Новоселов, доставая, произносил вслух и показывал понятым.
Ключи, очевидно от квартиры и кабинета Портмоне из черной кожи, расстегнул и достал купюры, в нем сто тридцать рублей Одна купюра по сто рублей и три по десять Вайнштейн кивал и записывал в протокол. Служебное удостоверение, он раскрыл и прочитал. Полковник Лаврентьев Василий Алексеевич, начальник управления уголовного розыска Носовой платок, ручка, Новоселов выпрямился. Все.
А оружие полковника? растерянно спросил Вайнштейн.
Отсутствует, Лев Валентинович.
Хорошо посмотрели?
Вполне.
Может, под пиджаком?
Смотрел. Нет.
Может, за брючный ремень заткнут пистолет или еще как-то?
Повторяю: табельное оружие отсутствует. Либо его вообще не было, либо похищено убийцами, либо то, что мы нашли на месте преступления, и есть его личное оружие.
Вайнштейн кивнул и записал в протокол.
Чтобы закончить процедуру, следователь поискал глазами участкового, надо дойти до квартиры потерпевшего, если супруга дома, пригласить для опознания.
Родионов понял, как надо, и стал подниматься по лестнице. Вайнштейн, дожидаясь возвращения участкового, достал платок и стал вытирать вспотевшее лицо. Послышались шаги и Вайнштейн увидел сначала красивую женщину, а потом и участкового.
Следователь спросил:
Вы Лаврентьева Елена Георгиевна?
Да. А что случилось?
Посмотрите, следователь кивнул в сторону безжизненного тела, вам этот человек знаком?
Елена Георгиевна бросила взгляд и вскрикнула:
Васечка!..
Женщина упала бы на бетонный пол, но подскочил капитан Новоселов, поэтому потерявшая сознание женщина повисла на его руках.
Врача! крикнул он. Врача сюда.
Пришел врач. Попытался привести женщину в чувство. Не получилось.
Носилки! скомандовал он.
Принесли носилки, женщину положили и унесли в реанимационную машину. Врач, взглядом указав на тело убитого, спросил:
Забрать? Чтобы лишний раз не гонять машину.
Вайнштейн посмотрел на эксперта, потом на фотографа.
Я все сделал, что следовало, сказал эксперт.
Тоже самое, подтвердил и фотограф.
Забирайте, разрешил следователь.
Унесли и потерпевшего. Вайнштейн попросил понятых подписать протокол опознания. Те, ни слова не говоря, подписали.
Теперь свободны.
Капитан Новоселов, вернувшийся с улицы, сказал:
Телевизионщики прорываются сюда. Хотят взять у вас интервью, Лев Валентинович.
Ну, вот! И падальщики слетелись, почуяв свежатинку.
Как быть? спросил капитан Новоселов.
Лично я не уполномочен давать интервью, а вы, как хотите.
Я? Ну, что вы! Приключений на задницу? Никогда!
Значит, консенсус, грустно пошутил следователь.
Вайнштейн направился к выходу на улицу. Его слегка мутило. Скорее всего, от волнения и переживаний.
Вы куда? растерянно спросил Новоселов.
В прокуратуру. А что?
Но А мы?..
Я свою часть работы закончил, а вы нет, поэтому и
Но я подумал, что будут какие-то конкретные следственные поручения.
Свою работу вы знаете лучше меня. Вот и действуйте.
А конкретно?
Поквартирный обход Поиск свидетелей Улик Вещдоков И тому подобное
Вайнштейн вышел на улицу и полной грудью вдохнул вечерний воздух. Его обступили люди с камерами. Он, никого не замечая, не отвечая ни на один вопрос, сел в свой старенький «Москвич», дал газу и машина, обдавая падальщиков пылью, скрылась за углом.
Вайнштейн чувствовал, что этим все не закончится, что с него еще спросят. Всегда так: начальству нужен крайний. Отыграются на ком? На стажере! Хотя, по здравому рассуждению, его вины, ни прямой, ни даже косвенной, в случившейся трагедии нет. Он-то причем, если убийцы разгуливают на свободе и ничего не боятся? Вон, до чего обнаглели! Руку поднимают на высшее руководство и хоть бы хны!
Конечно, Вайнштейну хотелось себя утешить тем, что в деле пока нет явных доказательств того, что совершено умышленное убийство. Может ведь статься, что нелепая какая-то случайность. Так бывает, и он не раз сталкивался с подобными нелепицами, читая учебники по юриспруденции. Жизнь богата на странности и преподносит их всякий раз, когда их меньше всего ждешь.
