Почему ты решила покинуть «Ле Папиллон»? Тебе не понравилось жить там?
Почти так же, как мне полюбилось жить в «Раю», огрызнулась я.
Я здесь не для того, чтобы пререкаться с тобой, Луиза. Я долго скрывал правду о твоем существовании, и мне бы хотелось, чтобы это осталось секретом.
Ухмыльнувшись, я скрестила руки:
Расскажи мне то, чего я не знаю.
Этот козел действительно верит, что я когда-нибудь захочу назвать его своим отцом? Если да, то он еще более глуп, чем кажется.
Не пойми меня неправильно, но ты уже выросла и ты знаешь мое имя. Ты можешь использовать эти знания против меня, а это последнее, с чем я хочу иметь дело перед выборами.
Не беспокойтесь, мистер Монтгомери. Я усвоила урок: ты никогда не хотел, чтобы я родилась. И к твоему сведению, я никогда не хотела увидеться с тобой. Хватит того, что благодаря тебе я провела восемнадцать лет своей жизни в аду, который мы называем «Раем», что и в самом деле настоящая ирония, папа. Отличное название для места, подобного этому, правда? Не ты ли один из тех, кто его придумал? Я не удивлюсь, если так оно и есть.
«Рай» был создан задолго до твоего рождения, Луиза. И он не так плох, как ты думаешь.
О, правда? А ты когда-нибудь жил там? Ой, погоди, нет. Ты привык к более комфортной жизни, верно?
Много раз я пыталась представить себе этот разговор. Много раз представляла слова, которые скажу человеку, разрушившему мое детство, человеку, который забрал у меня все, даже мое право жить той жизнью, которую я заслуживала. Но сейчас сейчас казалось, что не хватит слов, чтобы показать ему, как сильно я его ненавижу. Я презирала его за все, через что мне пришлось пройти из-за него и его чертовой репутации.
Я просто хочу попросить тебя об одной маленькой услуге.
Я разразилась смехом. «Услуга? Серьезно?» Я думала, что этот идиот знает только, как давать указания, а не просить об услуге.
Два телохранителя обеспокоенно переглянулись, очевидно думая, что я выжила из ума. О, бросьте, я не собиралась убивать своего дорогого папочку кухонным ножом или чем-то еще. Я слишком любила свою жизнь, чтобы провести ее остаток в очередной тюрьме, и определенно не из-за сукиного сына, который просто оказался причиной моего рождения.
Как я уже сказала, мистер Монтгомери, я не хочу видеть вас, никогда. Так что окажите мне услугу, убирайтесь к чертям из моей квартиры, пожалуйста.
По всей видимости он не ожидал, что я буду груба с ним; думаю, он ожидал, что я съежусь от страха и буду делать то, что он захочет. Очевидно так делали другие люди, когда он был готов попросить об услуге, но не я. Никто не жил так, как жила я, и все из-за него.
Он резко вздохнул и направился к двери, ни говоря ни слова. Но было кое-что, что я хотела спросить у него до того, как он снова исчезнет лет так на сто или около того.
Кто она? спросила я, надеясь, что ему хватит смелось, чтобы ответить всего на один мой вопрос.
Он остановился, все еще стоя спиной ко мне. Сомнений не было он знал, что я спрашиваю о своей матери. Сейчас, когда я знала, кем был мой отец, я была уверена, что моя мама просто очередная жертва его жестокости. Она просто не могла быть такой же бессердечной, как он.
Зачем? спросил он, медленно развернувшись. Ты хочешь найти ее?
Я имею право знать, кто она.
Да, но что, если она тоже не хотела твоего рождения?
Ох, это был удар ниже пояса. Но я все же сумела улыбнуться, так же, как делала это большую часть времени, которое провела в «Раю», и сказала:
Ни одна здравомыслящая женщина не захочет иметь ребенка от такого эгоистичного сукиного сына, как ты. Полагаю, беременность моей матери была случайной, как и в целом ее отношения с тобой. А вот что я думаю о ней не твое дело. Мне просто нужно знать ее имя. Это будет справедливо после всего того дерьма, через которое ты заставил меня пройти. Ты так не думаешь?
Он безразлично пожал плечами.
Она умерла. Много лет назад.
Я чувствовала себя так, будто меня ударили в спину ножом, который прошел сквозь меня, прямо в сердце.
Ты лжешь, сказала я дрожащим голосом. Я не собиралась плакать, я просто была слишком сердита и наивна; я все еще надеялась, что в этом мужчине есть хотя бы что-нибудь хорошее. Судя по всему, я ошибалась. И я была в секундах от того, чтобы передумать и схватить кухонный нож. В конце концов, этот подонок не заслуживал того, чтобы жить.
