Вёльва затянула песню, погрузив пленницу в транс и совсем ослабив ее сопротивление. Вскоре, глядя пустыми, невидящими глазами, Ладислава стала кружиться вокруг себя и петь то самое заветное заклинание, которое отворяет окно между мирами:
Марена мудрая, дороги ведающая, в пояс тебе поклонюся
Не-е-ет! Не выдавай тайну! Не простят нас боги и родичи! Не отворяй двери злым чарам! Всеведа рвалась к дочери, пытаясь помешать ей, но, получив мощную оплеуху, упала как подкошенная.
Ладислава будто сквозь густой туман услышала мать и последним усилием воли, все так же кружась волчком, вдруг бросилась прямо в открытые настежь ворота охваченного огнем дома старейшины. От неожиданности расступившиеся было на время ворожбы викинги не смогли ее остановить, и Ладислава заскочила в дом. Тот будто ждал свою жертву: крыша рухнула, погребая под собой несчастную девушку.
Хульда взвыла от злости, ведь тайна почти была у нее в руках! Фурией налетев на Всеведу, старуха затормошила почти уже потерявшую сознание волхову:
Говори, говори сейчас же заклинание!
Нет, не узнать тебе никогда тайны прохода через кромку между Явью и Навью, со слабой улыбкой сказала Всеведа, я одна знаю теперь это заклинание, но ухожу в иной мир. Судьбу не обмануть. Я заранее выпила настойку болиголова, так решили боги.
Хульда с ужасом увидела, что волхова уже теряет сознание, руки ее похолодели, тело забилось в судорогах, сердце сильно-сильно застучало и вдруг остановилось. Эта строптивая словенская ведьма умерла на ее руках, так и не выдав тайну Биврёста.
Старая Хульда не знала, что пара ярко-зеленых глаз с ненавистью волчонка внимательно наблюдала за происходившим. Маленькая девочка, спрятавшись за спины горожан, навсегда запомнила события этого дня и поклялась отомстить убийцам матери и бабки. Выжившая в этом ужасе внучка Всеведы, Светояра, осталась единственной хранительницей великой тайны Окна между мирами.
«Царица ночи» цветет!
Пока Лера ехала с Васильевского острова домой за фотоаппаратом, над городом пролился как всегда неожиданный, но такой привычный питерский дождик, даже гроза небол ьшая порезвилась пару раз ударила молния и гром погрохотал, нехотя, как бы разгуливаясь. Этого хватило, чтобы Лера, забывшая впопыхах зонтик на работе, промокла до нитки. С зонтами у нее были всегда сложные отношения, она их нещадно ломала, теряла и забывала.
Шлепая по лужам, растекшимся по асфальту большими кляксами, она то и дело отряхивалась, как мокрый пес; тонкая рубашка облепила тело, отчего было неприятно и холодно. Влетев домой, она буквально сорвала с себя промокшую одежду. Вроде и быстро все делала: переодевалась, высушивала под феном волосы, собирала все необходимое для съемки, постоянно натыкаясь на путавшуюся под ногами Муську, а стрелки на часах уже остановились на цифре девять. Опять опаздывает!
С Петроградки, куда она добралась довольно быстро, Лера уже почти бежала в Ботанический Сад на Аптекарском острове. Первый летний дождик омыл город, прибил пыль. Как всегда после дождя было свежо, воздух насытился чистотой. Попадавшиеся девушке витрины отражали бегущую Леру, она невольно залюбовалась собой: стройная и грациозная, любо-дорого посмотреть. Белые ночи набирали обороты: в 10 часов вечера было светло как днем.
Девушка опаздывала на встречу со Свирским капитально, он уже пару раз звонил, выражая умеренное недовольство. Лера чувствовала, что обычно спокойный Свирский был в бешенстве, но сдерживал эмоции, боясь ненароком обидеть ее. Настроение у девушки было необычное. С одной стороны, она с удовольствием вдыхала озон, наполнивший атмосферу после небольшой грозы, чувствовала подъем сил, бодрость в теле, и хотелось свернуть горы. С другой стороны, в душу закралась непонятная тревога, хотя видимых причин для нее совсем не было. Лере было очень удивительно это ощущение, только она знала себя: интуицию не обмануть что-то должно случиться!
Подойдя ко входу в ботанический сад со стороны реки Карповки, Лера увидела немаленькую, змеившуюся вдоль ограды очередь из желающих посмотреть на «обычное» питерское чудо ночное цветение тропического селеницереуса крупноцветкового, или, как ласково называют его сами горожане, «Царицы ночи». Еще одно имя растения «Лунный», так как в ботаническом названии присутствует латинское слово «Селена» это имя богини Луны в греческой мифологии. Цветение кактуса, распускающего свои цветки только одну ночь в году, стало таким же неофициальным символом Петербурга, как развод мостов или фестиваль корюшки.