Сосунок
Районный прокурор Лазарев не в духе и потому встретил следователя-стажера, мягко говоря, неласково: нервно вышагивал вдоль кабинета и всякий раз, поравнявшись, хмуро поглядывал на вчерашнего студента юридической академии. Тот же понимал, что шеф психует, и, кажется, догадывался о причине. В прокуратуре кто только не знал, что шеф всегда недоволен, когда его тревожат в столь неурочный час, как сейчас, поэтому старались не звонить и обходиться своими силами. Разве что при «ЧП». Как сегодня. Следователь Вайнштейн, вместе с тем, понимал и другое: он тут ни при чем, не он вытащил прокурора из семейного уюта. Ему это зачем? Он-то свое дело сделал. Как мог и умел, конечно. Остальное? Пусть голова болит у дятла. В конечном итоге, все равно дело перейдет в более опытные руки. Да и
Сосунок
Районный прокурор Лазарев не в духе и потому встретил следователя-стажера, мягко говоря, неласково: нервно вышагивал вдоль кабинета и всякий раз, поравнявшись, хмуро поглядывал на вчерашнего студента юридической академии. Тот же понимал, что шеф психует, и, кажется, догадывался о причине. В прокуратуре кто только не знал, что шеф всегда недоволен, когда его тревожат в столь неурочный час, как сейчас, поэтому старались не звонить и обходиться своими силами. Разве что при «ЧП». Как сегодня. Следователь Вайнштейн, вместе с тем, понимал и другое: он тут ни при чем, не он вытащил прокурора из семейного уюта. Ему это зачем? Он-то свое дело сделал. Как мог и умел, конечно. Остальное? Пусть голова болит у дятла. В конечном итоге, все равно дело перейдет в более опытные руки. Да и
Стажер не мог знать еще об одной причине разгулявшихся нервов прокурора: Лазарев до чертиков не любил, когда к его подведомственной территории, следовательно, и к нему, приковывалось внимание верхов и прессы. Ему слава, как он сам выражался, по барабану, тем более скандальная. Дело не в том, что у прокурора под носом случилось особо тяжкое преступление убийство (экая, право, невидаль!). Проблема в том, кого убили? Сколько он помнит, случай небывалый. Значит? Начнутся звонки, дёргания, на совещаниях склонения по всем падежам. Не обеспечивает, мол, общественную безопасность граждан, ослаблен, дескать, прокурорский надзор за деятельностью милиции, которая, в свою очередь, уходит от прямого боя с преступностью. Верхам-то что? Лишь бы к чему-то привязаться. А тут такой повод: громкое убийство!
Вайнштейн все стоит у двери, переминаясь с ноги на ногу, и хранит молчание. Если угодно будет шефу, сам спросит.
Лазарев наконец-таки остановился возле своего письменного стола, оперся левой рукой о столешницу и повернулся к стажеру лицом.
Ну, что там у тебя?
Вайнштейну не по нраву столь грубое обращение, однако заставляет себя мириться.
В результате проведенных первичных следственных действий, начал он говорить по-книжному, представив себе, что он на экзамене и стоит перед экзаменатором-профессором, что в подъезде дома номер 56 по проспекту Космонавтов убит мужчина
Прокурор прервал.
Короче нельзя?.. С чего ты взял, что именно «убит»?.. Пришел, увидел, победил, да?.. Почему не самострел, а?
Считая нужным ответить лишь на последний вопрос прокурора, Вайнштейн отрицательно качнул головой.
Не похоже.
Это еще почему, любезнейший? слово «любезнейший» Лазарев использовал лишь в том случае, когда хотел съязвить. По лицу скользнула злая усмешка, скривившая уголки губ. Дедуктивным методом определил?
Нет, не дедуктивным методом, вполне серьезно сказал стажер и пояснил. Потерпевший имеет два пулевых ранения в области груди С ближнего расстояния И самое основное: имеется пулевое ранение в область затылочной части головы, осуществленное уже в лежавшего лицом вниз, что может свидетельствовать об одном, а именно: имел место быть контрольный выстрел, присущий лишь руке киллера.
Прокурор фыркнул.
Говорит, черт, как по писаному помолчав, спросил. Это правда, что труп опознан родственниками?
Да Женой И не только Еще соседи. Все признали в убитом Лаврентьева.
Прокурора вновь обуяла лихорадка, и он забегал по кабинету.
Не везет так не везет!.. Ну, зачем мне эта напасть?! Почему в моем районе, а не в соседнем?.. Задергают теперь Пальцем станут тыкать. На всяком углу будут говорить, что в районе небезопасно стало жить не только рядовым гражданам, а и самим органам. Вон, что делается. Подстреливают на лету Как куропаток И не глухой ночью, а Что это, как не наглый и открытый вызов?.. А мы? Сможем ли ответить и принять бой? прокурор безнадежно машет рукой, Вайнштейн смотрит, слушает и не верит своим ушам. Где там! Не более двадцати процентов раскрываемость заказных убийств Всего лишь каждый пятый оказывается в суде, прокурор натыкается на стажера, секунду смотрит на него, спохватывается, что наговорил при парнишке лишнего. Прокурора невольно охватывает тихая ненависть к невольному очевидцу его, прокурорской слабости. Он заорал. Что тут стоишь столбом?
Жду указаний, равнодушно ответил Вайнштейн и переступил с ноги на ногу.
Каких «указаний»?
Обычных Сами знаете, что