Она умерла. Много лет назад.
Я чувствовала себя так, будто меня ударили в спину ножом, который прошел сквозь меня, прямо в сердце.
Ты лжешь, сказала я дрожащим голосом. Я не собиралась плакать, я просто была слишком сердита и наивна; я все еще надеялась, что в этом мужчине есть хотя бы что-нибудь хорошее. Судя по всему, я ошибалась. И я была в секундах от того, чтобы передумать и схватить кухонный нож. В конце концов, этот подонок не заслуживал того, чтобы жить.
Думай, что хочешь, сказал он со всем отвращением, что у него было к этому месту и так называемой дочери, то есть мне. Я опаздываю на деловую встречу. У меня нет времени на то, чтобы слушать, как ты жалеешь себя.
Я не желаю тебе успеха, мистер Монтгомери. Надеюсь однажды ты сгоришь в аду. Потому что, если ты победишь на выборах, эта страна отправится в ад еще раньше тебя.
Как ты смеешь говорить
Мистер Монтгомери, произнес знакомый голос из-за спины телохранителя. Думаю, сейчас вам пора вернуться к своим обязанностям в конгрессе.
Уилл шагнул вперед, игнорируя попытки телохранителей остановить его.
Мистер Блэр Какой приятный сюрприз
Уилл
Луиза, сказал он резким голосом, сверля моего отца убийственным взглядом. Ты в порядке?
Да, сенатор уже уходит.
Я была так шокирована тем, что увидела Уилла, что почти забыла о присутствии своего отца.
Удачного дня, сказал папочка сквозь стиснутые зубы и последовал прочь в сопровождении своих телохранителей.
Мы с Уиллом уставились друг на друга. Мне так многое хотелось сказать ему, но слова не шли из моего рта. Я просто продолжала смотреть, смотреть и смотреть.
Господи, я практически забыла, как могущественно Уилл всегда выглядел. Внезапно показалось, что моя квартира стала еще меньше, чем была на самом деле. Он был как всегда великолепен, одетый в пару темно-синих джинсов, такую же рубашку и черный кожаный пиджак, из-за которого он почему-то выглядел немного безрассудно. Я заглянула в его глаза, и все мое тело затрепетало, беспомощное против его брутальной привлекательности и чувств, которые я испытывала к нему. Он стал каждым моим вздохом и каждым биением моего сердца. Я не могла думать ни о чем другом, кроме как растаять в его объятьях. Запах его одеколона коснулся моих ноздрей, и я сделала глубокий вдох, позволив смеси из дерева и пряностей захватить меня. Так же, как тогда, когда он впервые прикоснулся ко мне в одной из танцевальных комнат «Ле Папиллон», сейчас я могла ощутить его невидимые прикосновения повсюду, где останавливались его глаза, упивавшиеся каждым дюймом моего тела.
Я боялся, что, когда доберусь сюда, будет уже слишком поздно, сказал он, сделав крошечный шаг вперед. Он ведь не пытался тебя обидеть?
Уилл старался говорить спокойно, но я слышала волнение в его голосе.
Я покачала головой, все еще не в состоянии говорить.
Глаза Уилла путешествовали по моему наряду, и я мысленно выругалась, желая быть одетой в нечто более подходящее для встречи со своим любимым, которого не видела несколько месяцев.
Время больше не имело значения. Как будто тех длинных дней и ночей без него и вовсе не существовало. Как будто мы вернулись в его дом, делясь безмолвными посланиями, которые могли сказать куда больше, чем слова. Будто он до сих пор был моим, а я его безусловно. На мгновение я подумала о том, чтобы снять халат и остаться лишь в его рубашке, но потом передумала, понимая, что снятие хотя бы одного элемента одежды закончит этот разговор без слов, а ни один из нас не был к этому готов. Возможно, я была даже слишком готова к такого рода разговору, и именно поэтому мне следовало подумать о чем-то другом.
Я проглотила свое желание подбежать и обвить его руками и спросила:
Хочешь чашечку кофе?
Он вздохнул с облегчением, будто боялся, что я укажу ему на дверь, и кивнув, ответил:
Да, пожалуй.
Мы еще раз молча переглянулись, потом я развернулась и отправилась на кухню, надеясь, что не споткнусь и не упаду по пути туда. Это стало бы еще одним прекрасным моментом моего ужасного утра. Мне казалось, будто ноги мои были сделаны из желатина. Я не чувствовала ничего, кроме дикого биения своего сердца, которое, подобно барабану, эхом отдавалось в моей голове.
Я пришла на кухню, отыскала чашку и налила в нее кофе. Потом открыла сахарницу и