Его, Баринова, странное выражение лица за столом и в кабинете сметном могло сильно влиять на всех работников его бухгалтерии и мастеров с начальником участка, кроме его взрослого сына, который был хороший парень, проверенный коллективом рабочих с разной судьбой в жизни.
А в это время у ворот больницы психиатрической по улице Тепличная, 1 стоял Рустам в рубашке в вертикальную полоску, которая была на нем надета, бордового цвета с черными линиями и белыми, на груди был крест золотой с цепочкой золотой, широкой, там, где он его приобретал, магазин закрылся под названием «Версаль», а рынок центральный закрыли и построили торговый центр, обложенный сейчас плитой на фасаде, блестящим керамогранитом, который сверкает в лучах солнца.
Из калитки вышла толпа детей, возраст их был до 10 лет, наверное, много внимания я привлек своего к себе со стороны взрослой женщины, которая их вела на остановку и говорила неизвестные для меня им слова, что они все на меня смотрели в разноцветных одеждах, словно я увидел радугу из детей, и мне стало весело немного на душе, но институт в городе недавно открыли под названием ФСИИН, если его расшифровать, то он называется Федеральный судебно-исполнительный институт наказания, а школа милиции, которую раньше называли до 2005-го, переименовали в Академию полиции с лозунгом «Мы учим тех, кто защищает наши дома». Но туда обычному крестьянину нельзя устроиться на учебу из-за жесткого отбора на вступительных экзаменах, так думал я.
Откуда здесь столько детей, интересно? спросил я, моя шея сутулилась, и были худые руки, я всегда не доверял своему отцу, который ко мне стал относиться иначе.
Ты закрыл машину? спросила с хитрым взглядом моя мать.
Мне не было времени думать про тебя, моя дорогая жена, знаешь, вспомнить все сразу, начинаешь плакать, как строить свой очаг, как был вместе с нею вечером, как был по другую сторону берега реки и водохранилища. Наверное, личных обид и зависти было у меня больше, чем хороших мыслей к своим друзьям, которых я знал, обучаясь в двух вузах. Может, это повлияло на то, что мне было странным, когда все ломалось, все старались понять, что может быть главным в моей жизни. Семья, работа, дети или машина с домом. Другие мечтают купить машину на кредит, квартиру тоже, но, если есть работа, получается, не всем место под солнцем, даже кредиты могут отнять все, если лишиться работы и здоровья.
Моя машина стояла рядом, наслаждаясь свободой перед воротами, понимал, что нужно идти в приемное отделение не спеша со своей матерью невысокого роста, похожей на бедную женщину, которая всю жизнь учила меня и сестру, оберегала ради счастливого будущего.
Не буду смотреть на машину свою, потом еще пригодится она в будущем, может, покатаемся еще, ответил я и улыбнулся матери.
С правой стороны шла мать моя, немного хромая, она понимала, что мне должна помочь, чтоб я отправился лечиться, моя голова была такой, словно по ней били часто боксерскими перчатками, я не чувствовал, что меня что-то тревожит, вокруг была потеря мышления и сознания, невозможно было прочитать молитву «Отче наш», вспомнить, как я радовался своей новой семье, которую я создал у себя на втором этаже дома частного, который переписал как дарственность на свою любимую мать, она меня обманула законами, про которые я ничего не знал, и супружеской жизни не ведал до 32 лет, работал и работал, как прокаженный раб на земельном участке своих родителей, а также на директора больше пяти лет горбатился за признание и уважение, но так его и не заслужил, кроме насмешек и слов упрека от водителей, возивших асфальт и шлаковый щебень на его объекты в маленькой частной фирме, которую он давно открыл в городе и оформил на странный счет банковский по реквизитам. На руках у матери моей было направление, связанное с больницей, в которую следует лечь на лечение, диагноз неизвестный, возникновение заболевания тоже непонятное. Все печально, следует только задуматься, что и как быть дальше Рустаму. Пройдя вместе через калитку, я шел по деревянному щиту, сбитому из досок, не очень длинный щит лежал в проеме входном, я посмотрел на человека, который стоял на углу, но его я не рассмотрел, он был в темноте от тени, которая падала в его кабинет в виде небольшой будки. Мне было все интересно, можете представить, как я оказался в психушке, и вы увидите все там, что я узнал и как лечился, кто был моим врачом и как я не выпивал лекарства, которые мне прописывали врачи, как я одевался и что у меня было в тумбочке, в которой у каждого больного в отдельной палате могло находиться, какие мои были воспоминания, связанные с другой больницей, в которую я попал, будучи поступившим после девятого класса школы. Инфекционная больница, в которую попал я после уборки картошки в колхозе, через четыре дня меня просто постаралась уничтожить гепатитом А, который я подхватил через посуду, которую привозили с едой по полю колхозному. На грузовой машине мы разъезжали, а я был глупым и наивным парнем из Украины, в которой прожил десять лет, но родился маленьким в Воронеже, когда мой отец был во всесоюзном розыске четыре года и познакомился с моей матерью на юге в городе прекрасном и жарком Сочи.
