И все-таки ларец. Виен его в руках подержала минут десять. Надо это осмыслить, ой как надо. Придешь в себя сразу к морю! приподнялся, взбил подушку. Я отброшу все дела. Ничего, пусть мальчишки поработают, побегают по филиалам. Им это даже полезно. Девчонки тоже развеются, а за внучками мы присмотрим. Я буду больше времени уделять тебе и наконец, займусь семейными архивами. Перерою все, в двух домах. Не может быть, чтобы ничего не было об этих вещицах! Ольга не думала даже отдавать власть в другие руки, это ясно, как дважды два. Так, навеяло спонтанно. Хотела проверить, насколько нас хватит. А нас, мама, хватило надолго! И еще столько же продержимся. он проговаривал это, покручивая родовой перстень, из неизвестного камня хамелеона, умеющего меня цвет, который в последние годы был «молчалив». Сам не заметил, переключился на односторонний разговор с матерью. Нет, мы выстоим! Научимся жить без твоей опеки, без твоего руководства. Не хочешь общаться не надо. Я тоже не хочу! После всего, что ты сделала, после всех этих лет молчания, после того, как ты бросила нас в порыве собственных амбиций. Бесполезная безделица! глянул он на кольцо: Сниму тебя сразу, как приедем в имение! пообещал, в сердцах убрал руку за спину: И хорошо, что не звонит! Я по-прежнему завожусь, лишь только думая о ней. Это же надо такое вытворить?! Внука она спасала. Так и хочется ей все высказать. Ух! Вот и рассвет. Виен пробурчала в ответ на его мысли, перевернулась на другой бок и забрала все простыни. Хорошо, что тебе не плохо! сказал он, расправляя постель, почувствовав, что, наконец, и к нему подступает дремота. Но утро жди тяжелым. прикрыв глаза, полежал немного, бездумно. И убедившись, что не уснет, пошел на кухню, варить кофе.
Тяжесть в голове, отвратительное послевкусие и дыхание, напоминающее уснувший вулкан Виен резко открыла глаза:
Похоже я дома! Как? Ничего не помню! она уставилась в потолок. Машина! Если я в постели, значит с ней все в порядке. Нифига не помню! Хотя, вру сама себе. Коктейли помню. Сколько их было? Кажется, пять. Нет! Пять первых мне понравились, они были слабенькие, а потом. Дальше мы болтали с барменом, опять пила, сигареты. Уууу! Зачем я их купила? Кстати, а где они? не пошевелив даже головой, чтобы проверить, переключилась: Шестым был «Голубая Фея». Что-то было еще. Бармен предложил. я вышла на улицу Провал. Ничего не помню! Как же болит голова! она провела рукой по подушке мужа. Ночевал здесь. Значит, виделись. И где это он в такую рань? Фу. аромат кофе долетел до спальни и его запах всколыхнул в ней алкоголь, началась жажда. Как не хотелось вставать, но пришлось. Не звать же его! ответила сама себе, приподняла голову и увидела два бокала и бутылку вина, принесенную Жаном накануне вечером, но так и не тронута. Показалось, что это то, что ей надо. Держась за виски, поднялась. Терпимо мутило, слегка качало: Сделаю пару глотков, говорят, помогает. вытащила пробку и сделала всего два глотка, стало действительно легче. Наполнила бокал и увидела себя в зеркале зрелище было ужасающее! Похоже, до ванной я не дошла. вернулась в кровать, оставила бокал на тумбочке и легла. Начало знобить. Подтянула махровую простынь, укрылась, оставив часть лица. В окно врывалась свежесть, задышала спокойней. Где-то в глубине, далеко, далеко, просыпалась совесть. Аромат кофе приближался, ей от этого становилось тяжелей. Так захотелось родного тепла, объятий и успокаивающего голоса мужа. А в голове, каждый его шаг, озвучивался собственными приказами: «Встать и умыться! Встать и умыться!» но продолжала лежать.
Вот! поставил он дымящуюся чашку и нарезанный полукольцами лимон. Это намного лучше.