Девушка довольно хмыкнула, посмотрев на очередь. У них с Серегой Свирским особое положение: Димыч всеми правдами и неправдами выбил у руководства Ботанического Сада официальное разрешение провести эксклюзивную съемку прямо в оранжерее, так что они явились сюда как аккредитованные журналисты, которым необходимо осветить необычное событие из жизни города. Проталкиваясь между недовольными людьми, Лера искала глазами своего коллегу. Сережа подпирал стену, скрестив руки на груди. Весь его вид свидетельствовал, что недовольство достигло критической точки.
Слушай, Лера, нас всю ночь ждать не будут! Я договорился еще полчаса назад, что толпу разгонят на пять минут, чтобы дать поснимать нам кактус, а тебя нет и нет! и тут Сережа, не смотря на строгий тон и грозный текст, растерянно улыбнулся, глядя на уверенную и красивую Валерию. Девушка ему очень нравилась, но зная, что ее сердце занято, он старался общаться с ней как друг, втайне надеясь, что все может быть
Лера чмокнула Серегу в пшеничную трехдневную щетину, которую тот носил, видимо, надеясь прибавить себе брутальности: она же играла с ним злую шутку делала его похожим на симпатичного голубоглазого ежа. Щеки Сергея залил румянец от смущения и удовольствия, он опустил глаза, спрятав улыбку.
«Ну прям красна девица», ехидно подумала Лера. Сережа Свирский был невысоким и худощавым, ростом с Леру, но таким милым, что его все время хотелось погладить по голове. Все без исключения женщины смотрели на него с материнской заботой, а взрослые дамы еще и пытались подкормить. Он пришел в редакцию журнала «Непознанное» почти одновременно с Лерой, так же как и она, только годом ранее, закончив журфак Санкт-Петербургского университета. Начинающий журналист, он уже проявил себя во многих публикациях как мастер слова, обладающий к тому же хваткой настоящего репортера. Особенно завораживал Сергея загадочный горный Алтай, но написать целый цикл материалов по данной теме пока не получалось: так как главный редактор деньги на командировки выделял неохотно, уговорить его раскошелиться было сложно. Впрочем, Сергей не терял надежды, мечтая о том, как он попутешествует по Алтайскому краю и привезет целых ворох «взрывных» материалов. Однако характер Сергей имел замкнутый, и слава его скорее пугала, чем привлекала он не мог без стеснения слушать похвалы в свой адрес.
Извини, Серега, объектив искала для широкоугольной съемки, слукавила девушка.
Могла и у меня поинтересоваться, я захватил. Ладно, бежим, нас ждут. Еле уговорил еще чуть-чуть подождать!
История Ботанического сада начинается с Указа Петра I об учреждении Аптекарского сада на Вороньем острове в Санкт-Петербурге, впоследствии также получившем название Аптекарского. Здесь выращивали лекарственные растения, в том числе «тунгусский чаек» как средство от простуды. Из-за скудости средств разгуляться не удавалось, число выращиваемых растений было невелико. Лишь после августейшего внимания, получив название Императорского Ботанического сада и существенную денежную помощь, сад стал разрастаться, приобретать целые коллекции редких растений из разных стран, зарабатывая постепенно статус парка-дендрария и любовь горожан. Сегодня этот уникальнейший уголок природы содержит в своей коллекции более 80 тысяч экспонатов, и это после того, как во время войны пострадала вся обширная коллекция, от бомбежек и холода погибли практически все оранжерейные посадки, из всех тропических любимцев сотрудникам сада удалось спасти только 250 растений, собрав их в одну маленькую оранжерею.
Молодые люди вошли на территорию сада и по аллее Небезразличных Петербуржцев (да-да, не удивляйтесь, есть такое название!), обсаженной кустами сирени, пошли к заветной оранжерее, где среди кактусов, агав и опунций затерялся селеницереус грандифлора. На весь парк благоухала душистым ароматом сортовая сирень; в легких сумерках июньского питерского вечера таинственной громадой высилась Большая Пальмовая оранжерея с величественными великанами тропического леса, ее стеклянный купол высотой более 23 метров был самым высоким в мире на момент постройки в 1899 году; заманивала подсветкой шатровая Викторная оранжерея, построенная специально для гигантской кувшинки Виктории амазонской, чьи круглые листья плавающие блюдца диаметром около двух метров спокойно выдерживают вес ребенка а, бывает, и легонького взрослого.