Обратно Прохора я вез сам. Не знаю, почему Стася, за глаза называла его увальнем, да и в глаза иной раз, тоже. Подобного за моим приятелем никак не водилось, да, несмелый, скорее, осторожный с рождения, довольно замкнутый, не всегда быстро принимающий решения, но остроумный, приятный человек, с которым приятно общаться человеку, продравшимся через его преграду изначального недоверия к чужакам. Своим он отдавал себя охотно.
Может, Стася так и не смогла войти в его круг? Нет, вряд ли, даже мне они казались симпатичной, самодостаточной парой. Куда третьему уж точно лучше не лезть, даже с самыми благими намерениями. Разве что, в экстренных случаях, вот таких, как подобный.
Полдороги Прохор молчал, затем вдруг выпалил:
Бред какой-то видел. Не поверишь. Три дня без толку смотрел на лист бумаги, а сегодня будто прорвало. Сон видел, не пойми что, а не сон. Будто иду по скверу у метро, где, собственно и потерял память, и вдруг меня останавливает некто, какая-то тень, просит подойти. Так убедительно просит, что я я подхожу, он сглотнул ком, подступивший к горлу, подхожу, значит, и как проваливаюсь в нее.
В тень? уточнил я, сворачивая на Чистопольскую. Через два светофора, будет их дом: заурядная десятиэтажка, среди квартала себе подобных.
Именно. А после черт, будто, напился. Свет со всех сторон, потом какие-то помещения, не пойми что. Скругленные окна, странная обстановка, мобили под потолком разные, мебели нет, вместо нее приборы в стенах, что ли. Как будто я на звездолет попал, такое ощущение.
Сердце екнуло. Я сбросил скорость, оглянулся. Прохор смотрел на приближающийся светофор.
Нет, правда, продолжил он. Помню еще, как меня несло мимо всего этого в дверь, а она возьми и распахнись во все стороны, как как объектив старой фотокамеры. Помнишь, у тебя такой был, «Зенит», кажется. Пленочный еще.
Он болтал, а я все замедлял и замедлял скорость. Пока не остановился в нескольких метрах от перекрестка. Включил габариты.
Слушай, наконец, произнес, едва подбирая слова. Ты об этом никому не говори.
Да упаси боже. Бред ведь. Чего только спецы по мозгам у простого человека не увидят.
Даже жене.
Да Стася первой меня на смех подымет. Опять увальнем называть станет. Зачем мне это?
Я кивнул, он прав.
И больше ни ногой к гипнологу. Если что вспомнишь, лучше мне скажи.
Прохор улыбнулся.
Ты-то меня выслушаешь, не посмеешься. Я тебе доверяю. Вот только Стася. Она заплатила за десять сеансов, а мы и половины
Не ходи! рявкнул я. Прохор смотрел на меня с удивлением. Я серьезно. Побереги мозги лучше. Сам видишь, какая дрянь лезет. он кивнул, соглашаясь. Вот именно. Говори жене. Что пошел, а сам да хоть ко мне приходи. Посидим пообщаемся, пива попьем.
Добро, снова улыбнувшись, ответил Прохор. Ты давно меня пивом от жены не сманивал.
Решил возобновить традицию, я снова завел машину, влился в поток и развернувшись после светофора, подвез к дому. Договорились?
Он подтвердил, помахал рукой на прощание. Я развернул машину и поехал к себе домой. По дороге позвонили с работы, напомнили о командировке, о важности целой кучи неначатых дел. Словом, загрузили и меня и мой мобильный, чтоб владелец не скучал и не переживал за других, а только и исключительно за контору. Вечером я Прохору звонить не стал, некогда. Как вернусь, все разузнаю.
Стася опередила. Звякнула на следующий вечер, когда я уже находился в дороге.
Марат, извини, что беспокою. Ты ни о чем не договаривался с Прошей? А то странно, я позвонила на работу, мне сказали, он туда так и не заявлялся. Что там гипнолог ему сказал? Он тоже на звонки по мобильному не отвечает и офис пуст. Я, может, я рано переживаю, но я честно, с моим увальнем подобного никогда
Я похолодел. Кое-как успокоив Стасю, сообщив, что так все и задумано а ведь это и было сущей правдой сбросил разговор и тут же набрал другой номер.
Замир! заорал я в трубку. Ты что творишь, зараза? Верни Кондратьева немедленно. Я сам проверял его, слышишь, ничего нового, ты меня понял? Возвращай!
Конечно, Замир меня не послушал. Должность не та. Проблема в том, что Игорь, старший восьмого отдела, к трубке не подходил, верно, опять на совещании, или еще где. Когда я под его руководством работал, сборы у начальства были излюбленным занятием. Плюнув на руководство, снова перезвонил Ильдусову.
Ты его еще везешь в отдел? Замир помолчал с пару секунд, потом ответил, как мог официальней, мол, объект уже на Профсоюзной. Кажется, он в этот момент был не один, мои крики его коллегам не больно понравились.