Интересно чем? вырвался наружу умирающий бунтарь ее эгоизма или спесивости. И она взбеленилась: Почему все и всегда решают, что мне лучше?! Все, кому не лень? то ли гнев, то ли запах кофе, но у Виен начался противоположный ожиданию Жана, эффект. Перекатившись через кровать, она вылетела в ванную, забралась под ледяной душ и трезвела. Услышала, как хлопнула входная дверь: Ну и иди! Ты всегда уходишь от меня. Ты всегда отстраняешься от проблем. Иди! кричала она громко. Я и есть твоя самая большая проблема! Довела воду до терпимого кипятка, выждала, сколько могла, психуя, и ругаясь. Слез не было, как и обиды, сколько ее не искала.
Спальня была приведена в порядок кровать заправлена, посуда вынесена, ее вещи убраны.
Хозяин! хмыкнула Виен и перебралась в гостиную. Есть не хотелось, алкоголь гулял по разгоряченным венам. Сев на мягкий диван, погрузилась в экран. Через пару минут улеглась и не заметила, как уснула.
Жан не стал теребить Михаила, хоть и знал его всю свою жизнь, но разговоров, любых, хотелось избежать. Отправился в магазин, неспешно ходил между рядами, давая Виен прийти в себя. Еще из лифта услышал телевизор, он невероятно громко работал. Поставил пакеты на кухне и только после этого зашел в комнату. Виен спала, держа палец на кнопке звука. Полупустая бутылка у изголовья, из упавшего стакана разлилось вино.
Понятно, догонялась! Я, конечно же, во всем виноват. Ну, ну! Давай, издевайся над собой. Проходили, знаем, как вы это можете делать! накрыл ее пледом и пошел на кухню. Дэн! Привет! Ну как вы там?
Нормально. Агния к вечеру успокоилась, но мы так и не поняли, что это было.
Я звоню сказать, что задержимся.
Как хотите. голос сына был безразличен и даже следующий вопрос прозвучал без всякого интереса: Надеюсь, вы без проблем?
Да какие у нас проблемы? Мы уже дети взрослые.
Дэн засмеялся, поняв, что Виен все еще вредничает:
Тогда гуляйте! Виен привет.
Передам. Целуй девочек! отключился и повторил: Передам, как начнет соображать! взялся за пакеты, поднес к холодильнику, но вспомнил: Эд! проведя такой же короткий разговор, заглянул в комнату и вернулся в кухню. Его вдруг одолело желание приготовить обед, и он окунулся в этот процесс, не забывая заглядывать к ней.
Виен проснулась, когда начало темнеть, посидела, приходя в себя, прокручивая и разбирая события со вчерашнего вечера. Жан уже работал с документами, услышав ее, вышел из кабинета:
Виен! Я приготовил твою любимую солянку, еще горячая. Давай обедать!
Не хочу! ее блуждающий взгляд проскальзывал мимо, даже не цепляя его. Обойдя мужа, направилась прямо в гардеробную, ударилась плечом, выругалась. Вываливая вещи прямо на пол, нашла невзрачные джинсы, скорее всего, кого-то из дочерей. Оделась и так же прошлепала к выходу. Открывая ящик за ящиком, что-то искала.
Помочь? следу за ней как тень, спросил Жан.
Да! Где деньги? Жан достал из кармана какую-то мелочь:
Вот собственно все, что есть. Ты же прекрасно знаешь, у нас все на карточках. Ты значительно потратила наличные, на подарки.
Написать отчет? Дай лучше карточку. она протянула руку, которая тряслась, как лист на ветру. «Алкогольный синдром», заметил про себя Жан.
Возьми! Виен всунула пластик в задний карман и опять перевернула все:
Где ключи?
Ключи? Какие? спокойно спросил Жан, прекрасно поняв, о чем идет речь.
От моей машины! его тон упал на курок ее нервов. Практически крикнув вопрос, она уставилась на него замутненными глазами, еле сдерживаясь, чтобы не взвыть.
Виен! Машины нет! все тем же монотонным голосом продолжал муж.
Не поняла?! хотела выпрямиться, но ее шатнуло в сторону, и она уперлась рукой в стену. И где она?
В ремонте! его ответ заставил Виен присесть прямо на тумбочку:
Что с ней?
Ты вчера, немного покаталась.
Да? она задумалась, прикрыв глаза, но тут же «жажда загула» взяла верх. А твои?
Михаил уехал по делам. Будет в городе завтра к вечеру.
Врешь! Жалко. Тебе жалко железяки?! Хорошо, я возьму такси. Так даже проще. взяла телефон, не попадая в нужные кнопки, психовала. Какой номер? Или набери, лучше сам!
Я не знаю номера.