Глава 2. «Хомут»
За воротами и калиткой, в которую мы прошли, асфальт был старый, некоторые были ямы на покрытии, которому было много лет, бордовый щебень маленький выступал из стертого от колес машин асфальта.
Давай, может, по ступенькам пройдем? Там спросим! сказал я.
Пошли. Она в приемном отделении сидит сейчас! ответила мне мать.
А че, твоя знакомая она? Откуда ты ее знаешь? спросил я.
Рубашка сзади у меня была мокрая на спине от пота и сидения из кожи, туалетная вода выветривалась почти, а штаны были неглаженые спортивные, которым было немало лет. Поднимаясь по ступенькам высоким, я мог наблюдать, как стеклянные стекла в дверях были высокие и блестели, словно их недавно протерли. Две двери были открыты в больницу.
Проходи первой! ответил я своей невысокой матери, которая была одета в розовый костюм с коротким рукавом и длинную юбку, в свои «за шестьдесят лет» она себя также неплохо чувствовала, платила за меня кредит свой, который у нее сильно появлялся из-за помощи, которую она тратила в деньгах на меня и мою личную жизнь. Покупала продукты для моей семьи.
Мы зашли, теперь что дальше делать?
Сейчас спрошу, где здесь приемное отделение, ответила мне мать, держа в руке коричневую сумку.
На ее глазах коричневых были слезы, которые не успели скатиться по ее щекам. Стоя на двух своих ногах, я продолжал вытягивать свою шею вперед, стараясь размять свои позвонки и поясницу, которую продувал теплый ветер на улице.
Настоящий детектив, который трудно будет забыть, ответил я сам себе и улыбнулся.
Моя прическа была приглажена так, что я был похож на алкоголика после вчерашнего застолья, виртуально представить если все события. На часах прошло немного времени, и я заволновался, фигура моя была похожа на странный тип людей, у которых что-то не ладится. Волнуясь, стал двигаться я дальше, высокие потолки коридора с окрашенными стенами и потолками на меня безразлично влияли, что я навстречу видел проходящих врачей некоторых в белых халатах, лица ухоженные и обувь, если медсестра встретилась, так недорогая обувь сменная, а если врач неизвестный, так приличная обувь, можно подумать, словно у него высокая зарплата, чем у строителя-профессионала, которым я себя называл и считал по высокому опыту на строительстве дорог и улиц с площадками маленькими. Вот я открыл двери в коридоре, такие больницы не для меня, подумал я. Наверное, это тот мужик длинный в коричневой дубленке, который приезжал на красной «девятке» зимою, она была переднеприводная с багажником на крыше, словно двери кто-то возит в рабочее время, а сами приехали в 2012 году после 23 февраля, постоять на повороте и смотрел на меня, когда я был в окне второго этажа частного дома у себя. Вспоминая фрагмент из памяти, которая меня сильно в этот раз подвела, как странный мужик нерусской национальности и не бандит стоял коротко постриженный, с высоким ростом и широкими плечами, дубленка его была нараспашку, словно он наемный снайпер, но я его взгляд прочитал через бинокль, когда он две минуты стоял недалеко от соседского забора, который он огородил сеткой и выкопал яму экскаватором под фундамент, но сам медлит со строительством нового дома со своим другом лысым, который к нему иногда приезжал посидеть за столом деревянным на улице во дворе, рядом с виноградником. В небольшом помещении в виде квадрата было несколько стульев на металлических ножках. Двери в приемное отделение были открыты, а над ними была висящая табличка со словами «Приемное отделение». Деревянный порог и невысокий слишком мне ничего не говорил про медсестру и врача, среди которых медсестра была родственница моей матери, родом из бедной семьи, но проработала в детской поликлинике медсестрой, взяла квартиру в ипотеку и перебралась в приемное отделение областной больницы, которая находится в пяти километрах от поликлиники, а про врача я ничего не мог предполагать, но он мне показался хорошим мужиком как человек, по вопросам которых он не стал часто задавать матери, как я попал в эту больницу с таким диагнозом и написанным направлением с ошибками участковым психиатром в неврологическом диспансере, который находится казенным на улице Некрасова, в котором люди лечатся некоторые тоже, чтобы не попасть и избежать тюрьмы, думал я, поскольку там работала много лет одного моего студента мать медсестрой и я много интересных историй слышал о нем.