На Профсоюзной? Вы что же, ворох подозрений всколыхнулся в голове. Вы его в Москву потащили, что ли? Я же говорю
Зачем в Москву? несколько удивленно спросил Ильдусов. Как будто у нас Профсоюзной улицы нет. Ты что а, да, ты же ушел. Полгода назад восьмой отдел переехал в здание бывшего НИИ «Океан». И потом, уже после паузы продолжил Замир. Какое ты право имел его проверять? Ты же ушел, и сам понимаешь
Кто-то мне говорил, что у нас как секта, сам по себе никто не уходит.
Это не тот случай, Марат. Я серьезно. Если окажется, что ты копался в его мозгах
Не копался. За меня это делал гипнолог. Он, что ли, настучал?
Не настучал, а уведомил. Это его прямая обязанность обо всех подобных случаях докладывать в службу безопасности. Всех ведь инструктируют: психиатров, гипнологов, работников больниц и дурок, даже в тюрьмах и то. Да что я тебе говорю, будто, первый раз. Все подписывают пункт о неразглашении. Иначе, какая, к чертям, практика.
Он мне выговаривал, как новичку. А я, бледнея лицом, уперто давил на газ, стараясь выжать из старой колымаги, гордо именуемой «шевроле» хоть какое-то подобие скорости. Проскакивал на желтый, красный, если никого не виделось в окрестностях. Гаишники дважды пытались за мной погоняться, вот только номера останавливали их рвение сами собой. Если нарушает правила и выжимает сто двадцать, значит, так и положено. Серию ЕКХ «гайцы» так и переводили: «еду, как хочу». Сейчас был именно такой случай.
А всё говорят, мол, безопасность только террористами и разными оппозиционерами занимается, продолжал вещать Замир. Вот нам только и дело, что несогласных по тюрьмам, а недовольных по почкам.
Как будто ФСБ это сплошной восьмой отдел, не выдержал я. На шоссе выскочила белая легковушка, я едва успел прижаться к обочине.
Что у тебя там? визг тормозов он услышал.
Спешу к вам, на Профсоюзную.
Можешь не торопиться так. Нет, я серьезно, Марат, не хватало еще тебе в аварию влететь.
Мне надо поговорить с Игорем, где он сейчас?
Не знаю. небольшая пауза, как будто Ильдусов пожал плечами. Наверное, совещается. А вообще, это еще один прокол в твоей работе. Игорь так и скажет. Кондратьев обязан будет пройти весь курс исследований, чтоб ты ни говорил. Да ты сам тоже, хорош гусь. Ничего не сообщил о похищении, хотя обязан был.
Я не работаю в восьмом.
Это секта, она от ответственности не освобождает. Только в случае изгнания. А ты ушел сам, вот, наконец, я услышал те слова, что не раз говорил Замир, мой коллега по работе и старший товарищ, пропахавший уже две дюжины лет на контору, именно, по пришельцам. Когда-то она называлась совсем иначе, потом стала именоваться проще восьмой отдел. По первоначальному количеству человек, работавших в ней. Как раз на Профсоюзной в Москве.
Да я ушел, но что не настучал, не раскаиваюсь. Он мой друг
Прекрати нести чушь. Какой друг? Я помню, как ты увивался за его нынешней супругой. Сам говорил, что хотел бы оказаться на месте Прохора.
Пьян был, наверное. И потом, откуда ты помнишь?
А это, извини, профессиональное. До сих пор не пойму, почему ты с ней не сошелся как ее. Да, неважно. Мог бы отбить.
Замир, я порядочный человек.
Это означает, что мямля и. связь оборвалась. Я въехал в тоннель. Хотел перезвонить Замиру по выезду, но потом плюнул. Разберусь на месте.
Часа через три выехал на Профсоюзную. Впрочем, было уже поздно. Прохора изолировали. С Игорем я поговорил, получил выговор, правда, устный, а то при его рвении, он вполне мог и мое нынешнее начальство обеспокоить. Больше ничего не добился, свидания с Кондратьевым, тем паче. Поехал объясняться со Стасей. Успокаивать, уверять, утешать. И все валить на гипнолога. На душе было мерзко.
Прохора выпустили ровно через две недели, как и всегда в таких случаях. Все контактеры с пришельцами, мнимые или действительные, проходили через одну и ту же процедуру. Вот уже сорок лет их исследовали самыми разными, с годами все более изощренными способами, изучали тело, но, более всего, голову. Не только у нас, все развитые страны мира занимались подобным. У них в каждой службе безопасности находился отдел, подобный восьмому и мозговеды, способные извлечь из подкорки самые надежно захороненные воспоминания. А изучив, вычистить их снова. Так, возвращаясь обратно в мир людей, человек терял сразу два промежутка своей жизни несколько дней брали пришельцы, несколько дней службисты. И если ему доводилось попадать к последним, он наверняка не помнил вообще ни о чем.